Поток нескончаемого веселья не разделял, пожалуй, один единственный человек – двадцати пятилетний парень в черной классике на двух пуговицах, летних глянцевых туфлях и легком пуховичке без молнии. Шапку он оставил дома, наивно полагая, что лакированная прическа спасет от мороза в минус тридцать четыре. Крупные хлопья снега медленно спускались на его аккуратную бороду, кусая лицо белоснежными льдинками. В надежде сохранить тепло, парень бережно прижимал своды куртки к телу левой рукой, правой – дымил тлеющей тонкой сигаретой, зажатой между пальцами. Дурацкая привычка не покидала его, хоть и предпосылки бросить никотиновую заразу велись, в прочем, полный отказ от зависимости постоянно откладывался. Оттого и перешел на сигареты с меньшим поражающим эффектом, чем обманывал свое сознание.

Его зовут Иштван – русский мальчишка, родом из столицы Венгрии. Своим именем он обязан основателю венгерской монархии, Иштвану Святому Первому, наиболее почитаемой фигуре в истории государства. Его родители, русские дипломаты, отправились в советскую Европу по распределению, регулировать дипломатические отношения вокруг капиталистических государств. Когда мальчику исполнилось три года распад Советского Союза был неизбежен, временное правительство страны массово отзывало своих граждан из заграничных командировок, а архитектурный Будапешт сменился промышленным Новосибирском, затем туманным Владивостоком и наконец, столицей Дальнего Востока, Хабаровском. Он гордился своей сопричастностью к европейской культуре, величая себя русским венгром, на деле – ничем не отличаясь от других, рожденных в 1988 году. Таких детей, делавших свои первые шаги вне пределов СССР, но имеющих штамп гражданина нашей страны, полно в Германии, Польше и Чехословакии.

По своей натуре, Иштван – человек довольно честный, нетерпимый ко всякого рода лицемерию. Резкий не любитель критики в свой адрес, от чего изрядно страдали его экстравертные качества, побуждая впадать в тяжелую депрессию и мизантропические утопии. Талантливый, упертый, целеустремленный, но жутко ленивый – такую характеристику ему давали преподаватели университета, выдавая троечный диплом о высшем образовании. Набор антагонистов в личных качествах всегда выходил ему боком, как и склонность к резкому перегоранию. Желание отложить на потом, до лучших времен, даже невероятно гениальную идею, приводило к тому, что Иштван был на шаг позади своих конкурентов, однако всегда имел при себе большую армию почитателей. Даже свою профессию парень выбрал случайно, по просьбе друга, выступив на очень дешевом мероприятии в холле гостиницы. С тех пор его называют громким, но крайне обидным для него словом – тамада. Так начинался его путь к успеху, с первой рабочей предновогодки в ресторане, куда он продался на целых одиннадцать дней.

Сегодня день по-особенному хорош. Праздничный марафон близился к своему логическому завершению, предваряя последний рабочий корпоратив в старом году. Магическая дата тридцать первого декабря оповещала о скорейшем отдыхе и кругленькой сумме денежных знаков в кармане пиджака. Парень по-свойски перемещался сквозь залы ресторана, улыбаясь симпатичным официанткам, при этом соблюдая дистанцию, нарочито показывая свое превосходство. Я здесь работаю последний день и чертовски рад этому событию. Мысль, вызывающая такой важный задор перед началом мероприятия.

За музыкальное сопровождение, как и всегда, отвечал диджей по имени Сергей – тучный мужчина с длинными сальными волосами. Среди его явных талантов прослеживалось умение пить водку с горла, не используя сопутствующей утвари и так же ловко пьянеть, от чего его часто тянуло голосить в плохо отстроенный микрофон. В молодости он подавал серьезные надежды в музыкальной школе, пел баритоном и играл на саксофоне. Теперь же свой талант он искусно конвертировал в заказы – поздравления от посетителей. В целом, он был хорошим парнем, но без стержня и амбиций, медленно утопая в ресторанном болоте:

– Вчера заработал тысячу двести на поздравлениях – гордился Сергей, протягивая руку ведущему.

– Ты ушел, и наконец-то началось настоящее веселье. Я только Лепса целых два раза спел.

– Молодец, Билли. Сегодня я предоставлю тебе возможность повторить.

– Почему ты меня так называешь?

– Да ладно, ты не помнишь?

У ведущего заблестели глаза. Он любил подобного рода истории и с радостью делился ими, в том числе и с главными действующими лицами, позабывшими свои моменты триумфа.

– А я еще не верил рассказам, что если гуляет Сережа, то непременно выходит эпичным образом. Подключай аппаратуру, я освежу твою память.

Вчера Сергей был в ударе. На работу он пришел уже нарядным, со стойким выхлопом дешевого алкоголя. Закрывшись от посторонних глаз занавеской, отгораживающей диджейский пульт от основного зала, мужчина принялся настойчиво перебирать музыкальную базу. Значило сие действие только лишь одно – продолжение личного банкета с коньяком и мандаринами. Естественно, до начала основного мероприятия с гостями и программой. В его кутежной жизни хватало места для праздничных дат, но тридцатое декабря стояло особняком. Годовщина развода. В мире, пожалуй, не найдется человека более счастливого, чем Сергей, гулявшего в тот день. Никто не знал, чем так насолила его бывшая жена, да и была ли она вовсе, но администрация ресторана за годы сотрудничества уже попривыкла. Вообще, Сергей был уникален в своей способности нарезаться в щи, только лишь по понятному ему событию. Например, шестого апреля он отмечал день рождения ди-джея Грува, считая последнего своим творческим отцом. Пил так же рьяно, как на все свои прошлые дни рождения – без закуски и не чокаясь.

За час до старта мероприятия диджей попал в дзен, ловя энергетические волны вселенной, мелодично похрапывая за музыкальным микшером. Шеф повар Фарид, узбек из Казахстана, оттащил тело в подсобку, заботливо накрыв грязным после вчерашней смены халатом. В экстренном порядке нашли замену, студента местного кулька, любезно согласившегося встать за диджейский пульт. В разгар вечера, Сергей, опохмелившись пенным, решил во что-либо не стало спасти вечер, казавшийся ему слишком томным. Обхватив губами потертый мундштук, набирая воздуха полной грудью и прижав саксофон к груди, мужчина приступил к партии Кэнди Далфер из песни Лили была здесь. Поздравляющие в тот момент гостей дед мороз со снегурочкой опешили, резко оборвав стихотворную тираду, но, не выключившись из образа, поприветствовали неожиданного выступающего.

Опьянев от взглядов и количеством взятого на грудь, Сергей продолжил свой бенефис. Взобравшись на стол, ступая ботинками в салаты и люля, затянул грустнейшую – Я всегда буду любить тебя из фильма телохранитель. В зал выбежал испуганный администратор, хватая его за руку и пытаясь стащить музыканта вниз. Диджей, с силой отмахнулся, но, не рассчитав баланс своего тела, спикировал со стола прямиков на даму бальзаковского возраста, угодив в плен между ее массивных бедер. Звенящая тишина сменилась громогласным хохотом. С легкой руки ведущего образовавшуюся пару окрестили Клинтон и Моника Левински, а зачинщика сего пируэта и вовсе сорок вторым президентом, сменив позже на менее эффектное, но более точное – Билли.

Сергею история явно пришлась не по душе. Буркнув себе под нос очередное – у самого то имя черти что, включил праздничные фанфары, выкручивая звук на предельно высокую громкость. Старые колонки загудели, истошно хрипя децибелами, заставляя гостей подпрыгнуть от неожиданности. Стартовал последний рабочий день.

Скованных движений танца паника. Неловкость восприятия – раньше в одной постели спали, сейчас запрещено тебя даже нормально взять за руку. Ладошки мокрые, вытираю. Между телами пионерское расстояние, на вытянутых, ей богу, как маленькие.

Структурно вечер ничем не отличался от предыдущих. За десять дней каждая фраза, предложение и интонация доведены ведущим до автоматизма таким образом, что Иштван еще не успевал подумать, как голос уже транслировал нужную информацию. Единственно, гостей стало чуть меньше по сравнению с прошлой пятницей, когда все два зала ломились от желающих познакомиться поближе с коллегами по работе. Вообще, корпоратив штука страшная по своей лишь сути, что произойти может что угодно. Как бы спонтанно, нарушая всякий выверенный регламент. Тут и стриптиз коллеги, пропагандирующей ханжество и шовинизм в рабочие часы, и случайные поцелуи в кулуарах ресторана на глазах приехавших семейных половинок. И бесконечные разборки. Кто в компании главней, кто больше других работает, а какой отдел и не нужен вовсе. Ребячество. Часто дискуссии переходят в драки, иногда массовые. С причинением тяжких телесных и последующим увольнением.