– Обалдеть, Сакура! – заорал он на всю деревню вместо приветствия. – Ну и рог у тебя на лобешнике!

Естественно, все вокруг тут же вылупились на бедняжку.

...Через полчаса безуспешной погони за мелким засранцем, Сакура поняла, что безбожно опоздала на практику. Пришлось оставить мысли о мести гаденышу на потом и бегом бежать в госпиталь, где ее руководитель сурово отчитал несчастную девушку за опоздание. В наказание он отправил ученицу мыть полы в трех процедурных, правда, перед этим за пару секунд устранив последствия столкновения с косяком.

– Спасибо хоть судна из-под лежачих не заставил выносить, – бурчала себе под нос Харуно, лихо орудуя шваброй и нарочно громко звякая металлическим ведром (все нормальные пластиковые были заняты).

В общем, день начался погано и продолжался столь же отвратительно. К больным Сакуру сегодня так и не допустили, вместо этого ей велели натереть полы еще в двух лабораториях и заодно перемыть химическую посуду в них же. Покончив со всем этим, девушка стянула рваные резиновые перчатки и бросила их в мусорный мешок, мимоходом глянув на часы. Было без пятнадцати двенадцать. А к полудню ей было велено явиться в кабинет хокаге – еще вчера Цунаде передала свой приказ через третьих лиц. Твердо решив, что уж к наставнице она точно не опоздает, Сакура взяла мешок и поскакала на поиски своего руководителя. Он нашелся в ординаторской распивающим чаи с медсестрами.

– Мне пора, – объявила Харуно, бухнув мешок на пороге. – Хокаге-сама велела явиться к ней в полдень.

– Серьезно?

Девушка кивнула.

– Смотри у меня, Сакура, – погрозил пальцем шиноби-медик. – Ты в последний месяц совсем распоясалась. На практику опаздываешь, пропускаешь, на самой практике дурью маешься. Учти, я обо всем доложу госпоже Цунаде.

– У меня сложные семейные неурядицы, – принялась оправдываться Харуно, ковыряя пол носком сандалии. – Я исправлюсь, правда.

– Ну-ну. Ты это будешь нашим врагам на поле боя говорить? Вот прямо-таки представляю: стоит наша Сакура в окружении вражеских ниндзя и лепечет: «Ой, простите, пожалуйста, с мамой долго спорили, какие занавески в кухне повесить, вот и опоздала на войну». Ступай, но если узнаю, что наврала про хокаге, будешь месяц утки мыть с утра до ночи. И мусор не забудь.

Харуно подхватила мешок и помчалась к выходу. Забросив ношу в какую-то урну по дороге, девушка запрыгнула на ближайшую крышу и продолжила двигаться по верхам, чтобы сократить путь. «Ни за что больше не позволю Ино выдергивать меня с практики, – думала Сакура, скача по черепице. – Наигралась и хватит».

И все равно она опоздала.

– Я велела тебе прийти до двенадцати, – хмуро сказала хокаге, когда ученица ввалилась в ее кабинет. – А сейчас десять минут первого.

– Простите-простите, – заныла Сакура. – В госпитале много работы было. К тому же мне передали, что нужно прийти к двенадцати.

– Все-все, хватит, – поморщилась Пятая. Она явно была не в духе. – Во-первых, поздоровайся.

Харуно покрутила головой: в помещении кроме нее и Цунаде оказались еще Шизуне, бывший напарник Пятой – старый извращенец Джирайя, три года назад утащивший из деревни Наруто в неизвестном направлении, и какая-то чересчур полная девушка с ярко-красными волосами, скромно сидевшая в глубоком кресле. И еще неподалеку обнаружился бывший учитель Сакуры – Какаши, текущее состояние которого определялось как «ушибленный пыльным мешком».

– Здравствуйте, Джирайя-сама, – заулыбалась Харуно. – Какаши-сенсей, Шизуне-сан...

Потом она нерешительно повернулась к красноволосой девице. Та почему-то казалась знакомой, но вот чем... Впрочем, «незнакомка» самостоятельно разрешила все проблемы, проговорив:

– Привет, Сакура-чан.

В течение целых двух ударов сердца младшая ученица хокаге молча пялилась на гостью. Наконец она выдавила:

– Н-Наруто?..

Все вокруг вымученно заулыбались, даже суровая Цунаде и Какаши, насколько можно было судить по единственному видимому глазу последнего. Правда, Сакура на радостях не обратила внимания на царящую вокруг атмосферу. Она бы обняла Узумаки, если б он выглядел самим собой, но к толстушке подступиться не решилась.

– Ну ты даешь, Наруто! Во-первых, почему ты тут сидишь? Я-то думала, ты с большой помпой домой вернешься. А во-вторых... Чего ради ты опять девкой прикинулся? Да еще такой, э... В общем, твоя прошлая модель была лучше, стройнее...

Харуно осеклась, ощутив нарастающее в кабинете хокаге напряжение. Улыбка Узумаки сделалась совсем уж жалкой.

– Наруто, встань, – тихо сказала Пятая. – Джирайя, Какаши, помогите ему подняться.

Когда ее друг поднялся на ноги с помощью двух беловолосых шиноби, Сакура почувствовала, как земля уходит из-под ног. Пока Наруто сидел в кресле, его положение не слишком бросалось в глаза, зато теперь было понятно, что это никакая не толстушка, просто у нее «пузо на нос налезло», как выражалась сакурина бабушка.

– Э... э... это чего такое?.. – прошептала Харуно, указывая дрожащим пальцем на джинчурики.

– Это, Сакура, то, для чего я тебя вызвала, – проговорила Цунаде. – У тебя будет задание...

Но девчонка не дослушала. Она по-идиотски захихикала, закатила глаза и рухнула в обморок.

«Жизнь дерьмо», – думал Итачи, шагая за напарником к месту встречи полевых групп Акацуки. Нукенин надеялся, что на сей раз все обойдется и Кисаме не выкинет какой-нибудь номер. Проблемы с ним начались несколько месяцев назад. Рыбмен вдруг временами начал вести себя очень странно. Примерно так же, как и после Цукуеми, в котором ему пришлось побывать почти год назад. Правда, тогда это длилось всего сутки, а потом сошло на нет... В общем Итачи каждый раз уверял себя, что уж кто-кто, а он в своеобразном поведении Хошигаки не виноват.

К сожалению, нынешнее начальство Учихи так не считало. Пейн уже весьма сурово беседовал с ним на эту тему, а Мадара, когда Итачи с напарником в последний раз были в Амегакуре, затащил родственника в какую-то подворотню и зашипел:

– Ты что с ним сделал, паршивец?!

– С кем? – спокойно поинтересовался Итачи.

– Не играй со мной, сопляк! Прекрасно знаешь, с кем! Хошигаки сам не свой в последнее время!

– Да, Кисаме себя странно ведет, – согласился младший из Учих, – но не понимаю, при чем тут я.

Мадара навис над гением, так, что Итачи едва не уткнулся носом в деревянную маску, и очень тихо сказал:

– Слушай сюда. Скоро наступит решающая фаза моего плана. Не сейчас, не завтра, но уже очень скоро. И я жду, что каждый из вас, придурков, будет стараться. Если ваша с Хошигаки команда облажается по каким-либо причинам, то придется мне нанести визит Орочимару. Саске ведь теперь там живет? – Он отстранился, похлопал хранящего молчание Итачи по плечу и уже громче проговорил: – Подумай над моими словами, малыш.

И исчез.

Теперь Итачи стоял в какой-то подворотне в самом глухом районе какого-то городишки Страны Ветра в окружении коллег по цеху рядом с Кисаме, внимая ругательствам Хидана и воплям Дейдары. Какузу выговаривал сидящему в своей самоходной бочке Сасори за то, что тот в очередной раз не уложился в смету. Марионеточник вяло отбрыкивался. Сам гений клана Учиха старался держаться от казначея подальше, помня о жуткой истерике десять месяцев назад, которую нукенин из Водопада закатил по поводу испорченной одежды.

Все шло нормально, пока Кисаме в очередной раз не перемкнуло и он вдруг ни с того, ни с сего начал петь и плясать вприсядку. Сначала никто из присутствующих ничего не понял, кроме Итачи, разумеется. Потом все, за исключением самого Кисаме, который был занят, и опять-таки Итачи, жутко развеселились. Если бы кто-нибудь атаковал Акацуки в этот момент, взял бы нукенинов тепленькими, так как они были не в состоянии оказать сопротивление.

К концу выступления Хошигаки бандиты из «Красной Луны» окончательно сделались недееспособными. Какузу прислонился к ближайшему забору, помирая со смеху и вытирая текущие слезы своей маской. Хидан и Дейдара с визгом катались по земле. Хируко тряслась мелкой дрожью, из ее деревянного нутра доносилось приглушенное фырканье. Итачи же стоял столбом, тупо глядя на веселящихся коллег, по опыту зная, что скоро Кисаме придет в себя и начнет раздавать всем по мордасам за насмешки. Так и вышло. Хидан и Дейдара, получившие по пенделю от обиженного нукенина из Киригакуре, полезли было мстить, но огребли еще по воспитательной оплеухе от своих напарников и быстро успокоились. Правда, оба они продолжали грязно ругаться, Хидан даже превзошел самого себя, но это были уже мелочи.