– Так вот в чем тут дело! – прошептал он. – Что же это такое делается?
Он положил девочку и подошел к матери. Та продолжала сидеть, не меняя позы. Стоило дотронуться до нее, как она могла упасть. «Значит, она «воскресает» перед каждым кормлением! – мелькнуло у него в голове. – Нет! Это пока еще не смерть! Это что-то еще! Это похоже, даже очень похоже, на смерть, но не смерть. Так вот какие дела делаются в этом, с позволения сказать, «роддоме». Не зря она меня так предупреждала. Эксперименты особой важности. Над людьми! Значит, не мертва. Значит, неведомое состояние! Значит, все хорошо», – так он, успокаивая сам себя, не заметил, как вновь подошло время кормления. Теперь Семен не стал утруждать мамашу и сам принес ей малышку, перед тем успев ее помыть.
– Нате, мамаша, кормите, скока душе вашей угодно!
Так прошло некоторое время. Семена настораживало только одно обстоятельство: кормилица не питалась сама. Вопрос напрашивался сам: «Откуда у нее берется молоко?». Однажды он подставил палец под сосок и почувствовал, что молоко теплое. Однако Семен замечал, что она не просто худеет, а истощается. А дочь росла. Причем рост происходил скачками. Вроде ничего-ничего – и вдруг на целый сантиметр прибавляла. Вот и настало время, когда она отошла от маминой груди. Теперь она, спокойно сидя за столом, ела кашу, озорно поглядывая на «папу». И как-то раз, вот так же сидя за столом и ужиная, Семен почуял легкий трупный запах. Он встал из-за стола и подошел к лежащей матери. Она лежала в кровати с как всегда открытыми глазами. Вдруг он почувствовал, что не хочет расставаться с этой женщиной, которая его когда-то так напугала. Он почувствовал, что привык к ней, а когда это понял, то с горечью произнес:
– Ну, вот и все. Ты сделала то, что надо было сделать. Теперь твоя дочь не умрет от голода. Не бойся, я позабочусь о ней. А ты спи спокойно. Прости.
Он не испугался, а, горько улыбнувшись, даже обронил слезу, увидев, что после его обещания мать, как в знак согласия, мирно закрыла глаза.
Действие двадцать третье
Была звездная ночь, когда Семену пришлось хоронить труп умершей. Время было выбрано в самый раз, как раз для ходячих мертвецов. Тьма есть тьма, хоть и звездная. То и дело пролетали нетопыри, а иногда и птица ночная подавала возглас. Он прекрасно понимал, что полиция ее не хватится. Еще он понимал, что ей удалось как-то сбежать из лабораторных палат и что она была под каким-то опытом. И беременность ее странная. Но это уже было позади. Семен решил схоронить ее поблизости. Как он к ней ни был привязан, особенно последнее время, а жутковато все равно было. Нервы есть нервы, да и, как говорится, «у страха глаза велики!». Хотя это для обычных людей, у которых нервишки порою никуда. Семен протащил умершую женщину через весь сад. И вот несколько вдали от дома, у кустов, он и решил ее похоронить. Вернее, и хоронить-то было нечего, настолько исхудавшая она была, одни кости. Ночью, пока никто не видит, он рыл могилу и вспоминал, как впервые ее встретил, как перепугала она его. Рыл молча, как говорится, брал каждый слой земли на штык лопаты. Время шло, а он рыл могилу. Умершая лежала, завернутая в простыню. Холодным светом светил месяц. Наконец полутораметровая могила была готова. Семен еще раз попрощался с умершей и аккуратно опустил ее в могилу. Затем, быстро забросав землей, притоптал так, чтобы не было заметно. А сверху положил дерн.
– Ну, вот и все! – сказал он, утирая пот. – Теперь домой, душ и спать!
Выйдя из душа, он еще проверил спящую девочку. Она сладко спала в кровати. Семен выпил стакан водки, чего раньше никогда не делал, и рухнул в постель.
Действие двадцать четвертое
Ричард Сноп валился с ног от усталости. Этот молодой брюнет с небольшими усиками степень доктора наук получил недавно, а уже посыпались заказы. А когда своим делом заниматься, но у фантастических идей как всегда строгий лимит, только тот мозг, который их выдумал, и ни капли больше. Вот уже несколько лет он вынашивает формулу препарата, способного реанимировать мертвую ткань. Хоть на час, хоть на минуту. Наука ведь не стоит на месте. Она движется, стонет, порой замирает в ожидании чего-то и снова идет. Осенило Ричарда ранним утром, когда все грезы улеглись спать и ночные призраки тоже растворились при виде солнечных лучей. Ричард подошел к микроскопу, посмотрел в него, затем убежал в лабораторию с реактивами. Его долго не было, но, вернувшись назад с какой-то колбой в руках, капнул вещество под микроскоп. То, что случилось потом, было как во сне. Бледный от усталости, но добившийся своего, Ричард опустился в кресло. Препарат сработал. Конечно, до полной победы было еще очень далеко, но первый шаг есть. Ричард только хотел выпить виски, как в дверь прихожей позвонили. Ричард поспешил открыть – на пороге стоял Рудольф Ронэр, ученый, доктор. Черные волосы его всегда были зачесаны назад. Черные баки аккуратно приложены на лице. Черные усы делали его хмурый взгляд выразительнее. Брови всегда сдвинуты. Все его выражение лица всегда выражало какое-то недовольство. Характер у него был отвратительный.
– Привет, старина! – произнес Ричард.
– Здравствуй, – суховато произнес Рудольф. – Как ты тут? Все еще сходишь с ума по своему препарату?
– Наверное, также как и ты, когда в свое время сходил с ума по Элен. Кстати, как она сейчас, счастлива с тобой? Ведь ты был очень смел, когда увел ее от меня. Я не сожалею, мне ее жаль, – сказал Ричард.
– Прежде себя пожалей, а она ничего, деньги делают чудеса. А ты знаешь мои скромные запросы – кусок хлеба, стакан вис…
– Вот только не ерничай, не надо ерничать, Рудольф! Вино, зрелища и деньги – вот что тебе нужно, никакой жалости к человеку, а уж на его личность – так тебе вообще наплевать! Так, как знаю тебя я, тебя никто больше не знает. Наука для тебя – это только добыча денег, и более ничего! Этим ты Элен и сманил, а она, глупышка, поверила, что там, где деньги, там и земное счастье. Впрочем, если твой идеал в науке – деньги, то могу сообщить! – сердце Ричарда сильно забилось от волнения. – Я скоро разбогатею тебе назло, и это будут честно заработанные деньги!
Рудольф напрягся, вперил свои глаза в Ричарда: «Не может быть, – подумал он. – Неужели он нашел?!» Рудольф хорошо знал Ричарда, он не мог врать даже в отместку, значит, он получил препарат, получил искомое! Эта новость грозила полной катастрофой Рудольфу, ибо Ричард станет теперь первым. Все монополии перейдут к нему. Что делать? Как быть? Оказаться в подмастерьях у этого сопляка, да что он о себе возомнил?!
– Что ты так напрягся, хочешь виски? – произнес Ричард.
– Иди к бесу со своими висками! – рявкнул Рудольф. – Ты получил препарат?! Не верю, покажи, покажи мне его, покажи, как он работает!
– Нет ничего проще, смотри, – и Ричард протянул Рудольфу колбу с белым порошком внутри. Ричард с ухмылкой взял порошок кончиком шпателя, растворил его в растворе Рингера и капнул на предметное стекло, где только что в капле с речной водой загибалась местная флора и фауна. Театральным жестом Ричард пригласил Рудольфа за микроскоп. Не чувствуя под собой ног, Рудольф плюхнулся в кресло. Инфузории оживали на глазах и, словно в насмешку над скептицизмом Рудольфа, помахивали ресничками. Еще пять минут – и они дружно приступили к делению. Трудно описываемая ситуация – оказаться первым и единственным свидетелем мирового открытия! Потрясенный до глубины души, Рудольф не знал, что делать. Тем временем Ричард, только что валившийся с ног от усталости, спокойно расхаживал по комнате, потягивая виски из бокала. Рудольф был сражен, сражен открытием Ричарда.
– Что ты намерен теперь делать? – угрюмо спросил Рудольф.
– Этот вопрос лучше задай себе, что ты теперь делать будешь, а я уж как-нибудь о себе позабочусь, – ответил Ричард.
Рудольф был не в силах более оставаться у Ричарда и вышел из комнаты. Он шел по тротуару, не видя перед собой ничего. Что делать? Этот вопрос постоянно звучал у него в голове. Ухмылка Ричарда стояла перед глазами. Неизвестно, как он дошел до дома, лег в постель и попытался уснуть. Не тут-то было. Вдруг дверь открылась и вошла Элен. Красивая, стройная, в ночной рубашке.
