– Старая? Больная? Это вы о ком?

Дама в ответ весело рассмеялась, похлопав парня по руке.

Инне было немного неловко стоять рядом и словно подслушивать этот разговор двух друзей, что давно не виделись. Она уже хотела незаметно проскользнуть в подъезд, как услышала ласковый, но в то же время настойчивый голос:

– Вадим Вадимович, вы меня не представите этой юной леди?

Парень рукой дотянулся до Инны и привлек ее к себе.

– Голова садовая! – изрек он. – Я так обрадовался вам, что позабыл о приличиях. Изма Изральевна, познакомьтесь, пожалуйста, – Инна, моя девушка.

– Вы в своем уме? Как вы могли такое сказать пожилому человеку? – воскликнула Инна, когда они вернулись в квартиру.

– А что я должен был сказать? Это Инна, чужая невеста, сбежавшая из-под венца, перекантуется у нас месячишко-другой и съедет, так что ли?

– Чего у вас опять? – спросила Алька, обматывая полотенцем мокрую голову.

Брат тут же шагнул к ней и сдернул его.

– Ай, ты чего?

– Да не чего, а что! Сколько раз говорить? И я уже миллион раз повторял: не наматывай полотенце на голову после душа! Волосы потом плохо укладываются!

– Блин, больно! – рявкнула сестра. – Что случилось-то?

Вадим, не останавливаясь, прошел в кухню.

– Инн?

– Твой брат представил меня вашей соседке, Изме Изральевне, своей девушкой! – с нескрываемой злостью ответила она.

– Изма вернулась? Здорово! Я скоро! – крикнула весело Алька и выскочила из квартиры. Тут же вернулась, пролетела в гостиную, там что-то зашелестело, заскрипели дверцы серванта, и через несколько секунд, она уже выбежала из дома, что-то держа под мышкой, в том виде, что и была – в халате, полотенце и тапочках. Еще через секунду в соседней квартире раздался звонок, за которым последовал собачий лай, а потом веселый женский голос и совершенно счастливый Алькин визг.

Инна вздохнула. С каждым новым днем ее жизнь всё больше походила на авантюрный роман.

– Долго вы там стоять будете?

Девушка еще раз вздохнула и прошла на кухню. Вадим стоял к ней спиной и осматривал ободранные стены. Шея уже ощутимо ныла, а завтра предстоит долгий рабочий день. Нет, на сегодня хватит.

– Я могу вам объяснить, почему представил именно так, – сказал он, не оборачиваясь.

– Потрудитесь, пожалуйста. Не проще было бы представить меня вашей дальней родственницей? Какой-нибудь внучатой племянницей вашей двоюродной тетушки?

– Моя бабушка прожила в этом доме всю свою жизнь. Алька не просто так сказала, что соседи у нас многоуважаемые. Здесь что не квартира, то либо «Заслуженные», либо «Народные» артисты, есть академики, в первом подъезде живут муж с женой, они писатели. Пожалуй, из всего дома, только мы с Алькой не имеем никакого отношения ни к искусству, ни к науке. И все всех знают, потому что заселялись в одно время. Изма Изральевна – оперная певица. Насколько я знаю, ее очень любил Хрущев, а Берия даже клинья подбивал. Ее муж, Эммануил Маркович, известнейший дирижер. Правда, теперь он практически не ходит. Несколько лет назад его разбил паралич. Моя бабушка тоже была певицей, дед – из династии врачей. Они умерли в один день, бабушка пережила деда ровно на год. И кроме них у нас больше нет родственников ни дальних, ни ближних. Совсем никого. Круглые сироты.

– Разве так бывает? – проговорила Инна.

Парень посмотрел и усмехнулся уголком рта.

– До какого колена вам известны ваши, так сказать, корни? – спросил он.

Девушка призадумалась.

– По крови я знаю лишь о бабушке, которую мой прадед привез из Риги. Как говорила мама, она была сиротой. Немцы всех убили. Прадед со своим полком вошел в Ригу и подобрал маленькую отощавшую девочку. А накануне ему пришло письмо, в котором прабабушка известила его о смерти дочери. Вот он после победы разыскал маленькую Ингеборгу и вернулся в Ленинград уже с ней. По линии отца всё сложнее. Там вообще концов не найти. Он говорит, что его прадеда раскулачивали где-то на Волге. Дед воевал, но попал в плен и сгинул. Бабушка умерла в шестидесятом, отцу было семь лет. Из родных у него осталась только сестра, у нее двое детей от разных браков. Вот и все, – сказала она.

Вадим вновь усмехнулся.

Он знал свою родословную, правда, только по материнской линии, с одна тысяча восемьсот тридцать седьмого года. Его прапрадеда вызвали к Пушкину. Только предок не застал Александра Сергеевича живым. Спустя несколько лет он перебрался в Петербург. У него было двое сыновей. Один стал врачом, второй после окончания семинарии ушел в монастырь. Говорили, что родители ему не разрешили жениться на какой-то камеристке. Тот, что стал доктором, открыл частную практику и обзавелся семьей. Старшая дочь умерла бездетной. Скорее всего, из-за того, что муж был на тридцать лет ее старше. После его смерти, ей было уже тридцать пять, повторно замуж никто не позвал. Старший сын стал военным, погиб в русско-турецкую. Младший же стал военным врачом и спас не один десяток жизней. Он удачно женился, и у него было шесть детей: два сына и четыре дочери!

Первенцем была девочка. Она была удивительно хороша. Рано, но очень удачно вышла замуж. Вот только муж утонул спустя три недели после свадьбы. Она второй раз вышла замуж, но избранника подстрелили на охоте. Третье замужество продлилось три года, но девушку опять постигла неудача. Увы, брак не принес детей, зато карточные долги мужа стоили тому жизни. На тот момент ей исполнилось уже двадцать семь лет. Четвертая попытка, наконец, сделала ее матерью, но ненадолго. Мальчик умер от скарлатины в год, и несчастная наложила на себя руки в тридцать лет. Говорили, что красоты была неописуемой.

Вторым был сын. Ему не повезло, он женился на бездетной женщине и не развелся с ней до самой смерти. Бабушка Вадима утверждала, что любил он жену безумно, однако этот факт не помешал ему на стороне иметь внебрачного сына. Участь паренька была незавидной, умер в безвестности и нищете, не оставив потомка.

Третьей была дочь. Умерла родами, зато оставила после себя девочку. У той было двое сыновей. Оба военные, погибли в Гражданскую. Пятая ушла в монастырь замаливать грехи старшей сестры. Говорят, она была совсем некрасива. Приданное за нее давали маленькое, короче, итак бы никто не позарился. Шестая сбежала с каким-то бонвиваном. Потом до родителей дошли слухи, что та сгинула в борделе.

А вот четвертый сын унаследовал клинику деда и продолжил семейное дело. У него рано умерла жена то ли от кори, то ли от желтухи, но второй раз он не женился и в одиночку воспитывал сына, который пошел по его стопам. Когда началась Гражданская, у него было уже трое детей, и он остался в России. Дед Вадима родился в двадцатом году…

Семья Романовых. Семья, не имеющая никакого отношения к венценосцам, но заплатившая за фамилию огромную цену. В тридцать седьмом родителей деда расстреляли. Старшего брата сгноили в лагере. Средний отрекся от семьи и стал врачом. Он погиб в сорок втором под Сталинградом. Сестра, что была старше деда всего на два года, умерла во время Блокады. Сам он прошел войну от начала и до конца. В июне сорок первого он окончил третий курс медицинского. Так и стал военным хирургом. Его младшая сестренка умерла в шестьдесят восьмом. Была прекрасным окулистом. Вот только детей не было. После войны дед вернулся в Ленинград и разыскал бабушку. Еще до войны они решили пожениться. У бабушки была огромная семья. Их ветвь тянется чуть ли не с основания Петербурга. Вот только мужчин выкосила война, а женщин и детей – Блокада. Из всего многочисленного семейства осталась лишь она, ее старшая сестра с племянником, две двоюродные сестры и мать. А до войны насчитывалось пятьдесят восемь человек! У бабушки были младшие брат и две сестренки. Ей тогда было всего двадцать, и, видя, как гибнут близкие ей люди, собрала всех уцелевших детей и отправила в тыл, на юг. Вот только эшелон разбомбили немцы. Она песталась с сыном сестры до самой его смерти. Жил он бобылем, ни добра, ни детей не нажил. Две двоюродные сестры вышли замуж. Одна полностью отдалась карьере певицы, и на детях поставила крест. Умерла в конце девяностых. Вторая преподавала наравне с бабушкой в консерватории. Была потрясающей скрипачкой. Ее младший сын погиб в Афганистане, он был военным корреспондентом.