– Так и я о том же: надо ещё мужа найти.

– У тебя же, вроде, парень был? – подозрительно прищурилась мама.

– Сплыл, – буркнула я.

– Как же так?

– Не переживай, мамуль, я же не переживаю. Значит, ещё краше найду.

– О! – оживилась Юлька, – Тогда бери этого вашего маньяка. Краше уже некуда. Я бы себе взяла, да он, вроде, Машке подмигивал. Правда, она на это время в соляной столбик превратилась, мимикрировала под местность.

– Ага! – засмеялась я, вспомнив, как Егор в шутку напугал Машку ещё больше.

– Эх, дурёха! – вздохнула подруга. – Не понимает своего счастья.

– Я не поняла: вы о чём? – вмешалась мама.

– Да маньяка тут встретили по дороге со станции, – пояснила Юлька.

– Ксю-у-уш!? – мама вопросительно уставилась на меня. Пришлось объясняться:

– Парня посадили, его родители уехали отсюда, ты у них через агентство купила дом.

– Об этом я успела узнать, – отмахнулась мама. – Вас-то где угораздило с ним столкнуться?

– Шли со станции, велосипед сломался, он починил, – успокоила её Юлька. – Мы с ним даже не разговаривали.

– Я разговаривала. Два раза, – спокойно сообщила я.

– Где? Когда? – одновременно задали вопросы мама и подруга.

– Первый раз две недели назад. Он меня из воды вытащил, подумал, что я тону. Второй раз – сегодня утром на пробежке.

– Он тоже бегает? – вкрадчиво поинтересовалась Юлька.

– Бегаю я, а он купается по утрам, чтоб люди не шарахались. В мою сторону даже не глядел, я сама к нему подошла и заговорила.

– И?..

– Что «и»? Как видишь, живая, не расчленённая и даже не изнасилованная! – фыркнула я.

Мама, задумчиво наблюдавшая за нашим диалогом, сказала:

– Его судили не за изнасилование.

– А за что? – теперь уже мне любопытно.

– За растление.

– Это сколько же ей было? – поинтересовалась Юлька.

– Пятнадцать, вроде.

Я зажмурилась. Не хочу это слушать! В пятнадцать лет, конечно, некоторые девчонки так выглядят, что мне, мелкой, и не снилось. А если накрасятся… Взглянуть бы на эту красоту, от которой потерял голову такой парень. Надо же! Я ей даже не сочувствую. Я просто… Постойте, ревную что ли?!

– Мам, раз уж мы выяснили, что насилие нам не грозит, а растление, в силу преклонного возраста, невозможно в принципе, то разреши, пожалуйста, Егору топить баню. Они с отцом её специально строили, чтобы парить деда с его ревматизмом. Мы ведь всё равно ею не пользуемся.

– Вы с ним говорили об этом?

– Ну да…

– А ещё?

– Он не особо разговорчивый. А от девушек вообще старается держаться подальше.

– Неудивительно.

– Ну, так я скажу, что ты разрешила?

– Я сама скажу.

Юлька встала и потерла руки:

– Напрасно я думала, что в деревне отдохну от бурной жизни. Здесь мне точно скучать не придётся.

Если бы пару лет назад кто-нибудь сказал мне, что я буду так тосковать по деревенской работе, я бы только усмехнулся. Но сейчас я просто кайфую, когда беру в руки шланг и поливаю огород, мне нравится надрывный треск и вибрация косы-триммера. А когда сегодня утром колол берёзовые поленья для бани, то на целый час забыл обо всём. Дровами всегда занимались мы с дедом у него во дворе, поэтому мне казалось, что я вернулся в позапрошлое лето, что сейчас с чердака по лестнице спустится отец с двумя дубовыми вениками под мышкой. Что в задних воротах покажется мама с чистой одеждой для нас и, как всегда, строгим голосом предупредит: «Не вздумайте опять голышом к речке бегать, прикройтесь хоть полотенцем!» Мы, как всегда, пообещаем и, как всегда, побежим голышом. Все трое. А зачинщик – дед.

Из-за меня дед два года не парился, а другого лекарства для своих ног он не признаёт. Я собирался к осени срубить для него новую баню, потому что с холодами ему станет ещё тяжелее. Но малявка… то есть Ксюша, решила эту проблему.

Вчера я приехал из города и сообщил деду хорошую новость: нашёл работу в дорожной службе, буду укладывать асфальт. Не совсем то, о чём мечтал, точнее, совсем не то. Но что теперь об этом говорить! Дед тоже поделился своей радостью: приходила новая хозяйка нашего дома, пригласила в любое время пользоваться баней, пожурила за то, что молчал об этом.

– Так что с утра по холодку дровишек наколешь, а потом надо веничков свежих нарезать, – старик радовался, как ребёнок.

Мы с ним похожи внешне, так что я знаю, как примерно буду выглядеть в семьдесят лет. Мне это нравится. А ещё мы с ним полные тёзки, его тоже зовут Воркун Егор Иванович. И сегодня после заката мы с дедом зададим жару!

Чтобы успеть ко времени, пришлось встать пораньше, поэтому, когда Ксюша спустилась с бугра и лёгкой трусцой направилась вдоль берега, я быстро начал перетаскивать наколотые дрова к бане. Я ещё не заходил туда и не знаю, в каком она состоянии. Если надо что-то подправить, то займусь этим сразу после купания, а пока только гляну, потому что свой утренний прыжок с вербы я ни за что не пропущу. Раз уж и мал…, то есть Ксюша, и её мать не чураются меня, подобно всему селу, то грех этим не воспользоваться и не поговорить с кем-нибудь ещё, кроме деда.

С этими мыслями я отпер баню и вошёл внутрь. Хотя её и не топили давно, здесь был полный порядок: ни гнили, ни плесени, печь исправна. Похоже, новая хозяйка не только проветривала баню, но даже вытирала в ней пыль. Топи и парься.

– Ну, здравствуй что ли, маньяк! – раздался за спиной незнакомый женский голос. Я оглянулся – в дверях стояла шикарная брюнетка, подруга Ксюши. Я узнал её сразу, но не по внешности, а по взгляду, которым она с интересом ощупывала моё тело. Я, конечно, не застенчивый девственник, но такой откровенный призыв меня немного покоробил.

– Чего тебе? – спросил я, стараясь выглядеть равнодушным.

– Интересно посмотреть, чем ты тут занимаешься, – она отслонилась от притолоки и сделала шаг в мою сторону. Я сидел на корточках, осматривая со всех сторон печь.

– Посмотрела? Свободна.

– Что, и даже насиловать не будешь? – она сделала ещё шаг.

– А надо? – я поднялся и оказался с ней лицом к лицу. Ростом она лишь немного ниже меня, но я мощнее, поэтому всё равно нависал над её стройной фигуркой.

– Ты грубый, – она продолжала строить из себя искушённую амазонку, но прежней уверенности в голосе уже не слышалось.

– А ты на что рассчитывала? – скривился я.

– Ну, не знаю… – и куда девался призывный взгляд? На меня нахлынуло понимание. В одно мгновение до меня дошло, почему она здесь. Я схватил её за плечи и поменял нас местами. Теперь я стоял спиной к двери и загораживал выход. Её глаза расширились от страха. Это завело меня ещё больше.

– Ну, давай пообщаемся, – легонько подтолкнул её к полку, заставляя отступить назад.

– Егор, я… – оп-па, уже и голос срывается!

– Что «я»? Видали: уже Егор, а был маньяк! – я толкнул её, не сильно, просто чтобы уселась на полок. Хотелось наорать на эту овцу, но я сдерживался, и от этого голос у меня стал звучать зловеще вкрадчиво. – Девочка захотела набраться летних впечатлений? Приключения в каникулы? Я что, б…, тебе, аттракцион в Луна-парке? Хотела нежного маньяка? Так вот запомни: таких не бывает.

Девчонка, по-моему, уменьшилась вдвое. Чтобы закрепить эффект, я достал из кармана складной нож и приблизился к ней вплотную. Осмотрев внимательно с ног до головы свою нежданную компаньонку, я решил в воспитательных целях пожертвовать её недорогой на вид майкой. Две тоненькие бретельки перерезал не спеша, со вкусом. Теперь девочка походила на свою блондинистую подружку, когда та увидала меня на дороге. Я положил ладонь ей на голову и слегка нажал, заставляя смотреть мне в глаза.

– Как тебя зовут? – ответа не последовало. – Не слышу!

– Ю-юля…

– Послушай меня внимательно, Юля. Человеческая душа нежная, хрупкая. И когда в неё… без приглашения… в грязной обуви… это очень больно. Не надо так с людьми.

Девочка сглотнула и ничего не ответила.