— Понятно, — только и сказала Альма.

Она задумалась о том, не может ли Ранульф быть просто влюблен в свою собственную жену. Однако Альма сомневалась в этом, и она была не настолько глупа, чтобы поделиться с ним своими мыслями. Однако если он так и не сможет поверить, что сам в состоянии обуздать приступы своей страсти, то как же она тогда могла помочь ему? И, что было гораздо важнее, самой леди?!

— Это совершенно меняет все дело, — сказала она наконец, снова взглянув на его руки. — Леди, возможно, хрупка и деликатна в сложении, однако она все-таки женщина, а мы, женщины, гораздо сильнее и выносливее, чем вы, мужчины, думаете. Возможно, ваши ласки вообще не причинят ей боли.

— Мне бы не хотелось поранить ее, чтобы выяснить, действительно это так или нет.

— Тогда покажите мне. А уж я скажу, что женщина сможет выдержать, а что — нет.

Взглянув на раздираемого сомнениями Ранульфа, Альма ободряюще ему улыбнулась, однако, опустив глаза и увидев его ручищи, пожалела о том, что только что сказала. Риск заключался еще и в том, что, однажды начав, он уже не сможет остановиться. Но как еще могла она облегчить его терзания?! Ибо если он не сможет избавиться от этих сомнений, то леди никогда не познает всю силу его страсти, чего Альма уж никак не могла допустить.

— Я не собираюсь соблазнять вас, милорд. Ничего подобного. Это не больше чем обыкновенная проверка, для того чтобы определить силу ваших прикосновений — не больше…

— Я понял, — прогремел Ранульф. — Но ты же ничуть не похожа на мою крохотную леди. Альма улыбнулась.

— Грудь есть грудь. Маленькая она или большая, одинаково чувствует как боль, так и удовольствие. Дотроньтесь до моей так, как привыкли это делать, и тогда я смогу…

Он повиновался, прежде чем она успела закончить фразу, и Альма вздрогнула.

— Теперь я действительно понимаю, что вы имели в виду, милорд. Вы очень сильно сжимаете, — вынуждена была признать она, а потом осмелилась сказать то, что не раз повторяла многим рыцарям:

— Грудь — это вам не рукоятка меча! Она не выпадет из вашей руки, если вы возьмете ее чуть нежнее… О Господи! Госпожа!

— Что?!

Он обернулся и увидел свою жену, стоящую в дверях с корзинкой, полной медикаментов, в руке. Но через мгновение она исчезла.

— Вы должны пойти вслед за ней и все объяснить! — закричала Альма.

— А зачем? Если я брошусь за ней следом сейчас, то скорее всего овладею ею снова где-нибудь в лесу, а ей это не особенно нравится.

Сраженная подобным заявлением, Альма дико посмотрела на Ранульфа.

— Но она ведь подумает…

— Не будь дурой, женщина, — прервал он ее. — Я же сказал тебе, что она не будет думать об этом. Она не сможет отказать мне, даже если не захочет меня, так зачем же мне искать другую женщину для удовлетворения своих потребностей?

Альма не стала говорить ему, что, как правило, мужчины приходят к другим женщинам в поисках более острых ощущений, если их собственные жены не очень-то часто и охотно занимаются с ними любовью. Однако в подобных случаях сами жены и благословляют мужей на это. К тому же уверенный тон Ранульфа развеял ее страхи. Возможно, леди Рейна еще будет ей благодарна. А если нет — Альма сама позаботится о ее муже…

— Милорд, боюсь, что неверно поняла ваш вопрос. Вы хотели знать, как можете доставить своей жене удовольствие, не ранив ее, а я-то кое-что важное и упустила. Возможно, вам следует начать это медленнее, не дотрагивайтесь руками, сперва ласкайте ее вместо этого губами, языком…

— Это будет совсем по-другому.

— Почему же? Ртом вы можете ласкать ее в тех же местах, что и руками.

— Везде где угодно?

— Да.

— Везде?!

Красная Альма усмехнулась, догадавшись, что он имел в виду.

— Да, и там тоже. Я знаю, что большинство мужчин даже не догадываются об этом, однако те, кто все-таки делает так, находят в этом занятии истинное удовольствие. Возможно, она и начнет сопротивляться, думая, что это более чем странно. Однако если вы все-таки будете настойчивы, она не только полюбит ваши новые ласки, но и сможет получить от них истинное удовольствие, достигнув вершин наслаждения.

— Как так?

Впервые за много лет Альма вспыхнула.

— Доверьтесь мне, милорд, это действительно может произойти. Если вы последуете моему совету, то постепенно поймете, от каких ласк она получает наибольшее удовольствие и насколько нежным вам следует быть, занимаясь с ней любовью. Когда вы узнаете ее получше, у вас еще будет много времени, чтобы насладиться вашей страстью.

Ранульф не стал задавать больше вопросов, оставив на столе серебряную монетку, что было большей суммой, чем она видела за всю свою жизнь. Он ушел, пообещав, что удвоит вознаграждение, если Альма окажется права. А вот говорила она действительно правду или нет, зависело только от самой леди. Некоторые женщины стали бы яростно сопротивляться тому, что она только что предложила, а мужчины в таких случаях обычно не особенно упорствовали. Однако ее новый господин не показался Альме человеком, который сдается без боя. Далеко не таким. Он был решительно настроен доставить своей леди удовольствие, независимо от того, хотела она сама этого или нет. Что бы только не отдала Альма за возможность оказаться букашкой в их постели в эту ночь.

— Но почему именно сейчас, миледи?

— Потому что сейчас — самое подходящее время, Оулмер. А про себя Рейна добавила: “Пока этот ублюдок мучается раскаянием из-за своей неверности!”

— Сегодня он согласится со всем, что бы я ему ни сказала.

— Я боюсь его, — пробормотал мальчик. Нахмурившись, Рейна взглянула на него:

— А я думала, что тебе бы хотелось заботиться о Леди Элле!

— Конечно, мне хочется! Но я не думал, что для этого мне придется встретиться с самим лордом.

— Ты не должен волноваться. Жди возле оконной амбразуры до тех пор, пока я не позову тебя. — С этими словами Рейна взъерошила волосы мальчика и ободряюще улыбнулась. — Давай, Оулмер! Тебе нечего бояться.

Однако как только Оулмер отвернулся от Рейны, улыбка мгновенно исчезла с ее лица. Она никогда не понимала, как ее матери удавалось делать это! В свое время саму Рейну тоже учили тому, что в мире, где женщины не вольны распоряжаться своей собственной судьбой и настолько бесправны, что им требуется согласие их господина, чтобы сделать что-либо или получить желанную вещь, они должны уметь воспользоваться любой возможностью получить это согласие, даже если они не были уверены, что мечта их осуществима.

Сознание вины было наиболее подходящей струной, на которой следовало играть в подобных случаях, однажды сказала Рейне мать. Не то чтобы она хоть когда-нибудь подозревала своего мужа в измене, однако пока она была жива, могла использовать в своих целях любую мелочь, будь то невыполненное обещание или пренебрежительное к ней отношение. Никогда отец Рейны не поступал настолько подло с ее матерью, как Ранульф поступил с ней в этот день.

Однако как могла она спокойно требовать у него что бы то ни было, если до глубины души была потрясена и расстроена из-за случившегося? Конечно, характер ее матери не был настолько буйным, как у Рейны, и ей всегда обходными путями удавалось дать своему мужу понять, что она была рассержена на него; и независимо от того, был он действительно виновен или нет, он склонялся к мысли, что наверняка что-то сделал не так, а поэтому стремился использовать малейший шанс, чтобы все исправить, соблазняя жену новой мантией или поездкой ко двору.

Рейна же не могла представить своего мужа-великана пытающимся смягчить ее гнев раскаянием и обещанием выполнить любое ее желание. Что было нормальным для обычных людей, необязательно было таковым для Ранульфа. Не могла она представить и себя спокойно выслушивающей его исповедь, в то время как с Гораздо большим желанием разбила бы о его голову вазу или что-нибудь не менее тяжелое. Однако если ее мать могла сделать это, те могла и она, Рейна. Но как только она получит столь необходимое ей согласие” так непременно убьет его, этого жестокосердого нахала, распутника и мерзавца!