Когда появилась развилка, внутри прошли года и столетия, высохли реки мыслей, изначально подернувшись легким слоем тины из штриховых отрывков, затем затянувшись ими полностью, медленно но верно обрастая черными комочками и черточками-растительностью, в следствие чего на месте бывших протоков выросли сначала целостные леса зарисовок, затем холмы наливающихся красками образов и наконец вырывающихся из них горами целостных картин– шедевры безмыслия и деградации, зацикленности и всеобъемлющей полноты, которые подобно волне расшиблись о гротеск реальности в слитном отвратном миге. И тогда человек застыл на месте, не зная, куда ступить.
"Направо пойдешь, жену найдешь. Налево пойдешь– коня потеряешь… Так, кажется, было в этих дурацких детских сказочках?" Мысля рационально, двинул налево. Не то чтобы нелюбовь к лошадям занимала центральное место в списке предпочтений, но свобода всяко была дороже.
"Как прозаично." – пронеслось в голове, когда Проводник встретил тупик и первую дверь, к тому же запечатанную.
Круговой замок двери-люка никак не желал поддаваться, сколько бы не прилагалось усилий. Отчего-то хотелось войти именно в эту, увидеть, что за ней. Необъяснимое желание, граничащее с детским капризом, перерастающим в откровенно глупое, баранье упорство. Как и ожидалось, полчаса бесплотных попыток прошли впустую, В досаде пнув дверь, Проводник отказался от своей затеи. Однако, уходя прочь, к развилке, он отметил, как по ту сторону двери тоже кто-то стукнул.
Знакомый холодок червячком сполз по спине к копчику и потребовалось небольшое усилие, чтобы не сорваться на бег без оглядки. Он был выше инстинктивных позывов, потому продолжил спокойно идти, лишь чуть стиснув зубы и смотря вперед исподлобья, запахнув поплотнее пальто. Туфли тихо отщелкивали шаги, легкое эхо разносило их вдаль по коридору, где они умирали, перейдя за следующий поворот. Вернувшись к развилке, Проводник с не то досадливым, не то ироничным вздохом пошел в правый коридор. Этот оказался намного длиннее первого, не говоря уже о том, что перемежался несколькими дверьми-люками. Они-то поддавались легко, с видимой охотой, открывая скрытые во тьме пустые помещения или же склады оборудования для рабочих метро. В частности, там были брошенные в угол кучи комбинезонов, рваные перчатки, стремянки без двух-трех ступенек, сломанные фонари и разного рода приспособления для работы с рельсами, а также разные станки и панели управления с разбитыми экранами. Так же попадались шкафчики со прозрачными дверцами из пластика, за которыми покоились серые респираторы. В одном из помещений обнаружилась плохо отделанная душевая. При взгляде на такое невольно вспоминалась какая-то сцена из типичного ужастика с убийцей и жертвой в душе, неестественные крики и аналогичные им брызги крови, смачно фонтанирующие на полупрозрачные бесцветные шторы для ванной.
Образы не оставляли после себя никакой эмоциональной нагрузки, однако Проводник счел разумным воздержаться от них, помня, что обычно люди в таких ситуациях чувствуют себя не в своей тарелке, потому закрутил все вентили и двинулся дальше, считая тусклые люминесцентные лампы и шаги. Их было слишком много. Интересно, сколько энергии они– таинственные люди, что отвечали за работоспособность метро, – расходуют на содержание таких вот практически заброшенных "карманов" хотя бы в месяц? Да и нужно ли это на самом деле? Почему у входов не размещены индивидуальные рычаги-переключатели? Сразу мозг услужливо подкинул десятки собственных смоделированных сцен, в которых фигурировали убийцы, жертвы, беглецы. Слишком много убийц, слишком много мыслей о них. Зацикливаться не стоит. Возвращаясь к теме трат на электроэнергию, он быстро посчитал, что выходит чересчур кругленькая сумма– и это еще не считая затраченные мизерные ресурсы, вроде закупки лампочек на смену. А ведь эти деньги можно было пустить на что-то более полезное. Будь Проводник у руля, направил бы все на реставрацию старых исторических зданий, пожертвования в фонд раковых и не только больных, вклад в постройку хорошего приюта для бездомных животных, вложился бы в приобретение дорогостоящей медицинской техники. Неужто рулевым непонятно, что в таком городе метро не нужно?
"О, ты никак идеалистом стал?"– подзуживая сам себя, -"А как на счет личной выгоды?"
"Зачем? У меня есть на что жить и на что есть."
"Да брось! Твои недогонорары уступают даже твоим вычислениям, которым ты предавался минуту назад."
"И что?"
"А то, что миллионы тратятся впустую, тогда как могли принести пользу таким, как мы с тобой."
"Такому, как я."– поправил сам себя и сам же рассмеялся.
В безлюдном мертвом коридоре смех показался слишком жалким и натянутым. Стало слишком жарко и Проводник прижался щекой к холодным стенам, совершенно забыв про рану, на минуту застыл. Ощутив привычное тепло крови на лице, ругнулся про себя и прижал рукав к голове. Пальто отстирать уже не удастся– стоит оставить на помойке для тех, кому уже плевать на внешний лоск. Размеренность кафельной кишки потихоньку начинала надоедать и шаг пришлось ускорить.
Долгое время спустя показался и конец– пыльный пол уткнулся в не менее пыльные кованные ступени, ведущие к желтой металлической двери. Медленно поднявшись по ступеням, Проводник прижал ухо к холодному металлу, прислушался. Возня, голоса, гул. И лай собак. Посмотрев на часы, убедился, что прошарахался по коридорам аж до самого утра. Скоро метро откроют, городские человеко-муравьи хлынут в коридоры к металлическим гусеницам, присосавшись друг к дружке. Осторожно повернув ручку двери, убедился, что та не заперта. Тогда он сел на пол, прислонился к стене неповрежденной половиной головы и закрыл глаза.
Когда людской топот достиг апогея, когда голоса сотрясли стены, когда звук воющих электричек раздавался с минутным интервалом, только тогда Проводник раскрыл глаза и тенью выскользнул в поток людей. Спустившись на платформу, он застыл на месте, глядя на табличку. В час пик люди редко оказываются терпеливыми, весьма грубо толкаясь грудью, плечами, нередко будто целенаправленно ступая ногами по его обуви. Чей-то ребенок больно пнул по колену, при этом заливаясь нечеловеческим воем, пока горе-мамаша пыталась утихомирить засранца, полностью при этом игнорируя правила этикета, предусматривающие извинения и прочее. Нет, она подняла свое уродское чадо на руки и потопала с ним и с дорожными сумками на перевес к левой ветке, пока розовое поросячье рыло довольно щерилось от отсутствия наказания. Несмотря даже на этих двух прямых отпрысков парнокопытных Проводник не оторвал взгляда от букв, пытаясь вспомнить карту метро, за своими раздумьями не замечая, как время ускорило свой полет и людской волнующийся лес превратился в бурную реку, в основном серую и мутную, мягко обволакивающую по бокам, но не сметающей единственное стоящее тело со своего поста. Так и стоял Проводник, пока люди удивленно провожали его взглядом, нередко и оборачиваясь на случайного незнакомца с окровавленной головой и странным вдумчивым взглядом на непривычно простом лице. Кто-то даже останавливался на пару минут и смотрел вместе с ним на черные буквы на фоне грязно-желтого пластика, подсвечиваемого лампой. Один мужчина с лицом манекена из художественной школы даже подошел, сделал фотографию профиля живописного незнакомца и на прощание потрепал по плечу. Но Проводник и этого даже не заметил– настолько высоко была сосредоточенность. В конце концов платформы и лестницы начали пустеть, сделав подозрительного истукана слишком заметным для персонала. Кто-то кому-то зачем-то когда-то почему-то шепнул на ушко, что некто зачем-то как-то подозрительно стоит на одном месте, потому второй кто-то пошел к кому-то третьему и повторил, что первый кто-то сообщил о подозрительном некто, стоящем пред табличкой. Третий кто-то одним глотком проглотил остатки лапши быстрого приготовления, водрузил на потную лысину фуражку и стремительными шажками пошел разбираться. И когда офицер увидел подозрительного мужчину, который, как и было сказано, был в крови, сообщил по рации ждать распоряжений и медленно двинулся вперед. Опустив на плечо руку, неожиданно наткнулся на внимательный взгляд, которым Проводник в немом вопросе буравил непрошенную помеху. На секунду служащий закона лишился дара речи, потому подозрительный человек тихонько отстранился и отошел на правую платформу. Обязанности предписывали пойти следом и допросить человека, но странное нежелание идти следом сводило с толку. И, когда неизвестный завел разговор с каким-то стариком, счел это подходящим поводом не прерывать беседу и пошел прочь. Лишь добравшись до кабинета, охранник услышал крики из зала и понял, что, возможно, допустил ошибку.
