— Сам возьми! — рявкнул Ацуши, впрочем, тут же смутился, добавив. — Не… Не нуждаюсь я в твоих комментариях.
Кто знал, что профессор Блэк окажется настолько злобной, что заставит провинившихся Ацуши и Акутагаву всю ночь чистить мужские туалеты на втором этаже? Да ещё к тому же без использования волшебства, лишь с помощью каких-то маггловских средств и тряпок с щётками… Накаджима пытался оправдаться, выкрутиться, говорил, что он всего лишь пытался остановить Акутагаву, но становилось только хуже… В итоге так получилось, что в сложившейся ситуации Рюноске обвинил Накаджиму и теперь с равнодушным видом водил шваброй по полу, засучив рукава рубашки.
Мантию Акутагава скинул куда-то на подоконник, проверив при этом, чистый ли он. Ацуши хотел положить свою сверху, но почему-то рука его дрогнула, и он, смутившись, кинул свою на пол, решив, что хуже уже ничего не станет. Акутагава тогда удивлённо вскинул брови, правда, промолчал, будто ничего не заметил. Сам же Ацуши хотел провалиться на месте…
Он думал, что сегодня ночью поспит в своей гостиной, почитает книгу на ночь, переберёт старые письма Кёке, погрустит немного и уснёт, обнимая пахнущую стиркой подушку. Но нет. Из-за того, что Акутагава решил навалять кому-то по лицу, ему приходится чистить двери туалетных кабинок, пытаясь не задохнуться от запаха, который, наверное, не вычистили бы и спустя несколько лет… Кошмар какой-то.
И ладно бы он был один. Бесился бы, ругался вслух, но рядом находился Рюноске. Ацуши страшно злился на него за то, что тот даже не попытался защитить его перед злобным профессором. Ведь, по сути, Накаджима ничем не заслужил такое наказание, но…
Но кто он такой Акутагаве, чтобы тот его защищал?
Снова стало пасмурно на душе, будто кто-то в один миг вытащил из него жизненные силы. Злиться больше не получалось, и рука, что оттирала пятна от дверцы, стала ленивой, медленной, ослабев. Ацуши снова погрузился в себя, смотря в одну точку и забывая о том, что существует уборка, запах хлорки и непонятных химикатов. Существует Рюноске, стоящий в одной рубашке и брюках позади него и моющий засаленный пол… Всё это существует. Но Ацуши об этом забыл.
Сколько раз он уже сталкивался с Акутагавой? Сколько раз это заканчивалось какой-нибудь неприятностью? Почему, когда Ацуши пытается забыть о существовании Рюноске, тот резко появляется на его горизонте? Или наоборот… Когда Накаджима сильно хочет увидеть Акутагаву, тот всеми силами старается скрыться от него, уйти в другой поворот, спрятаться в столовой, пропасть на целый день… Неосознанно, но каждый раз, когда Ацуши думал об Акутагаве, он почему-то выпадал из реальности. Он так много рассуждал о том, что же Рюноске за человек, что забыл, наверное, с чего начинались все эти поиски правды. А, да… Всё начиналось с того, что Ацуши задался вопросом, за что так сильно его ненавидит Акутагава? К слову, он до сих пор не понимал, почему.
Что же всё-таки произошло тогда на платформе, когда Накаджима схватил Рюноске за руку? Ацуши до сих пор помнил тот уничтожающий взгляд, те плотно сжатые губы, ту бледность, что не сходила с лица Акутагавы никогда… Ему жутко хотелось понять, почему? За что? Ацуши бы хотелось быть рядом с Акутагавой. Общаться с ним, узнавать о нём что-то новое. Он никогда не чувствовал подобного. Он никогда не хотел дружить с кем-то, кто его терпеть не может. Обычно он уходил от таких людей подальше, но в этом же случае… Взгляд на Рюноске придавал ему каких-то непонятных сил и желание двигаться дальше. Просто потому что это было красиво. Да, Ацуши считал Рюноске довольно красивым. Ведь любуются же люди на картины в музеях. Почему же любуются? Потому что красиво. Кто же сказал, что с людьми нельзя так?
Из глубоких раздумий Ацуши вызвал резкий холод по всему телу. От неожиданности он вмиг подскочил, выронив тряпку из руки и опрокинув стоящее рядом ведро. Только спустя секунду он понял, что внезапно оказавшийся рядом Акутагава, облил его… Водой.
— Ты совсем с ума сошёл?! — крикнул Ацуши, с которого вода стекала ручьями. — Ненормальный!
— Ещё раз уснёшь за работой и я вылью на тебя помойную воду, — зло сверкнув глазами, сказал Акутагава, добавив. — Благодари за то, что эта чистая.
— Да я тебя… Да ты… Да что ты…
Ацуши не мог подобрать слова, чтобы описать своё потрясение и шок. Злоба в нём бурлила наравне с желанием отомстить. Он тряхнул руками, и пол рядом окропился мелким дождём капель. Тяжело вздохнув, Накаджима всё-таки принял свою судьбу, опустив глаза, и, закусив губу, ссутулился, обхватив себя руками. Было прохладно, к тому же теперь рубашка неприятно прилипала к телу, плюс волосы, наверное, выглядели, как сосульки. И как теперь высохнуть? Со временем? Тогда он точно окажется вновь в лазарете спустя какое-то время…
Вытерев лицо тыльной стороной ладони, Ацуши ещё раз вздохнул и, подняв глаза, встретился со взглядом Акутагавы… Который замер на месте, поражённо смотря на Накаджиму, чуть приоткрыв рот. Швабра в его руках грозилась сломаться, так сильно он сжал на ней ладони.
Отчего-то Ацуши пробрала дрожь некого страха… Смутившись, он потупил взгляд в пол и, отойдя к окну, всё так же обнимая себя руками, пробормотал:
— Да не смотри ты на меня…
Акутагава услышал, однако на него это не подействовало. Ацуши стоял к нему спиной, но до сих пор чувствовал этот холод где-то на уровне шеи. Нет, это не мороз от мокрой одежды. Это тот самый холод, к которому Накаджима не мог привыкнуть и который жаждал испытывать вновь и вновь. Так умел смотреть, наверное, только Рюноске. И это почему-то радовало. Нет, иначе… Вводило в странное состояние полусознания, когда все мысли сгребались в кучу и просто пытались выстроиться обратно, в попытках найти здравый смысл где-то внутри головы Ацуши.
Дрожащими пальцами Ацуши протянул руку к первой попавшейся под руку мантии… И только потом понял, что коснулся мокрыми пальцами мантии Акутагавы. Тут же отдёрнув руку, он сглотнул, надеясь на то, что Рюноске этого не заметил. Зря надеялся.
Потому что в следующий миг боковым зрением Ацуши заметил движение, услышал, как стукнулась об пол швабра, почувствовал дыхание на своей шее… Акутагава схватил свою мантию, перегнувшись через Ацуши, едва касаясь его, и, выпрямившись, накинул на плечи Накаджимы. Несколько секунд прошли в немом ожидании.
Ацуши считал время.
Акутагава ждал чего-то, чего Накаджима не понимал.
— Т-ты чего? — выдавил из себя Ацуши, не смея обернуться и пытаясь подавить бешено бьющееся сердце.
Акутагава стоял слишком близко к нему, к тому же Ацуши не видел эмоций его лица… О чём он думает сейчас? Что это вообще только что было?
— Твоя мантия и так вся намокла, — фыркнул Акутагава и, развернувшись, отошёл назад, поднимая швабру с пола. — Заодно и мою потом постираешь.
— Ах ты…
Ацуши повернулся, нахмурившись. Но мантию не скинул, сжав пальцами чёрную ткань. Сердце продолжало бешено биться в груди. От мантии исходил особенный запах, который было сложно описать… Но Накаджима и не пытался. В его голове плескалась лишь одна мысль: так пах Акутагава.
Что же. Пожалуй, стоит запомнить этот запах и потом вспоминать каждую ночь, потому что это слишком прекрасно, Ацуши…
Тряхнув головой, Накаджима вернулся к работе. Пару часов они просто драили туалет, в полном молчании. Ацуши даже забыл, что это Рюноске окатил его водой, а Акутагава, наверное, позабыл о том, что отдал Накаджиме свою мантию. Странно… С чего вдруг он так сделал? Ацуши хотелось спросить его об этом, но он не находил в себе смелости. Он помнил слова Дазая на этот счёт. Что если не спросить, то никогда не узнаешь ответа и будешь мучиться до конца своих дней. Но не мог Ацуши пересилить себя, чтобы просто открыть рот и крикнуть: «Почему, Акутагава?». Он не хотел нарушать и так жутко хрупкие отношения с этим слизеринцем, который почему-то был ему страшно интересен.
О чём же ты думаешь, Акутагава?
Ацуши дошёл до пола около кабинок и теперь оттирал пятна оттуда. К запаху он уже привык, к тому же… Мантия Акутагавы почему-то перебивала всё вокруг себя. Накаджима часто поправлял её, чтобы она не упала, всеми силами старался не запачкать и выглядел, наверное, страшно смешно. А потом просто плюнул на это и забыл о том, что эта вещь вообще принадлежит не ему, а Рюноске.
