Помочившись за машиной, Тимофей подобрал "пушку" и полез на заднее сиденье за аптечкой. Шоферистка больше не представляла опасности, пришло время оказать ей первую медицинскую помощь.

Что-что, а повязку Тимофей делал классно. Он любил лечить свою семью. Не обращая внимания на стоны женщины, наложил повязку на кровоточащую ссадину. Он не ждал объяснений, он сам был такой же пройдоха, хотя весьма желал хоть что-нибудь узнать о слегка им покалеченной авантюристке.

– Я не извиняюсь. – Кровач заглушил двигатель. Выдернул из замка зажигания второй, запасной, ключ. – Мы оба вляпались в порядочное дерьмо… Чего уж там… Кто вы и откуда? Только честно, насколько это возможно для женщины.

Минут десять шоферистка довольно фальшиво стремилась разжалобить чужака. Тимофей не мешал артистке до конца исполнить роль блефующей жертвы мужлана-миллионера. Зачем мешать идиотке зарабатывать прощение. Вотще, могла бы делать это и поизобретательнее. Например, пособлазнять немного и откупиться натурой… Других-то козырей у нее нет. Он бы, так и быть, не заставил бы себя долго уговаривать, глядишь, и согласился бы совершить, в знак примирения, ритуальный акт совокупления.

– Роли поменялись, мадам. Теперь я вас буду грабить. – Развеселившись, Кровач бесцеремонно заглянул в сумочку дамы.

Пачку Мальборо он нашел сразу. Но хотелось еще чего-нибудь, попикантнее. Он развязал узелок кружевного платочка и нашел заветный пакетик розовых презервативов. Вот как ему отблагодарить Провидение! Он явно переведен Судьбой на полное материальное обеспечение. Да будь я проклят! не заслужил я такой опеки!

– Ну, просто нет слов. – Загадочно улыбнулся он, рассматривая японские резинки с усиками.

Женщина вырвала из рук Кровача сумочку, выхватила маникюрные ножнички.

– Только посмей, подонок, прикоснуться ко мне – я кастрирую тебя…

Кровач бросил презервативы а перчаточный ящик, подал женщине сигарету. Она выбросила ее в окно.

– Надо, надо, уважаемая амазонка. – Кровач пожал плечами. – Покури, соберись с мыслями. Увы, это вам прийдется закончить неудачное путешествие в багажнике… Если я надумаю не прикончить вас, а сдать в правоохранительные органы.

Он подал бедняжке вторую сигарету. Красивая ладошка незнакомки растерла сигарету в прах…

Вот теперь… Кровач сглотнул комок нестерпимого предвкушения… Не верится… Вот теперь мы… По-ку-рим. Он сунул револьвер за пояс, сел на землю, прислонился к горячему колесу и губами медленно вытащил сигарету из пачки. Чиркнул колесиком зажигалки… Сердце затрепетало… Сделал первую затяжку… Челюсть слабонервно задрожала… Он зажал дым в легких и не выпускал из себя, пока не потемнело в глазах… Вот оно – подлинное Блаженство.

– Верните мне мои сигареты. Я тоже хочу.

Почуяв искусительный аромат табачного дыма, шоферистка высунула руку из окна, капризно потребовала сигарету. Она отыграла сцену обиды и нужно было придумать что-нибудь более искусное, чтобы и живой остаться, и не быть изнасилованной, и машину не потерять, и отомстить за свои бессильные слезы по поводу неудачного ограбления придурошного чужака.

Курили молча. Тим опьянел и стал добрым, добрым. Теперь у них оставался лишь один выход, один на двоих – посмеяться над собственной неопытностью в таком азартном ремесле, как отъем чужих денег " на большой дороге". И они не без удовольствия посмеялись, двусмысленно иронизируя друг над другом. Они посмеялись, временно предпочтя худой мир жестокостям войны, но никто из низ не сомневался, что попытки ограбления будут и будут разнообразиться, пока Вор и Воровка не поймут что силы их равны и насильственный передел собственности уже невозможен. А когда поймут – разбегутся как два волка, в разные стороны…

– Тем не менее, – насмеявшись напомнил Тим, – машина остается за мной.

– С какой стати? – личико разбойницы скривилось, но говорить она пыталась очень вежливо.

– По закону джунглей. Не нравится? Могу уехать без вас. Как же вы на одной – то ноженьке поковыляете в свой воровской притон… Да вас еще пахан и прибьет, если вернетесь в банду без добычи. А будете вести себя смирно, глядишь, и денег заработаете.

– Нет! вы не имеете права! Назвать вам номер статьи по которой вы загремите на лесоповал? – попыталась протестовать падкая на чужие бриллианты.

– Да! – Сказал Кровач, как железный засов за собой задвинул. – Пока не выберусь на большую дорогу, машина моя. Я сильнее вас и злобнее. И бульдожка ваш, – Тим похлопал себя по карману, – ваша пахучая падалью псина тому свидетель. А теперь освободите место водителя.

Хозяйка колес хотела перебраться на заднее сидение, но Кровачу показалось, что безопаснее держать шустрячку в поле зрения и приказал ей сесть рядом. Тимофей воткнул первую передачу и… беспомощно оглядел пустые знойные холмы, равнодушно подпиравшие неумолимо пустой горизонт. Куда рулить? Он сурово оглянулся на своего врага. Женщина засмеялась вполне благодушно…

– Уверяю вас, вы заблудитесь, костолом вы эдакий. Вот зачем меня избили? Извинитесь за свое хамство и я подвезу вас до автобусной остановки.

Они поменялись местами. Женщина долго и тщетно натягивала на коленки короткую юбчонку, потом достала зеркальце и ваткой протерла лицо. Под гримом она оказалась слегка конопатой. Солнце не пощадило и ее…

Шоферистка не воспользовалась укатанной колеей. Она попылила по едва заметному следу грузовика, что вывел Кровача на перекресток. Музыка мотора вселяла уверенность, что Судьба, было потерявшая в бескрайних полях своего любимца, нашла! Нашла-таки свою пропажу и выполнит свой долг до конца.

– Ваша прелесть, а не найдется ли у вас чем горло смочить… Помнится вы обещали. А то ведь могу и насильно, словом, экспроприировать.

Он не сомневался, что ангел-хранитель, нанятый судьбой, и пригнавший в нужное место и в нужный час жигулька, питья для своего избранника уж точно припас… Но голос его был довольно заискивающий.

– Пошарьте сзади, в кармане чехла. – Незнакомка была насмешлива, но, похоже, не злопамятна.

Он не выпускал из рук пластмассовую двухлитровую! целую! еще прохладную бутыль Тархуна пока не показалось донышко… Только теперь звероподобный Инстинкт самосохранения Кровача, вовсю лютовавший под знойными лучами солнца, мирно свернулся калачиком где-то на дне мочевого пузыря и затих. Благолепие…

Нежное урчание мотора убаюкивало. Тимофей стал клевать носом, задремывая, но женщине не молчалось…

– Какой же вы все-таки неотесанный! Вы еще раз меня убедили: нельзя относиться к мужчине с сочувствием.

– Да, я животное, животное. Простите Христа ради… Я в долгу не останусь… -

Но этих признаний было мало.

– О! Запел, запел! Да уж, дорогой мой, раскошелиться прийдется… – Шоферистка усмехнулась и невесело вздохнула.

Пассажир не откликнулся. Он спал. Какой невежа. Вспаханные поля, подернутые зыбким маревом зноя, спящий пассажир усыпляли и шоферистку. Дважды она задремывала и теряла колею. Чтобы не загреметь в овраг, женщина стала отгонять сон анализом причин поражения в первой схватке с богатым чужаком.

Она с ужасом думала, что вполне могла бы, и убить этого странного мужика. Его подозрительная рассудительность продолжала ее раздражать. Ведь не сама она уберегла себя от кровавого преступления, а именно эта рассудительность и природная незлобивость, явно проглядывающая сквозь вынужденную грубость. Разве не видно, как противно этому мужлану насилием отвечать на ее нахальные претензии. Нет, нет! Это не поражение. Это своевременное тактическое отступление.

Да. Да, да! Все еще возможно. Другой бы глаз не сводил с нее, а он развалился и дрыхнет. Так в чем загвоздка? Момент – лучше не придумаешь, но что-то меня останавливает. Раскаяние? Да брось, мать финтить. Дело не в раскаянии. Да и не велик грех, отнять награбленное… Дело в бабском – "и хочется, и колется". Как всегда, в последний момент Агрессивности не хватает.

Разглядывая грязного, обгоревшего на солнце, всклокоченного мужика, от которого разило конюшней и табаком, шоферистка изо всех вил возбуждала в себе неприязненность, но напрасно. Вот если бы он напал первым… Увы, тюфяк… Сразу видно к большим деньгам не привык, и не умеет с ними обращаться. Этому растяпе нужна настоящая женщина, он, наверняка, потенциальный подкаблучник. Вот я бы… Да-а-а… Вот я бы…