– Буду рад показать вам все, что у нас имеется в наличии, мистер Марлоу. – Парень был отменно вежлив. – Зарегистрироваться сможете позже, если решите у нас остановиться. Сколько вы у нас пробудете?

– Столько же, сколько она, – ответил я и пояснил: – Молодая дама в синем костюме. Только что зарегистрировалась. Под каким именем – не знаю.

Парень за стойкой и девица как по команде уставились на меня. В глазах – недоверие и одновременно нескрываемое любопытство. Существует тысяча способов разыграть подобную сценку. Я же избрал способ самый неожиданный – в больших городских отелях такой не проходит. А здесь, глядишь, и пройдет. В основном потому, что на исход дела мне было глубоко наплевать.

– Вам такой вариант, вижу, не нравится, – сказал я.

Парень замотал головой:

– Хорошо хоть нас за нос не водите.

– Надоело водить людей за нос. Ни одного целого носа, почитай, не осталось. Вы, случайно, не обратили внимание на ее безымянный палец?

– Я – нет, а что? – Сказал и посмотрел на девицу. Она покачала головой, не сводя с меня любопытных глаз.

– Обручального кольца-то нет. Больше нет. Все в прошлом. Сколько лет псу под хвост! Ну да черт с ними! Лучше не вспоминать. Ехал за ней бог знает куда. А она даже говорить со мной не желает. И что только меня сюда занесло? Ставлю себя в дурацкое положение. – Я поспешно отвернулся и громко всхлипнул.

Заинтересовались.

– Что ж, поеду куда-нибудь еще, – продолжал я и вновь повернулся к ним лицом.

– Вы, значит, помириться хотите, а она – ни в какую, – едва слышно произнесла девица.

– Именно.

– Сочувствую вам, мистер Марлоу, – сказал парень. – От души сочувствую. Но мы должны быть настороже. Такие ситуации чем угодно могут кончиться… Бывает, и до стрельбы дело доходит.

– До стрельбы?! – Я с нескрываемым изумлением посмотрел на администратора. – Господи, и что ж это за люди, которые на такое способны?!

– И что вы собираетесь предпринять, мистер Марлоу? – поинтересовался парень, облокотившись на стойку обеими руками.

– Хочу одного – быть с ней рядом. Мало ли, вдруг понадоблюсь. Ни слова ей не скажу. Даже в номер не постучусь. Но пусть знает, что я поблизости. И что ее жду. И ждать буду всегда, до скончания века.

С каждой минутой девица жалела меня все больше. Я нежился в теплых лучах сочувствия и понимания. Издал глубокий вздох – и пошел ва-банк:

– Да и тип, который ее сюда пристроил, что-то мне не понравился.

– Она сюда одна приехала, на такси, – возразил администратор, хотя и понял, что я имею в виду.

– Не о том речь, Джек, – улыбнувшись, сказала девица. – Это он о том, кто ей номер заказал.

– Думаешь, я не понимаю, Люсиль? – обиделся Джек. – Не такой я дурак.

И с этими словами он вдруг извлек из-под стойки бланк и положил его передо мной. Регистрационный бланк. Заполнен на мисс Бетти Мейфилд, Уэст-Чатэм, Нью-Йорк. Справа, по диагонали, другим почерком приписано: «Ларри Митчелл», а в левом верхнем углу тем же почерком проставлены дата, время, стоимость заказа и номер комнаты.

– Вот спасибо, – сказал я. – Вы очень добры. Взяла, стало быть, свою девичью фамилию. Что ж, имеет право. По закону.

– Законно любое имя, лишь бы без обмана. Хотите номер в одном с ней коттедже?

Я сделал большие глаза. И изо всех сил постарался выжать из них благодарную слезу.

– Я ужасно тронут. Вы даже себе не представляете насколько. Но вы ведь нарушаете здешние правила, а мне очень бы не хотелось вас подставлять. Натвори я что – отвечать-то вам.

– Не волнуйтесь, – успокоил меня Джек. – В конце концов, на ошибках учатся. Вы мне понравились. Главное – никому ни слова. – И с этими словами он вынул из чернильницы ручку и протянул ее мне.

Я поставил свою подпись и под ней написал адрес: «Восточная Шестьдесят первая улица, Нью-Йорк».

Джек взглянул на адрес и с ленцой спросил:

– Возле самого Центрального парка, значит?

– В трех кварталах, может, чуть дальше. Между Лекгсингтон и Третьей авеню.

Он кивнул. Знаю, мол. Я угадал. Протянул мне ключ.

– Нельзя ли оставить у вас мой саквояж? – спросил я. – Пойду что-нибудь перекушу и, если получится, возьму машину напрокат. Вы не могли бы отнести вещи ко мне в номер?

Джек заверил меня, что, конечно же, так и сделает. Вышел вместе со мной из конторы и показал пальцем на небольшую рощицу. За молодыми деревцами виднелись обшитые дранкой одинаковые белые коттеджи с зелеными крышами и крыльцом с перилами. Показал мне мой коттедж и направился обратно в контору.

– Спасибо, – поблагодарил я и, спохватившись, крикнул ему вдогонку: – Постойте, а что, если она съедет, когда узнает?

Улыбнулся.

– Очень может быть. Тут уж мы бессильны, мистер Марлоу. У нас гости только летом больше чем на пару дней задерживаются. А в это время года – текучка.

Он скрылся за дверью конторы, и я услышал, как девица ему говорит:

– Парень он симпатичный, Джек, но пустил ты его зря.

Донесся до меня и ответ:

– Я этого Митчелла, хоть он и дружок хозяина, на дух не переношу.

Комната оказалась вполне сносной. Стандартная, намертво приделанная к полу кушетка, стулья без подушек, напротив входа небольшой письменный стол, чулан со встроенным шкафом внутри, ванная с необъятных размеров ванной и неоновым светом у зеркала над умывальником, кухонька с холодильником и белой электрической плитой с тремя конфорками. Над раковиной навесной буфет с посудой и всем прочим. Бросил в стакан пару кубиков льда из холодильника, достал из саквояжа бутылку, налил в стакан виски, отпил немного и, не открывая окна и не поднимая жалюзи, опустился на стул и прислушался. Тишина. Затем раздался звук спускаемой воды. «Объект», стало быть, у себя. Допил виски, потушил сигарету и осмотрел радиатор на стене, отделяющей один номер от другого. Две длинные матовые лампы в металлическом коробе. Бывают радиаторы и помощнее; в чулане, правда, имелся еще один нагревательный прибор – электрический вентилятор на 220 вольт. Снял с радиатора хромированную решетку и вывернул матовые лампы. Достал из саквояжа стетоскоп, приложил его к металлическому коробу и стал слушать. Если точно такой же радиатор стоит по другую сторону стены в соседней комнате – а так оно, скорее всего, и есть, – между двумя номерами нет, по существу, ничего, кроме металлической панели, и звукоизоляция, надо полагать, минимальна.

Первые несколько минут не слышно было ровным счетом ничего, затем раздался звук набираемого телефонного номера, и женский голос отчетливо произнес:

– Эсмеральда четыре четырнадцать девяносто девять, пожалуйста.

Голос спокойный, ровный, немного, пожалуй, усталый. Услышал его впервые – а ведь слежу за ней с самого утра.

Вновь тишина, а затем тот же голос:

– Мистера Ларри Митчелла, пожалуйста.

Пауза, на этот раз короткая, и вновь ее голос:

– Говорит Бетти Мейфилд из «Ранчо Дескансадо».

Почему-то сделала ударение на первом слоге.

– Говорю же, это Бетти Мейфилд. Не валяйте дурака. Мне что, по буквам свою фамилию повторить?

Ей что-то ответили. Она молча слушала, а затем сказала:

– Комната двенадцать-вэ. Странно, что вы не знаете. Вы же сами мне этот номер заказывали… А, понимаю… Хорошо. Буду на месте.

Повесила трубку. Тишина. Полная тишина. А затем голос за стеной медленно, чуть нараспев произнес:

– Бетти Мейфилд, Бетти Мейфилд, Бетти Мейфилд. Бедная Бетти. А ведь когда-то ты была хорошей девочкой. Как же давно это было.

Все это время я сидел на полу, на полосатой подушке, спиной к стене. Медленно, стараясь не шуметь, встал, положил стетоскоп на подушку и лег на кушетку. Скоро он, стало быть, явится. А она, стало быть, его ждет. Вынуждена ждать. И по той же самой причине вынуждена была сюда приехать. Хорошо бы выяснить по какой.

Туфли у него, по всей вероятности, были на каучуковой подошве – иначе бы я услышал, как он поднимается на крыльцо. Да и машину он, скорее всего, поставил поодаль. В соседнюю дверь позвонили. Я вновь уселся на свою подушку и приник ухом к стетоскопу.