Профессор изящно развернулась, взмахнув палочкой, и выкрикнула:
— Эскпекто патронум!
Ацуши будто водой окатили, с таким восхищением и удивлением он смотрел на то, как под потолок кабинета взвился белый аист, расправив крылья, и, опустившись обратно, прислонился головой к ноге учителя, подёрнутый голубоватой дымкой. Все восхищённо выдохнули, даже Акутагава был заметно поражён. Девушки с нетерпением вытягивали головы, желая рассмотреть патронус профессора поближе, а Ацуши просто пытался успокоить ускорившееся сердцебиение.
Такое важное заклинание, такое сложное заклинание, почему именно сейчас, да господи!
И, будто прочитав ход его мыслей, Алсия кинула взгляд на Накаджиму, указав на него палочкой:
— Ацуши, иди сюда. Будешь первым.
Накаджима хотел сказать «простите, болит живот» и выбежать из кабинета, но переборол себя, успокоившись, и, вспомнив все слова Дазая, выпрямился, медленно подойдя к учителю и кинув на Акутагаву взгляд, умоляющий о спасении. Но Рюноске лишь закатил глаза, сложив руки на груди, мол, это не ко мне.
Палочка в руке дрожала, однако Ацуши всё равно чувствовал какую-то странную надежду внутри себя. Только бы не провалиться. Он не хотел, чтобы это чувство страха возвращалось к нему. И почему-то в присутствии Акутагавы надеялся на то, что в нужный момент просто сосредоточиться на том, чтобы сделать так, чтобы Рюноске никогда не припоминал ему больше разные косяки.
Чтобы больше никогда не видел его слабым и дрожащим от неуверенности.
Ацуши слушал профессора, внимая её словам. Но когда понял, что для данного заклинания нужно вспомнить самое счастливое мгновение в своей жизни, то просто не смог не вздрогнуть, в панике уходя в себя. Самое счастливое… А было ли хоть что-нибудь счастливое в его жизни? Первый полёт, письмо в Хогвартс, чувства к Кёке? Хоть что-то, что можно бы вспомнить и что никогда бы он, Накаджима, не смог забыть?
— Давай, Ацуши, — произнесла профессор, подойдя ближе и похлопав его по плечу. — В любом случае, редко у кого получается с первой попытки.
— Но получается? — нервно спросил Ацуши, подняв палочку.
Профессор пожала плечами, улыбнувшись, и просто кивнула головой, отойдя назад и наблюдая за тем, как Ацуши, стоя посреди зала, пытается справиться с накатившей паникой. Так, спокойно, он ведь уже научился справляться с этим, так почему дурацкое чувство страха перед ошибкой его никак не оставляет? Уберись из моей головы, уйди…
Так. Сосредоточиться. Лучшее воспоминание. Самое счастливое. Да что вообще можно вспомнить? А если не подойдёт, если не получится? Столько вопросов, столько сомнений, так хочется бросить палочку и сдаться, но…
Но вдруг в голове, словно вспышкой, промелькнуло мгновение. Хрипло сказанное «Спасибо», глаза полные немой благодарности, ветер на заброшенной холодной башне. Лунные тени, танцующие на тёмных волосах и белой коже. И чувство, что охватило душу, окутало, забирая Ацуши в пространство из одних только чувств. Заставляющее улыбаться, тихо, украдкой, чтобы Акутагава ничего не заметил.
Слова сорвались с еле заметной дрожью, Ацуши вскинул руку и сам не понял, как так получилось. Он даже не задумывался над тем, как сотворяет заклинание. Даже не думал о том, что вообще его сотворяет. Он просто будто переместился душой в тот момент, что вспыхнул в сознании, и только удивлённые выдохи и поддерживающие крики с аплодисментами вывели его из транса.
Тряхнув головой, Ацуши нашёл глазами профессора, что с удивлением и явным восторгом смотрела на что-то позади Накаджимы. Медленно повернувшись, гриффиндорец едва не вскрикнул, но в следующую секунду выдохнул с облегчением, завороженно протянув руку навстречу большому животному, что стояло напротив него и будто не замечало никого, кроме самого Накаджимы.
— Офигеть! Тигр! Ацуши, ты опасная принцесса! — выкрикнул Марк, рассмеявшись, и, приобняв рядом стоящего Танизаки за плечи, что-то прошептал ему на ухо, от чего Джуничиро вмиг покраснел, отведя глаза в сторону.
Накаджима кинул в их сторону недовольный взгляд, но тут же отвернулся, увидев, что они опять начали миловаться при всех. Откашлявшись, он несмело дотронулся до своего патронуса. И было чувство, что он будто бы коснулся прохладной поверхности воды, подёрнутой лунным светом. Тигр стоял, слегка покачивая хвостом, а после растворился, осыпавшись на ладонь Ацуши голубоватым блеском, что вскоре тоже пропал.
— Поразительно, поразительно, Ацуши, — учительница похлопала в ладоши, положив ему ладонь на плечо, и, пока все гриффиндорцы умирали от гордости за то, что Накаджима, наконец-то, поднял их на уроке заклинаний, добавила тихо. — Я же говорила, больше уверенности, и всё у тебя получится.
Уверенность? Но это не совсем она. Ацуши просто окунулся в чувства, просто потерялся в воспоминаниях, и всё получилось как-то само собой… Сердце его до сих пор билось медленно, он боялся. Страшно боялся ошибки. Но, найдя взглядом Акутагаву, который застыл, поражённый увиденным, Накаджима вдруг улыбнулся, почувствовав, как все тревоги и сомнения отпускают сердце. Важна ли ошибка, важно ли то, что ты ошибаешься, если есть человек, который, пускай и поругает, но поддержит тебя, скажет, что ничего страшного в этом нет? Неужели это и есть та мотивация, о которой говорил ранее Дазай?
Впрочем, далее урок пошёл в более быстром темпе. Все пытались вызвать свой патронус, и у кого-то получалось, у кого-то нет, кто-то расстраивался от того, что его патронус выходил совершенно не таким, каким бы он хотел его видеть. Ацуши стоял в стороне, точнее стоял рядом с Акутагавой и слегка дрожащими пальцами сжимал свои руки. Рюноске сосредоточенно думал, смотря на палочку перед собой. Он уже третий раз пытался вызвать патронус, и ничего у него не получалось.
— Чёрт, — выругался он, опуская руку и повернувшись к Ацуши, равнодушно проговорил. — У меня нет воспоминаний.
— Да должны быть, — удивлённо вскинул бровь Накаджима, улыбнувшись. — Точно должны быть. Просто надо вспомнить, понимаешь? А на это нужно время.
— Не получится, — отрицательно покачал головой Акутагава и, прислонившись спиной к стене, добавил. — Да и не нужно мне это. Как-нибудь потом зачёт получу за что-нибудь другое.
— Да как это, не нужно? — Накаджима возмущённо выдохнул. — Если что, то я тебе помогу, мне не сложно.
— Не грузи себя бесполезной работой, — закатил глаза Акутагава, сложив руки на груди. — Лучше о себе заботься.
— Но мы же…
Ацуши запнулся, вдруг наткнувшись взглядом на профессора, что стояла у стены за Акутагавой и выжидающе наблюдала за ними. Проследив за взглядом Накаджимы, Рюноске тут же выпрямился, опустив руки, и, выдержав паузу, произнёс:
— Я…
— Не нужно пояснять, — качнула головой Алсия, добавив. — Но Ацуши хорошую идею предложил. Я как раз хотела сделать что-то подобное. У многих из вас всё получилось, пускай и в некоторых случаях очень слабо и совсем на несколько секунд, но некоторые бьются с этим заклинанием и не могут ничего сделать. Есть такие, кто вообще не хочет. Так что, раз уж вы сдружились, мальчики, то тебе Ацуши поручается натаскать Акутагаву.
— Но, — выдохнул Накаджима, чувствуя, как груз ответственности вновь давит паникой на лёгкие. — Я же сам…
— Никаких «но». Через неделю жду результат.
С этими словами профессор направилась к другому студенту, у которого ничего не выходило, а Ацуши с Акутагавой проводили её несколько недоумевающими взглядами. Обречённо выдохнув, Накаджима кашлянул, зарывшись пальцами в волосы, и, когда Рюноске перевёл взгляд на него, произнёс:
— Ну, ты слышал её, с ней спорить бесполезно.
— Только сразу предупреждаю: ничего не выйдет.
— Хотя бы постарайся, — страдальческим голосом попросил Ацуши, сложив руки в умоляющем жесте. — Пожалуйста, постарайся. Я помогу тебе всем, чем только смогу и…
— Ладно, молчи уже.
Ацуши счастливо выдохнул, встав рядом с Акутагавой и продолжив наблюдать за студентами, за тем, как то там, то тут, взмывали в воздух тени и снова исчезали. Как животные и птицы, получающиеся более материальными, кружили вокруг своих хозяев. Как одно воспоминание воскресало следом за другим. Ацуши невольно коснулся шеи, по-глупому улыбаясь. Сердце снова сделало сальто в груди, когда он вспомнил о том мгновении на башне. Он, наверное, всё-таки испытал счастье тогда. Такое невесомое, какое сложно описать словами. Просто счастье, чувство, когда сердце свободно от всего.
