Он неуверенно улыбнулся:

– Это какой?

– С какой стороны стадиона вы садились на футбольных матчах? – Два его университета издавна были злейшими соперниками.

Он сделал длинный выдох. Уголок рта приподнялся в добродушной усмешке.

– Трудный вопрос. В зависимости от того, с кем я приходил на матч.

Они обменялись улыбками, и Элла сделала глоток. С минуты, как она спросила про философа, Дэмьен ни разу не взглянул на экран. Она решила, что это хороший признак.

– А знаете, ваша цитата говорит сама за себя.

– Да?

– Вы обижены на бывшую жену. – Она нарочно решила говорить прямо. Это было рискованно, но он процитировал Ницше. Занятия по политической философии, где она изучала труды этого немецкого философа, вечно нагоняли на нее сон. Но личная жизнь Ницше была ей интересна. Женщины предали Ницше дважды, при жизни и посмертно. Женщина, которую он любил и которой сделал предложение, вышла замуж за его друга, а после его смерти сестра, которая стала его наследницей, истолковала его работы к своей личной и политической выгоде.

Лицо Дэмьена осталось невозмутимо.

– Вы приступаете прямо к делу.

Она пожала плечами:

– Это во мне говорит репортер. Дурная привычка. Мы можем вместо этого поговорить о ваших отношениях с отцом.

Она шевельнула ногой, позволив туфле от «Кристиана Лабутена» упасть на пол.

– Или… – опустив подбородок, он проводил взглядом упавшую туфельку. – Мы можем поговорить о том, что вы делаете тут, в Вегасе.

– Выходные с подружкой.

– Но вы же здесь. Одна.

– Дейви в номере.

– Дейви это?..

– Моя лучшая подруга из университета. Она пошла в номер, когда я сказала, что собираюсь представиться вам.

– Так я с самого начала был вашей намеченной жертвой… – Казалось, он разочарован.

Элла помешала соломинкой в бокале, отряхнула ее о край и положила рядом. Он очень быстро потеряет к ней весь интерес, если она не придумает что-то, что будет увлекательнее игры в телевизоре. И он должен доверять ей, иначе она ничего не узнает. Честность не всегда лучшая политика, но честность вызывает доверие. И сейчас честность может пойти ей на пользу. Она приведет к интервью, к материалу, достойному обложки.

– Я буду откровенной, – начала она.

– А до сих пор вы что, не были?

– Верно, но… – она сделала глубокий вдох. – Вы очень красивы, и, если бы вы мне не понравились, меня можно было бы считать мертвой. Вы действительно мне очень нравитесь, и я бы хотела провести с вами время. И я была рада, что у меня есть шанс с вами познакомиться. – Ее лицо горело от собственной смелости. Никогда раньше она не была настолько откровенной с мужчиной. Это было даже слишком. Она чувствовала себя открытой и уязвимой. Но она хотела, чтобы он точно знал, что она чувствует, что ее привлекает к нему не только профессиональный интерес. Осмелившись дотронуться до него, она провела пальцем по лацкану его спортивной куртки. Мускулы внизу напряглись, и Элла заставила себя убрать руку. Она сможет трогать его всю ночь. – Но если серьезно, то взять у вас интервью я тоже хочу.

У него вырвался понимающий смешок:

– А я‐то думал, у нас завязался интересный разговор.

– Конечно. Но я готова поставить на то, что вам понравится поговорить со мной еще раз, под запись и без нее.

– Готова поставить, говоришь? – Он провел пальцем по губам. – Между прочим, мы в Вегасе.

– Да.

Он поднял бокал и сделал большой глоток, не отводя от нее глаз. Затем медленно поставил его обратно и отер уголки рта большим и указательным пальцами. – Хорошо.

Она моргнула:

– Хорошо? Вы согласны?

– С двумя условиями. – Он показал ей два пальца. – Мы не говорим о моем отце, и я куплю тебе еще выпить.

– Заметано, – просияла она, одновременно соображая, как бы заставить его сказать ей все, что нужно.

Дэмьен взял ей еще один бурбон со льдом и рассказал, что привело его в Вегас. Он был основным докладчиком на конференции по сетевой безопасности. Элла поделилась впечатлением от КА, шоу цирка Дю Солей, которое они видели с Дейви. Они обсудили любимые рестораны в Сан-Франциско – Элла настаивала, что в Fog Harbor Fish подают лучший в мире суп из ракушек – и свои путешествия. У Дэмьена была квартира в Лондоне. Один коктейль следовал за другим, и все это привело их к лифту и в его номер, откуда Элла послала сообщение своей подружке.

Элла: Не жди меня

Дейви: Утром жду отчета. Развлекайся.

Их разговоры с Дэмьеном в баре были будто наэлектризованы и подпитывались то взглядом, то касанием. В лифте он положил жестом собственника ей руку пониже спины, и в ту же секунду, как за ними закрылась дверь его номера, их губы соединились. Поцелуй, начавшись неспешно, становился все более жадным.

Это был не первый раз, когда Элла очаровывала объект интервью настолько, что он делился с ней своими секретами на простынях, но она не была уверена, не станет ли Дэмьен последним. В нем было нечто, страшно притягательное для нее, хотя она не могла точно определить, что именно. Может быть, она чувствовала, что они родственные души? Но она не была уверена в этом, и у нее не было никаких доказательств. Это было скорее инстинктивное ощущение. Но когда тебя столько раз бросают, как это было с Эллой, ты начинаешь постоянно ощущать внутри некоторое одиночество. Она почувствовала то же самое в Дэмьене, и ей захотелось не просто вытянуть из него рассказ про отношения с родителями и про бывшую жену. Она захотела его.

Секс был ярким, долгим, жестким и таким, какого Элла раньше не позволяла ни одному мужчине. Он раздвигал пределы, заставляя ее пьянеть от возбуждения. Когда занялся рассвет, она села в кровати, чувствуя, как все тело саднит в разных местах, но эта боль скорее приносила удовольствие. Ей было немного грустно покидать Дэмьена, но она обещала купить Дейви завтрак. Кроме того, Элла предпочитала никогда не оставаться на ночь, чтобы избежать ситуации «наутро после». Она думала, что они обменяются телефонами и договорятся об интервью, но Дэмьен поймал ее за руку до того, как она успела выбраться из постели.

– Останься.

Элла помедлила. Взглянула на него, сонного, взъерошенного и страшно секси. Если она не будет осторожна, он разобьет ей сердце.

– У меня есть правило, – сказал он хриплым голосом. – Никогда больше не влюбляться.

– Ты что, влюбился в меня за одну ночь? – И подмигнула ему. Он было побледнел, но затем понял и расхохотался.

– Нет, но я не возражал бы против дружбы с тобой.

– О, так ты задвигаешь меня во френд-зону?

– Господи, нет же. – Он захохотал и сильно потянул ее за руку. Она рухнула ему на грудь. – Помнишь мою цитату? – Элла кивнула. Он взял ее лицо в ладони и покрыл поцелуями. – Я думаю, дружба – это неплохое начало.

Элла не могла не согласиться. Она-то уже почти влюбилась в него.

Элла стала ведущим журналистом, но это повышение она заслужила статьей о Шарлиз Терон, а не о Дэмьене Расселле. Она так и не сделала интервью с ним. Вместо этого она полюбила его и обнаружила, что его личная жизнь была вовсе не той, о которой взахлеб писали глянцевые журналы и интернет-сайты. Ну и, кроме всего прочего, если бы кто-то написал о нем снова, самой большой новостью этой статьи стала бы она сама.

Они провели вместе несколько чудесных лет, прежде чем с ними случилось это несчастье, думала Элла, осторожно потирая рукой болезненную область вокруг шрама. Как пара может прийти в себя после потери ребенка на позднем сроке, да еще если жена не может вспомнить свою беременность? Ответа у нее не было, но ей хотелось поговорить с Дэмьеном обо всем: о них, о ребенке, об аварии и о том, что она может сделать, чтобы вернуть свои воспоминания.

Она допила кофе и пошла искать мужа.

В их спальне она прислушалась, не льется ли вода в душе, но услыхала только шум дождя. Капли бились в окно и стекали по стеклу, словно слезы. Она позвала Дэмьена. Он не ответил.