И снова он нахмурился, с опозданием осознав, как умело заставила она его признаться, что он действительно ее хочет. Она все-таки заставила его произнести те слова, которых она ждала, тогда как все, что он чувствовал, не больше чем минутная страсть… Ведь это было просто желание мужчины, не больше, не так ли? Несомненно. Любая женщина могла бы удовлетворить его страсть, даже если причиной ее была другая, его жена… Но зачем тогда именно ей приказал он покинуть праздник, тогда как мог запросто укрыться в темном уголке с любой понравившейся девкой и не скучать в этой гогочущей толпе?!

Вздрогнув, он отвлекся от своих мыслей, почувствовав, как она кончиком пальцев провела по его бровям.

— Почему вы это делаете?

— Что именно?

— Так часто без видимой причины хмуритесь? Знаете, я никогда не видела, как вы улыбаетесь.

— Если вам нужны улыбочки, то, леди, вам следовало бы выйти замуж за Уолтера, — угрюмо ответил он.

— Да, у него есть какое-то своеобразное обаяние, но я-то вышла замуж за вас.

— Вышли?! Но почему? Скажите же мне наконец правду!

Ведь дело совсем не в том, леди, что у вас не было выбора, кроме меня и Ротвелла! С тех пор как вы возвратились в замок, у вас было предостаточно шансов избавиться от меня.

— Но вы же слышали, что я сказала своим вассалам. Это и есть правда, Ранульф. Я почувствовала, что вы больше всех подходите для Клайдона.

— А для вас?

— Клайдон в первую очередь…

Она ответила не сразу, а когда наконец заговорила, то совсем не удовлетворила его любопытства. Однако он понял, что не должен дожидаться от нее нежных слов, затаив дыхание, — их не будет. Никогда она не давала и намеком понять ему, что хотела его как мужчину. Рейна была первой женщиной, которая, встретив его, не посмотрела на него хоть с каким-то интересом в глазах, страстным или нет — не важно. А он женился на ней, на женщине, охваченной страхом, хотя ей вовсе нечего было бояться. На женщине, которая с радостью бы избежала общения с ним, а особенно его ласк, в то время как любая другая готова была бы сражаться за то, чтобы оказаться на ее месте хотя бы на одну ночь…

— Вы все еще боитесь? — коротко спросил Ранульф.

— Нет.

— Это хорошо, вы и так слишком долго не подпускали меня к себе из-за каких-то глупостей.

— Я не думаю, что это были…

— Господи! Можете вы хоть сейчас не спорить со мной, леди? Она тихо вскрикнула, но его это больше не волновало… По правде говоря, он так долго сдерживал свое желание, чтобы убедить ее, что она не должна бояться его, по крайней мере не в постели. Однако в течение того времени, как он пытался отвлечь ее разговорами, взгляд его был прикован к тому нежному пуху между ее ног, что так манил его к себе. Черный блеск на фоне белой кожи — это был магнит не только для глаз, но и для рук, губ…

Она глубоко вздохнула, почувствовав, как его палец проник внутрь ее тела. Но не потому, что Ранульф слишком переусердствовал, причина была в ней самой. Она была суха, ни капли влаги не вытекло из ее тела, чтобы еще сильнее возбудить его. Никогда еще не приходилось Ранульфу сталкиваться с подобной холодностью.

Даже зная, что должно было произойти, она не была готова к нему. Ни тогда, ни теперь… Однако тщетность его настойчивых попыток разжечь ее лишь усилила его собственное желание. А что он, собственно, знал о том, как возбудить женщину, особенно леди? В большинстве случаев именно он был не готов, но наоборот — никогда. Однако от этой женщины, которая была абсолютно безразлична к нему, ожидать ничего другого не приходилось…

И когда эта новая мысль родилась в его воспаленном мозгу, он прямо взглянул на нее, требуя ответа:

— Неужели и в прошлый раз вы были настолько не готовы заниматься со мной любовью?

Если это действительно было так, то теперь он понимал причину ее страха и нежелания быть с ним сейчас, что серьезно ухудшало положение… Однако ответом ему был яркий румянец, окрасивший даже ее прелестные груди. И это была та самая леди, что не краснея разглагольствовала с ним еще так недавно о любви в постели?!

Неужели Ранульф ошибался? Может, этот маленький генерал и не был вовсе так равнодушен к нему, как хотел показаться?! И когда Ранульф задумался об этом, палец его смочился теплой жидкостью, хотя он ничуть и не продвинул его, а румянец Рейны приобрел какой-то темный оттенок.

Как неожидан был его смех! Наконец он был спокоен и… счастлив. И хотя подобная реакция немало удивила Рейну и заставила ее взглянуть на него так, как будто он был сумасшедшим, ему было все равно.

— Что-нибудь не так, милорд?

— О нет. Все в полном порядке.

Он отклонился от нее и начал торопливо развязывать шнурки, ни на миг не отрывая от нее своих жадных глаз. Его нетерпеливые пальцы судорожно рвали остатки одежды. Как нетерпелив он был! Она все-таки хотела его, а значит, вышла замуж не только ради Клайдона, она сама выбрала его для себя! О! Эта маленькая женщина ни намеком не дала понять ему, что в действительности побудило ее сделать то, что она сделала, однако некоторые вещи было просто невозможно скрыть, и теперь она это знала.

— Если вы собираетесь… — нервно начала она, однако вдруг неожиданно резко прохрипела:

— Закройте сначала шторы!

— Позже! — сказал Ранульф.

Он прервал дальнейшую ее болтовню, закрыв ее рот своим. Как приятен был ее вкус… Как мог он забыть такое?.. Он не смел войти в нее, пока она сама не обвила его шею своими прелестными ручками, помогая ему погрузиться в ее страсть… Как важен был для него этот жест любви! Со стоном он погрузился в ее тепло. О! Какой вкус был у ее тела. Необыкновенно… И как он мог забыть все это? Как нежно и одновременно сильно нажала ее рука, помогая ему проникнуть в самую глубину ее тела…

Никогда еще Ранульф не испытывал подобного. Конечно, и прежде ему приходилось заниматься любовью с девственницами, но впервые в жизни хотелось ему остановить бег времени, чтобы задержать эти мгновения неземного блаженства, что дарила ему эта женщина. Ему совсем не нужно было обрушиваться на нее для того, чтобы получить мимолетное удовольствие, которое и сравниться бы не могло с тем, что он чувствовал…

То, что всегда было для него не больше чем удовлетворение одной из физиологических потребностей, показалось Ранульфу на этот раз чем-то иным, и ему нравился этот особый вкус чувства. Однако желание и реальность совпадают не часто, и Ранульф чувствовал, что тело его не может и не хочет остановиться… Он совершенно потерял голову, забыв про все. Он причинил Рейне настолько безумную боль, что она дико вскрикнула, а он почувствовал необыкновенное блаженство и не слышал даже, как сам издал такой дикий рев, который мог бы сокрушить и прочные стены замка. А он все еще не верил, что это было правдой…

Сквозь темное стекло оконной амбразуры струился свежий ночной воздух. Рейна уселась в большом, покрытом медвежьей шкурой кресле, обняв руками поджатые к груди колени, задумчиво опершись о них подбородком. Она устремила свой взгляд на небо, которое медленно превращалось из розовато-лилового в ясно-голубое. Ее муж, заснувший мгновенно после того, как в изнеможении скатился с нее, все еще спал. Ей же не повезло…

В течение долгих часов лежала Рейна подле мужа, прислушиваясь к его ровному, спокойному дыханию. Она-то надеялась, что он будет громко храпеть, и тогда у нее появится повод, чтобы надуться на него… Она ведь никак не могла пожаловаться на то, что действительно беспокоило ее, Ранульф удовлетворил ее желание не больше, чем в тот первый раз. Но в эту ночь она была совсем близко… но к чему? Рейна все еще не была уверена, но постепенно начинала склоняться к мысли, что любовь в постели достойна того, чтобы заниматься ею как можно чаще, если вдруг Ранульф, когда получил то, что хотел, так дико зарычал от неведомого ей блаженства.

На этот раз все было по-другому: без боли и так невыразимо приятно, когда внутри твоего тела находится эта часть его тела. Рейна чувствовала, что что-то странное происходит внутри нее. Сначала это что-то было едва ощутимым и очень теплым, а затем что-то странно волнующее проснулось в ее животе. А когда неведомо откуда взявшийся жар усилился, Рейне стало трудно дышать, а в самых глубинах ее тела, где-то в районе поясницы, родилось что-то очень-очень приятное. А потом все так резко оборвала дикая боль. И какое же сильное разочарование постигло Рейну, когда волна этих замечательных ощущений оказалась позади. Рейна так рассердилась, что чуть было не ударила своего мгновенно заснувшего мужа.