Положив шляпу на кровать, выглянул из окна и посмотрел на часы. Одиннадцать вечера по местному времени.

Флеш-накопитель давным-давно уничтожен. План составлен, а все ходы отработаны на макете в Штатах, в точности воспроизводящем его мишень. Теперь остается просто ждать – самое трудное из всего.

Сев на кровать, Роби помассировал шею, разминая мышцы, затекшие после долгого путешествия по воздуху и по морю. На сей раз мишенью будет не идиот вроде Риверы. Это осторожный человек с профессиональными активами, которые не станут посылать пули в белый свет почем зря. Справиться с ним будет потруднее – во всяком случае, должно быть.

Роби ничего не привез с собой из Испании, поскольку при посадке на паром надо проходить таможню. Если б испанская полиция нашла в сумке оружие, это было бы не просто проблемой. Но все нужное ему найдется в Танжере.

Сняв куртку, Уилл лег на кровать и дал уличной жаре навеять дремоту. Закрыл глаза, зная, что снова откроет их через четыре часа. Звуки улицы отошли на второй план, и он уснул. А когда проснулся, прошло почти четыре часа и наступило самое жаркое время суток. Утерев пот с лица, Роби снова подошел к окну и выглянул. Увидел, как большие туристские автобусы маневрируют на улицах, изначально не предназначавшихся для столь крупного и неуклюжего транспорта. Тротуары были забиты людьми – и местными, и приезжими.

Выждав еще час, он покинул комнату. На улице повернул на восток и поднажал. Через считаные секунды затерялся в суете и сутолоке старого города. Захватит необходимое и двинется дальше. Все эти предметы будут предназначаться для миссии. Он побывал в тридцати семи странах, ни разу не купив ни единого сувенирчика.

Семь часов спустя почти совсем стемнело. Роби подошел к большому, суровому строению с запада. За спиной у него был упрочненный кейс и ранец с водой, банкой для мочи и провизией. Покидать здание в ближайшие три дня он не собирался. Огляделся, ноздрями вбирая запахи страны третьего мира. Душный, тяжкий воздух сулил скорый дождь. Это его не заботило. Эта работа будет под крышей. Сверившись с часами, он услышал приближающийся звук. Нырнул за скопление бочек. Проехав мимо него, грузовик остановился. Роби зашел к нему сзади. Через три шага он уже был под машиной, держась за железки, торчащие из днища. Грузовик поехал дальше, потом снова остановился. Послышался долгий душераздирающий скрежет металла о металл. Машина снова дернулась вперед, так что Роби едва сумел удержаться.

Через полсотни футов грузовик опять остановился. Двери открылись, ноги коснулись пола. Дверцы со щелчком захлопнулись. Шаги направились прочь. Снова душераздирающий скрежет. Потом закаленные замки со щелчком заперлись. Наступила тишина, не считая шагов патруля вдоль периметра, который будет вышагивать там круглосуточно как минимум в ближайшие три дня.

Роби подгадал время так, что выскользнул из-под грузовика и отбежал как раз к тому моменту, когда скрежет прекратился. Технически сооружение обыскано снизу доверху и опечатано. Это была единственная возможность для Роби проникнуть внутрь. Миссия выполнена – во всяком случае, эта ее часть.

Он перескакивал по три ступеньки разом, и кейс с жесткими боковинами бил его по спине.

Началась скачка наперегонки со временем.

Добравшись до верхней площадки, он ухватился за балку и по-обезьяньи проворно пополз к намеченному месту. Качнулся влево, потом вправо и прыгнул.

Почти бесшумно приземлился на металл и помчался к точке в восьмидесяти футах оттуда, в самом темном углу.

И был на месте, имея в запасе целых пять секунд.

Свет погас, и включилась сигнализация. Внутреннее пространство тотчас же расчертили лучи энергии, невидимые для невооруженного глаза. Но стоит хоть кому-то, в ком бьется пульс, задеть один из них, и сирены взвоют. Все нарушители будут преданы казни. Вот такое местечко.

Роби повернулся на спину, обратив лицо к потолку.

Еще трое суток, то бишь семьдесят два часа.

Похоже, все его существование – сплошной обратный отсчет.

Пора.

Молитвенные коврики постелены. Колени коснулись земли, и все головы обратились к востоку, а затем опустились рядом с коленями. Рты раскрылись и забубнили знакомый речитатив.

До Мекки две тысячи пятьсот морских миль, часов пять лёту.

Но для людей на ковриках она куда ближе.

Как только молитвы были вознесены, а религиозный долг отправлен, коврики свернули и убрали. Аллах тоже убрался на задний план умов своих приспешников.

Есть было еще рано. Но пить уже не рано.

В Танжере есть места, приспособленные для этого, будь ты хоть мусульманский трезвенник, хоть нет.

Две дюжины человек отправились в одно из таких мест. Но не пошли пешком по улицам, а поехали автокортежем из четырех «Хаммеров», бронированных по американским военным стандартам и способных противостоять не только пулям, но и большинству ракет. Как и автобусы, эти автомобили казались чересчур громоздкими для узких улочек. Главный ехал в третьем «Хаммере», прикрытом и спереди, и сзади.

Звали его Халид бен Талал. Он был саудовским принцем, двоюродным братом короля. И одна лишь эта связь обеспечила ему уважение во всех уголках мусульманского и христианского миров.

В Танжере он бывал нечасто. И сегодня прибыл по делу. Запланировал отбыть в ранние утренние часы на собственном реактивном лайнере, обошедшемся куда больше ста миллионов долларов. Ошеломительная сумма едва ли не для всякого, но меньше процента его чистых активов. Саудиты – близкие союзники Запада вообще и Америки в частности, во всяком случае, на публике. Стабильный поток нефти – залог доброй дружбы. Мир летит на всех парах, и обитатели пустыни, где толком ничего не растет, могут позволить себе купить самолет за девятизначную цену.

Однако этот саудовский принц был не так уж и дружелюбен. Талал ненавидел Запад. И американцев пуще всех. Открыто занимать подобную позицию против оставшейся мировой сверхдержавы опасно.

Талала подозревали в похищении, пытках и убийстве четверых военнослужащих США, насильно захваченных в лондонском клубе. Впрочем, доказать ничего было нельзя, так что принцу все сошло с рук. Также его подозревали в финансировании трех террористических атак в двух разных странах, приведших к гибели свыше ста человек, дюжина из которых были американцами. И опять же, доказать ничего было нельзя, и все обошлось без последствий.

Но за эти действия Талал в конце концов угодил в список. И расплата за пребывание в этом списке должна вот-вот наступить с полнейшего благословения саудовского руководства. Он просто стал чересчур докучливым и амбициозным, чтобы позволять ему жить.

Люди, прибывшие сюда на встречу, тоже не питали особых симпатий ни к Западу, ни к американцам. У них с Талалом было много общего. Им виделся мир, где впереди не будут развеваться звезды и полосы. И собрание должно было обсудить, как воплотить это видение в жизнь. И сей конклав содержался в строжайшем секрете.

Ошибка их состояла в том, что они позволили этому строжайшему секрету перестать быть секретом.

Вход в клуб преграждала металлическая дверь с цифровым замком. Головной охранник Талала набрал десятизначный код, менявшийся ежедневно. Дверь шестидюймовой толщины с гидроприводом захлопнулась за ними. В стратегических точках были установлены взрывозащитные стены. По внутреннему периметру расставлена вооруженная охрана. Такие серьезные меры безопасности по карману очень немногим.

Принц и его группа уселись за большой круглый стол в огражденной канатами зоне, скрытой за драпировками и устроенной на возвышенной платформе из тикового дерева. Глаза принца все время бегали, оценивая окружающую обстановку. Он пережил два покушения; одно организовал кузен, другое – французы. Кузен теперь покойник, равно как и лучший наемный убийца Франции.

Талал не доверял никому, понимая, что американцы уже на подходе, раз их французский союзник сел в калошу. Его охрана – тесно сплоченные, лояльные ветераны, не подпускающие чужаков. Ни белые, ни черные, ни латиносы даже близко к его внутреннему кругу не подойдут. И сам он вооружен. Он хороший стрелок. Не снимает своих зеркальных очков от солнца даже в помещении. Нипочем не угадаешь, куда он смотрит. Да и линзы сделаны специально. Их увеличение позволяет увидеть то, чего невооруженным взглядом и не заметишь. Но на затылке глаз у него нет.