–Как красиво…

Соня не знала, но захотела восполнить пробел. Сегодня она найдет его на улице, подойдет и вручит рассказ, скажет, что ему нужно продолжить писать. Она подозревала, что он разозлится, возможно, накричит на нее, но была к этому готова– впервые за их недолгое знакомство она нашла что-то, что указывало на него, позволяло узнать чуть больше о нем и его жизни. Ей хотелось узнать его.

* * *

–Откуда это у тебя?!– на него было страшно смотреть– впервые за все время она увидела, как он злится.

Стоя перед ней и сжимая кулаки, Филипп будто не знал, что сделать– ударить ли ее, попытаться отобрать листок или просто плюнуть в лицо, выразив тем самым полное свое презрение к ней как к личности.

–Нашла в школьном подвале. Слушай… слушай же ты! – крикнула Соня, подняв руки, едва он сделал шаг к ней, но не успела продолжить.

Он отказывался слушать, отказывался понимать, что она пыталась ему сказать, вместо этого лишь выхватив листок и разорвав его в клочья.

–Нет! Зачем? – Соня упала на колени, собирая обрывки, – Зачем ты это сделал? Это же… это история, Фил! – почему он не понимает ее? – Я читала ее и хочу сказать, что мне понравилось! Я ума не приложу, почему ты бросил этот листок просто так в месте, где его нескоро бы нашли, я понятия не имею, что тобой движет, но то, что ты сейчас делаешь, недопустимо! Это!..– сжимая обрывки в левой руке, она сунула их ему в лицо, – Это– настоящая картина, которую ты видишь в своей голове и пытаешься нарисовать! Пусть она не идеальна, пусть она не имеет завершения, пусть даже у нее не будет продолжения, но ты… ты хорошо пишешь, Филипп. Не идеально, разумеется, но ты же только что начинаешь делать первые шаги в нужном направлении, так почему же ты сходишь с лестницы и стоишь на месте? Какой в этом смысл?!

–Смысла нет.

–Неправда!

–Слушай, ты…– но оскорбления застряли в его горле; постояв с минуту, бестолково хлопая ртом, Фил качнул головой, – Не надо лезть в мои дела. Если я что-то сделал, значит, так нужно было сделать. Я не собираюсь становиться писателем и не питаю никаких надежд и иллюзий на свой счет. То, что я написал– яйца выеденного не стоит и ты это знаешь. С чего тебе вообще волноваться о чем-то подобном?

–С того, дурак ты набитый, что мне понравилось!

–Не будем… об этом.

Казалось, разговор утомлял его. Отвернувшись от Софьи, Филипп в очередной раз отправился к дереву, но вместо того, чтобы забраться и исчезнуть среди веток, уселся у самого ствола. Помешкав, девушка присела рядом, продолжая смотреть на него.

–Ты так и не узнал моего имени, а я так и не сказала его тебе. Возможно, в твоем представлении я– просто персонаж твоей истории, которую пишет кто-то другой, решивший заполнить мной от силы пару страниц, но в моем представлении– а я, если ты вдруг не знал, все еще представляю и чувствую себя вполне реальным человеком!– ты являешься реальным и осязаемым человеком, о котором я ничего не знаю, но хочу узнать. Если не хочешь говорить о том, что ты пишешь, давай поговорим о чем-нибудь еще!

Промолчав еще с минуту, парень наконец ответил:

–Я ничего не пишу, потому что мне на самом деле нечего сказать. Образ в этом отрывке– лишь зарисовка, произведенная вследствие привычки. Когда-то я рисовал, но и это не оказалось моим призванием, потому я бросил, иногда выписывая такую вот бредятину на листках бумаги, потому что…– вздохнул, – Потому что иногда мне хочется рисовать.

–Так рисуй!

–Нет. С этим делом я давно покончил, а скоро покончу и с этой чертовщиной. – Фил указал на разорванный рассказ, – Мне следовало с самого начала понять, что я не художник и даже не около того– всего лишь обычный филистер с бестолковыми потугами упразднить невозможность установления абсолютной индивидуальности своей личности.

–Да бог с ней, с индивидуальностью! – воскликнула София, стукнув кулачком по земле, – Почему бы тебе просто не заняться тем, что нравится? Хочешь писать– пиши, хочешь рисовать– рисуй! Кто знает– вдруг ты нарисуешь какой-нибудь комикс, который будет тепло встречен? Я не говорю о наградах или деньгах, но о простом "А мне нравится то, что делает этот парень!". Разве тебе не хочется, чтобы кто-то увидел и оценил то, что ты делаешь?

–Нет.

–Врешь, Филька, врешь. Каждый из нас, кто делает хоть что-то, в глубине души ожидает похвалы!– она и сама не знала, говорит ли искренне или повторяет чью-то реплику, и впрямь чувствуя себя как случайный прохожий на репетиции театральной постановки, которую выдвинули на первый план,– Возможно, ты не хочешь быть знаменитым, но я точно могу утверждать одно– ты хочешь, чтобы хоть кто-то прочел все, что ты написал. Просто прочел, не говоря ни слова.

–Давай сменим тему. – попросил он, склонив голову ниже.

–Ты же понимаешь, что наш разговор из важного превратится в бестолковый? Какую, по-твоему, тему для него я могу выбрать? "Расскажи мне о себе, Филя"? Или, может, "Ты когда-нибудь влюблялся, Филя?" А, может, "Как ты думаешь, это плохо, что твои родители разведутся?"– "Упс!"

Действительно– "Упс!". Фил тут же посмотрел на нее, словно поняв, что она невольно проболталась о том, о чем не следовало. Соня неловко отвела взгляд и стала сосредоточенно разглядывать свои туфли.

–Твои родители разводятся? – с неожиданной участливостью спросил он, чуть склонив голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

–Нет. Это я так… Мы, вообще-то, о тебе говорим! Не переводи все стрелки на меня, это некрасиво! – девушка притворно улыбнулась и поправила свои волосы, – Так что же, на какой вопрос будешь отвечать?

–Ни на какой. Они банально неинтересны, тем более что мне нечем ответить.

–Врешь.

–Не вру.

–Тогда какой же вопрос будет небанальным?

–Такой вряд ли найдется.

–А как на счет того, чтобы я придумала интересный вопрос о твоей жизни, пока ты отвечаешь на парочку вполне обычных? – спросив это, она снова посмотрела ему в глаза, заметив, что он задумался.

–Только на один.

–Два!

–Один. – чуть отодвинувшись от дерева, Филипп улегся спиной на траву, не заботясь о чистоте своего школьного костюма, – Спрашивай.

О чем же его спросить, чтобы он не разозлился? Что интересует ее в нем из того, о чем следует знать? Наверняка у него никогда не было девушки, потому он не желает заводить об этом разговор– считает, что это его оскорбит, если вовсе не унизит. Вероятнее всего, его жизнь лишена красок, совсем пуста на впечатления, совсем не интересна для кого-то постороннего, вот он и занимается тем, чем не занимаются другие– подкармливает бездомных собак и птиц.

–Если бы ты мог попасть в какую-нибудь фантастическую вселенную, то какую бы ты выбрал? – и он рассмеялся.

–Ни в какую. Теперь давай что-то поинтереснее.

–Эй! Это не ответ, даже близко нет! Где мой развернутый ответ, аргументация по пунктам, логический вывод?

–Их не будет, но я попытаюсь ответить. Дело в том, что в подобных вещах я ничего не смыслю. Из фантастических вселенных знаком только с миром волшебства и магии, который создала британка с фамилией Роулинг. Все. Очень хорошее место, когда ты ребенок, но не в момент, когда тебе шестнадцать и ты не знаешь, что ждет тебя в будущем– в подобные моменты мечтать о полетах на магических тварях и зельеварении кажется не просто глупым, а совсем бесполезным, а я уже не ребенок. Давно нет.

–Разве тебе не хочется увидеть хотя бы часть этого мира здесь, в этом самом мире?

–Нет. Все, что можно было увидеть, уже сняли в фильмах. Ты же ведь не задала вопрос в том ключе, где я– часть сюжета, персонаж, от него неотделимый. Вопрос стоит таким ребром, что я все еще остаюсь в своем теле, тем же самым человеком, не имеющем понятия о том, что где-то неподалеку детишки моего возраста играют в мяч на метлах и радуются жизни. Какой толк быть частью такого мира, не имея возможности вкусить все его прелести? Никакого. То же самое и с реальным миром– все, чего нам хочется, остается недоступным с начала жизни и до ее логического завершения. Мы так и умираем, полные разочарования от несбывшихся планов и надежд.