– Хватай колонку и усилитель. Скомандовал Макс, закинув на себя оставшуюся аппаратуру. В тамбуре стояла очередь из сходивших на станции людей, затрудняя парням выход. За полторы минуты требовалось вынести багаж, себя и мозги проводнице, подгонявшей нерадивых пассажиров. Прозвучал пшик электропневматических тормозов и поезд окончательно остановился. Вагоновожатая отворила железную дверь и спустила лестницу на перрон. Началась эвакуация. Пассажиры спрыгивали вниз на край платформы, минуя ступеньки лестницы, а оставшиеся в тамбуре – выбрасывали сумки из поезда. Со стороны могло показаться, что в поселок прибыла группа быстрого реагирования в полном боевом обмундировании – с задачей захватить перрон. Парни поступили так же. Макс спустился с вагона, забросил сумку ноутбука через левое плечо и стал готовиться принимать аппаратуру. Послышался сигнал от машиниста – поезд начинает движение. Нужно ускоряться. Иштван взгромоздил колонку на грудь, будто пауэрлифтер, желающий поднять очередной камень на вершину постамента и приготовившись – бросил ее из движущегося вагона. Так же поступил со второй колонкой. Затем настал черед усилителя звука, стоек и сумки с проводами. Диджей еле поспевал за вагоном, принимая багаж на ходу – как волк ловил яйца, но тут же бросал на землю. Когда Иштван последним выпрыгнул из поезда, локомотив набрал приличную скорость, оставив ведущего в километре от места первоначальной высадки. Успели.

Отряхнувшись от привокзальной пыли, парни собрали оборудование в центре перрона. Прибывшие пассажиры рассаживались по автомобилям встречающих их друзей и родственников, скрываясь в ночной тиши. Остальные с интересом наблюдали за чужеземцами с большими черными коробками непонятного происхождения – парни явно выделялись среди местного колорита. Возле перрона компания молодых людей шумно отмечали в зеленой беседке, наверное, окончание рабочей недели. Или любой другой сельский повод. Из жигулей вопил выкрученный до максимума Нурминский под аккомпанементы криков и свиста, возле – покорно ворковали дамы с детскими колясками, употреблявшие пивчик по-македонски – с двух рук одновременно. А те дети, что постарше, отпугивали местных собак от мангала, швыряясь в них камнями с дороги. Вот такая вот, мама, папа, я – спортивная семья.

– Эй, Денис. Как добрались?

Откуда-то из темноты, появился щупленький мужчина лет тридцати в германке и потертых кроссовках. Германкой называли модный в конце девяностых годов спортивный костюм адидас с триколором Германии. Черная, красная и желтая боковые полосы на груди белоснежной олимпийки и черные вытянутые штаны. Писк моды, комфорта и пацанской мечты. Ведущий не мог поверить своим глазам – спец одежда школьных гопников дожила до наших дней. И все так же отвратительно выглядит. Поверх костюма на мужчине красовалась рыжая золотая цепь, размером с большой палец.

– Меня зовут Иштван – я ведущий свадьбы. Денис – мой начальник, должен был предупредить, что приедем именно мы.

– Мне ничего не сообщали, но может невеста в курсе.

Неловкая ситуация. Денис, как всегда, позабыл предупредить клиентов об изменениях, видимо, загруженный поиском новой прибыли. Но ведь главное, что парни приехали. И неважно кто и как называется. Мужчина переспросил:

– Так как ты говоришь, тебя зовут?

– Иштван. Ударение на первую букву.

– Еврей?

– Нет. Венгр.

Отшутился ведущий, но мужчина не оценил. Он внимательно, с особым недоверием разглядывал приезжих гостей. Затем, закинув крошки зеленого насвая из смеси табака и гашеной извести под нижнюю губу, произнес:

– Ладно, будем знакомы, венгр. Валентин – жених. Следуйте за мной.

Валентин перелез через периллу перрона и так же стремительно исчез во мраке, как и появился. Парни побрели к ступенькам, волоча музыкальный скарб за собой и, заметив темный джип ниссан террано, мигающий ближним светом – последовали к нему. Их встретил еще один спортсмен, но уже в олимпийке голубого цвета, любезно предоставив открытый багажник для погрузки вещей. Никто даже и не подумал предложить парням помощь. Но да ладно, не сахарные. В тот же момент, компания в беседке дошла до кондиции, задаваясь вечными вопросами – ты меня уважаешь или самый дерзкий что ли? Побрякивая пустыми бутылками, молодые люди с чувством, с толком, с расстановкой, принялись мутузить друг друга в лица. Кто стал катализатором агрессии разобрать было сложно, ведь участвовали в драке от мало до велика. Семейная агрессия, месиво. Весело.

До центра поселка ехали минут двадцать по объездной дороге. Жених сидел на пассажирском кресле, переключая каналы радио и пытаясь найти свободную от рекламы волну. Не представившийся водитель угрюмо вглядывался в черноту дороги, изредка бросая косяка на приезжих гостей через зеркало заднего вида. Никаких задушевных разговоров или восторженных обсуждений предстоящей свадьбы. Ничего. Звенящая, напрягающая тишина. Иштван попытался разбавить обстановку вопросом о количестве гостей, но получил лишь отмашку. Парни переглянулись. Волнение, так быстро забытое после клюквенной настойки в поезде, накапливалось с новой силой. Какого черта они молчат? И куда нас везут? Что происходит?

Водитель остановился на перекрестке единственной улицы с редкими двухэтажными постройками из желтого камня и убедившись в отсутствии встречных автомобилей, коих не виделось за время пути, обратился к Валентину:

– Едем к Бурому?

Получив утвердительный ответ, водитель вывернул рулевую колонку. Ведущий еще сильнее напрягся, рисуя жуткие картины в своей голове. Сейчас, два мордоворота отвезут их в лес, где заставят молить о пощаде. Среди покосившихся сосен накажут рыть собственные могилы под чутким руководством огнестрельного дула. Макса застрелят первым, а ведущего будут мучительно пытать, выбивая нужную информацию. Вот только не ясно, какими знаниями обладают парни, которые нельзя произнести без физического насилия и прочего глумления над личностью? Да и брать с них абсолютно нечего – вряд ли комплект аппаратуры да классический костюм ценнее двух загубленных человеческих жизней.

Террано свернул с единственной улицы направо и перевалившись через земляной бугор, подъехал к деревянному жилому дому. Здание выглядело угрожающе. Бурые доски выдавило от влажности наружу, подъездные карнизы покосились, явно знавшие лучшие времена. Ни одного фонаря или другого источника света, кроме фар автомобиля, освещающих таинственную сущность ветхого сооружения.

– Сегодня переночуете у моего друга. Утром вас заберем. Первый этаж и направо.

– А ключи?

– Там открыто. Мы же в деревне живем. Тут все друг друга знают. И еще. По возможности, не давайте ему пить.

Пожав на прощание руку, Валентин ловко взобрался на подножку джипа и захлопнул за собой дверь. Машина рванула с места, выбрасывая из-под колес мелкую гальку. Очень – очень странное знакомство.

– Ты вообще понимаешь, что здесь происходит?

– Не сильно. Перекурим?

Парни закурили, выдыхая дым в звездное небо. Лунный полумесяц выглядывал из-за рваной тучи, нарочито наблюдая за чужаками. От ночной прохлады становилось не уютно. Где-то рядом завыли голодные собаки, разрывая глотки в ночную пустоту.

– Ну его на хер, пойдем лучше в дом.

Диджей, бросил непотушенную сигарету в вытоптанную клумбу. Затем с надеждой добавил:

– Хуже уже точно не будет.

– Как знать.

Иштван поднялся по скрипучим ступенькам до первого этажа, по факту являвшимся вторым. Некоторые из них совсем прохудились, атакованные сыростью и коростами вонючей плесени. Постучав костяшками по двери, парни зашли в квартиру. Все тот же прелый запах, что и на лестничной клетке, ударил по ноздрям.

– Доброй ночи, мы от Валентина.

В ответ – лишь тишина, изредка прерывающаяся мелодичным храпом. Парни прошли в комнату. За столом посапывал мужчина, лысой головой держась за грязную скатерть. Его руки свисали вниз по швам, до самых ножек табуретки, покачиваясь от глубоких вздохов. Рядом с ним стояла непочатая бутылка водки, другая опрокинута на пол, а из пепельницы, словно змеи, струились полоски дыма. Вторая шикарная встреча меньше чем за час времени в поселке. Быть может, население настолько одичало в своей закрытости от внешнего мира, что невольным гостям кажутся дикими вполне сносные нравы и порядки? Как не крути, люди годами ничего не видели вокруг, кроме браконьерства. А так как, русский народ в крайней степени стыдливый, то ему жизненно необходимо заглушать тонкую душевную организацию – угрюмостью и водкой. Тогда народ снова встрепенется и расцветет с полной готовностью сражаться против системы. До того момента, пока вновь не придет похмельное утро.