Во всей сложившейся ситуации виновата лишь она сама. Сама сплела себе эту паутину. Вернее, Ингеборге казалось, что плетет кружевной платок, который всегда может выкинуть. Вот только так думала лишь она. В какой-то миг платок превратился в паутину, а Борис в паука, готового сожрать свою жертву.

– Ты не сможешь с ним жить, – говорила она себе и искала пути к спасенью.

Конечно, выход нашелся, вот только всё пошло не так с самого начала.

Никакого выкупа не было, но новобрачные умудрились попасть в пробку и потерять в ней те необходимые для плана Ингеборги двадцать минут. Девушка, видя, как машина приближается к спасительному магазинчику, всё больше изображала недомогание, но жених не хотел останавливаться, заботливо поглаживая любимую по руке. Она действительно едва не лишилась чувств. Из-за нахлынувшей паники, желудок скрутило в спираль, и невесту чуть не вывернуло на блестящие ботинки будущего мужа. Только тогда Борис разрешил припарковаться «где-нибудь».

Ингеборга, зажимая рот рукой, пробормотала слова благодарности и практически вывалилась из машины. Конечно, Борис пошел за ней. Она сетовала на йогурт, видимо, просроченный, и просила прощения. Жених следовал за ней. И тут девушку поджидал первый сюрприз: у знакомой заболел ребенок, и она не вышла на работу. В итоге Борис достал свое портмоне и положил на прилавок двадцать долларов за разрешение воспользоваться туалетом. Он даже собирался идти следом, но невеста его убедила, что ей и так неудобно перед ним. В итоге, повздыхав, он остался в торговом зале.

Ингеборга пошла в сторону склада, и здесь ее ждал второй сюрприз: весь склад был заставлен коробками и ящиками. Видимо, в магазин завезли товар. И ей пришлось протискиваться между ними к выходу. Но задняя дверь была заперта. В полумраке склада, на гране обморока, обливаясь холодным потом, она шарила по двери руками, пытаясь найти запор. И в этот самый день она благодарила Бога за свой высокий рост. Снизу сбежавшая невеста разглядела задвижку, вот только дотянуться не могла. Она подтащила к двери ящик с тушенкой и, взгромоздившись на него, дотянулась до шпингалета. Когда створка, наконец, отворилась, и девушка спрыгнула с ящика вниз, время, отведенное для припудривания носика, уже истекло. И тут третья неудача: очки слетели с носа. Искать их было некогда. За чудовищным гулом сердца, норовящего выпрыгнуть из груди, девушка боялась не услышать шагов приближающегося жениха. Поэтому, протиснувшись в приоткрывшуюся щель, бросилась бежать со всех ног.

Она выскочила на дорогу прямо перед капотом Мишиного «Рено». Во всяком случае, ей так показалось. От легкого толчка нога подвернулась, и туфля соскочила – четвертая неудача. Подбирать ее не было времени. Дороги были улетающие секунды. И в машине сбежавшую невесту поджидал самый удивительный подарок Судьбы.

– Могут ли пять неудач превратиться в одну большую удачу? – проговорила девушка, выбираясь из душевой. Она не могла разглядеть своего спасителя. Но голос на удивление был знакомым. Вот только она не могла вспомнить сегодня, где могла его слышать.

Аля ждала ее в гостиной. Хозяйка дома отчаянно зевала, прикрывая рот ладошкой, глянула на гостью, и как показалось Ингеборге, усмехнулась.

– Надо же, всё пришло в пору, – сказала малышка. – Если не секрет, какой у вас рост?

– Сто семьдесят девять.

– Проще было бы сказать сто восемьдесят, – вновь усмехнулась Аля.

– Сто восемьдесят звучит куда ужаснее, – пробормотала невеста.

– Как знаете. В общем и целом, в доме объявляется сон-час. Брат, как выспится, так возьмется за ваш образ. У него два дня в распоряжении колдовать над вами. Вы же… даже не знаю. Телевизор уже четыре дня как зачехлен в гостиной. Всё из-за ремонта, сами видите. В общем…

– Алевтина, вы не волнуйтесь, отдыхайте, я, с вашего позволения, тоже бы закрыла глаза.

– Как вы меня назвали? – спросила удивленная сестра Вадима.

– Алевтина. Разве не так звучит ваше полное имя?

Аля в ответ рассмеялась.

– Сроду не догадаетесь. Брат мне еще в четырнадцать лет предлагал вместе с фамилией имя поменять, раз оно меня так бесит, но я что-то ступила, и вот теперь вынуждена быть просто Алькой. Но такая интерпретация имени меня вполне устраивает, так что зовите Алей или Алькой. Вам постелить?

– Нет, нет. Просто, если можно, плед какой-нибудь и укажите, где можно лечь.

В итоге Ингеборга устроилась на угловом диване в гигантской гостиной и уснула сразу же, как только закрыла глаза. По идее, она не могла заснуть. Вернее, не должна была. Но на душе почему-то было спокойно. Умиротворенно. Словно цель достигнута. Переживания и волнения позади. Можно спать с чистой совестью. Ей впервые за последний месяц удалось сразу провалиться в сон. Не было больше ни тревог, ни вопросов к самой себе. Не было даже желания анализировать начавшийся день. Стрельнула, было, мысль: что же сейчас делает Борис, и где именно ее ищут, но накопившиеся за минувший месяц усталость и переживания дали о себе знать. Не было даже сил подумать о брате и сестре, приютивших ее. Даже не волновало, каким образом она будет добираться до старушки, у которой станет снимать комнату. Она вырвалась из цепкого капкана нежелательного брака, остальное было несущественным и абстрактным.

Глава II. Начало авантюры.

Когда она проснулась, в комнате царил полумрак. Девушка вскочила с дивана и словно бросилась бежать, тут же споткнулась обо что-то и рухнула на пол. Нога напрочь застряла где-то, да еще и локоть ушибла. Ингеборга шарила рукой вокруг, но всё время на что-то натыкалась. Тут рядом произошло какое-то движение. Сильные руки оторвали тяжелое тело от пола, нога была освобождена, и девушка, наконец, могла стоять самостоятельно, не опираясь на своего спасителя.

– Вы как? Живы? – осведомился Вадим и оглядел ее со всех сторон.

– Который час?

– Сколько вы уже не спали?

– Что?

– Я спрашиваю, когда вы в последний раз нормально спали?

– Что? О чем вы? Я не понимаю.

– Не проснулись еще?

– Ну что она там? Жива? Ноги-руки на месте? – поинтересовалась Алька, заглядывая в комнату.

Ингеборга посмотрела в том направлении, откуда шел голос, но, конечно же, ничего не увидела.

– Я спросила, который час? – повторила она свой вопрос.

– Пол-одиннадцатого.

– Сколько? – от изумления Ингеборга снова ринулась куда-то бежать, опять чуть не упала, благо Вадим вовремя успел ее подхватить. Она тут же убрала его руки.

– Уместнее было бы спросить чего! – проговорила весело Алька.

– В смысле «чего»? – не поняла гостья и вновь прищурилась.

– Не щурьтесь, она слишком далеко от вас, вы ее всё равно не разглядите, – тут же вставил свою реплику хозяин дома и за руку потащил к двери Ингеборгу.

– Вадька тоже, бывает, устает, но даже он сроду не спал столько часов подряд. Да еще и с таким музыкальным сопровождением! – ответствовала его сестрица.

– Каким сопровождением? – не поняла Ингеборга.

– Музыкальным. С доминирующими духовыми. А если точнее валторнами. И этим… как же его? Такая труба узкая, кривая… вечно забываю, как она называется…

– Фагот? – вставила совсем ошарашенная Ингеборга.

– Точно! – воскликнула Алька, и даже прищелкнула пальцами. – Я бы назвала это «Сюитой для фагота и валторны».

– Аля, отстань от человека! Не обращайте на нее внимания!

Гостья вдруг остановилась и вытащила свою ладонь из пальцев Вадима.

– Я что? Храпела? – прошептала она, тут же покрываясь пятнами.

– Ингеборга, да бросьте вы! – воскликнул хозяин дома.

– Как храпела? – не унималась несчастная

– Пропорционально так сказать, собственным габаритам, – продолжала потешаться Аля. – Зычно, бодро, как в мультике про богатырей.

– Ужас!

– Ха, ужас был бы, если бы такая симфония исходила, так сказать, из другого органа.

– Алька! – рявкнул брат и шлепнул сестру ниже поясницы. – Марш на кухню! Ни стыда, ни совести!

– Кошмар, – пролепетала гостья.