– Деньжищ-то поди мешками привезут?– поделился кто-то своим предположением и все понимающе закивали:
– Надо думать. Народу собрали тута тьму. Вона сколь наворочали,– и действительно работ было выполнено огромное количество. Взлетная полоса, появилась в лесу с такой скоростью, что многие, из здесь работавших, посматривали в ее сторону с некоторым недоумением:– "Неужто это мы тут такое сотворили и так скорехонько"?– читалось во взглядах. И это только видимая часть работ. А ведь половина невидима и что там копали солдатики в основном, и чего там наворотили, одному Господу Богу ведомо.
Впрочем, ничего особенного и не наворотили. Кроме Господа об этом знало еще масса народу и старшина Баранов в том числе. Десяток замаскированных домиков-казарм для потенциального личного состава и пары блиндажей. Ничем особенным эти строения оснащены не были. Все по минимуму. Связь, освещение от дизелька. Дизелек уже стоял и даже прошел испытания на пригодность. Функционировал, к радости командования, а вот связь пока отсутствовала и ее еще предстояло кому-то откуда-то и куда-то тянуть. Но домик для телефонистов-связистов имелся, как положено, и оборудование присутствовало в полном объеме, так же, как и положено, заактированное. Старшине оставалось совершить сущую мелочь – передать все это имущество своему потенциальному преемнику – старшине срочнику. Документы он уже подготовил и готов был отчитаться немедленно. Но преемника командование пока не присылало и, старшина по этому поводу переживал. В понедельник заканчивался месяц, на который его призвали и переслуживать лишние дни, по чьей-то милости, ему не хотелось.
Завтрак и время до общего построения прошли без каких либо происшествий и старшина, получив указание от вышестоящего начальника / старлея Свиридова/, отправился с сержантом Черпаком в часть, к которой они были временно приписаны, в Выборг. Начальству срочно потребовалось произвести запас продовольственного довольствия в виде сухих пайков общеармейского образца. И до обеда старшина занимался их получением, оформлением сопутствующей документации, погрузкой и доставкой на объект. Таким образом время было убито почти до вечера и по этой причине сержант Черпак, пребывая в самом скверном расположении духа, брюзжал всю обратную дорогу, матеря сквозь зубы всё и вся:
– Вот гниды чмошные, без обеда оставили. Извините, товарищ старшина, но я бы на вашем месте крыс этих складских по стенам размазал. Суки тыловые,– сержант со скрежетом переключил скорость и, сплюнув в окно, посетовал,– сцепление полное гавно, извините, товарищ старшина, по этим дорогам не на полуторке, а только на танке в самый раз. Сцепление дерьмо, дороги тоже, что мы за народ?
– Это ты меня спрашиваешь или свои кишки?– переспросил его старшина, закуривая беломорину.
– Кишки вон урчат, им гадам хавку подавай, товарищ старшина. Хрена чего слышат. Это я так, к слову пришлось. В том смысле, что все у нас через задницу. Бардак кругом. Ни тебе пожрать вовремя, ни тебе дорог нормальных, ни тебе запчастей своевременных. Херня голимая, а вроде как мы самые передовые в мире и все такое,– пробрюзжал в ответ Черпак и вдруг повернув лицо к старшине, предложил:
– А может сухпай один раздербаним? Кто их там считать станет кроме вас?
– Закати губу,– коротко осадил его старшина.
– А что? Полон кузов набили, рессоры в обратную сторону выгнулись. Все одно не нам его жевать. Одним меньше, одним больше,– продолжил Черпак, добавив в голос интонации такие вкрадчивые, что старшина не удержался и хмыкнул:
– Ты меня ровно девку на сеновале уламываешь. Через полчаса в расположении будем и набьешь ты свои кишки двойной нормой за весь день, я распоряжусь. А сухпай из банок холодный жевать с галетами, извини, что-то мне не особенно хочется. Я у этих чмошников пару упаковок лишних прихватил и коль ты такой любитель консервов этих, выдам к ужину пару банок. Так что рули давай и смени пластинку, без тебя тошно. Хреново ему видишь ли. Страна у нас самая большая и богатая, только народ занудный ее населяет, вот хоть тебя если послушать, то все сразу понятно.
– Пару банок? Вот спасибо,– пропустил мимо ушей критические замечания в свой адрес Черпак и сразу повеселев, принялся насвистывать что-то жизнерадостное. Старшина напрягся, пытаясь угадать мелодию и не сумев, спросил:
– Что-то смутно знакомое. Это что?
– Это, товарищ старшина, "Нам песня строить и жрать помогает",– прекратив насвистывать, пояснил Черпак, расплывшись в дурашливой улыбке.
– Жрать помогает?– переспросил старшина.– У меня со слухом этим музыкальным так себе, а на твоих ушах, вижу, вообще медведь потоптался. Прекрати уродовать мелодию, не доводи до греха. Я, когда осерчавший, то заместо банок, могу пару нарядов на кухню выдать. Имей это в виду.
– Молчу как карась на сковородке,– признал свою вину сержант, хлопнув себя ладонью по губам. Полуторка скрежетнула коробкой скоростей и прибавила скорости.
К взлетному полю выехали, как и рассчитал старшина Баранов, через пол часа и Черпак, подогнав авто к укрытому в лесу складскому помещению, заглушил двигатель, сдав задом и тормознув в метре от входных дверей, чуть не сбив при этом караульного. А на возмущенные реплики последнего, только сплюнул сквозь зубы, язвительно заметив:
– Не хрен дремать на боевом посту, салага.
– Че несешь?– заорал тот возмущенно в ответ.– Я не спал. Я стою, как в уставе указано. Чуть по стенке не размазал гад и еще хрен знает че несет. Товарищ старшина, разрешите ему промеж глаз врезать прикладом, чеб не вонял тут?– обратился он к старшему по званию.
– Отставить,– пресек его благие порывы старшина и хмуро взглянув сначала на одного, а затем на другого красноармейца, распорядился:
– Черпак, на кухню пайку жрать, а тебе бдить, как положено по уставу. Разгружать сегодня поздно уже. Завтра займемся. Так что гляди у меня. Сухпай чтобы в целости весь остался. Сам считать буду.
– Дак…– расплылся в улыбке караульный, поправляя на плече ремень винтовки Мосина.
– Вот те и дак,– передразнил его Черпак, вытаскивая из кузова две упаковки сухпая.
– Держи, чтобы слюной не давиться,– вручил одну старшина караульному,– это сверх нормы. Но гляди у меня, чтобы остальное все как надо и на посту чтобы никаких посиделок с перекусами.
– Спасибо, товарищ старшина. Не подведу,– щелкнул каблуками караульный и так шустро прибрал картонную упаковку из его рук, что даже рядовой Черпак расплылся в улыбке:
– Вот что значит халява,– прокомментировал он.
– Сам ты..,– огрызнулся караульный, но тот не стал его слушать и захлопнув дверь полуторки, ушел по направлению к кухне, что-то насвистывая едва слышно.
– Опять "Нам песня строить и жрать помогает",– проворчал старшина, проверяя целостность пластилиновой пломбы на замке в складскую землянку.– Смена когда?– спросил он караульного.
– Час еще,– вздохнул тот с сожалением.– Эх, служба.
– Через день на ремень? Нормальная служба. Сколько уже оттрубил?
– Год уже, товарищ старшина,– опять вздохнул караульный.– Дак я че, я не жалуюсь. Просто дома завсегда лучше.
– А ты откуда такой конопатый? Звать как?– присмотрелся к его лицу старшина.
– Сибиряк, однако. Рядовой Иванов Алексей,– гордо выкатил грудь караульный.– Из Иркутска призван. Рядом с городом проживаем. В трехстах верстах.
– Ни хрена себе рядом. Тезки мы с тобой,– старшина хлопнул себя по щеке, убив первого комара и проворчал: – У вас как там в Сибири с кровососами этими?
– Нормально. Здешние, против наших мелочь. Наши вот такенные… Вона, как мухи ваши,– расплылся в улыбке караульный.
– Да иди ты,..– усомнился старшина.
– Вот те крест,– побожился караульный.– Злющие, как волки. У нас раньше, ну при царском режиме, даже казнь такая была над злодеями – нагишом к дереву привязывали и никто до утра не выживал.
– Эко удивил,– хмыкнул старшина.– Наши тоже до смерти заедят за ночь-то.
– У нас не только комар, у нас еще гнус. А у вас такой напасти я пока не видел. Вот уж бич Божий. Сволочь мелкая, мерзкая и похуже комарья будет. Налетит и залепил напрочь глаза, уши. Дышать невозможно,– сверкнул глазами караульный недовольно, явно переживая за имидж родных сибирских просторов, в плане кошмарности.
