Иллия, отъезжая от города, долго махала кому-то на стене, пока Вайтран не скрылся за пеленой валившего с самой ночи снега.
– Это кто там? – шепнула Банри, преисполнившись любопытства.
Маркурио, к которому она обращалась, тихонько фыркнул:
– Да девчонку какую-то она приголубила. Сирота вроде, в «Гарцующей кобыле» живет и там по мелочи прислуживает. Она в свободное время под этим вашим деревом ошивается и изредка деньги клянчит. Раньше клянчила, теперь ее наша сердобольная дура кормит.
Банри призадумалась. В Вайтране хватало разновозрастных детишек, но всех и не упомнишь. Вроде бы кто-то довольно давно просил у нее милостыню в Ветреном районе, что было довольно странно – Балгруф не любил попрошаек. Тем не менее, один нищий в Вайтране имелся – Бренуин, предпочитающий получать подаяние в виде выпивки, но этого давно никто не трогал – ни стража, ни горожане, оборванец сделался скорее местной достопримечательностью.
Но кто-то же блеял жалобным голосочком: «Тетенька, монетки не найдется?» Мысли Банри в тот момент занимал пропавший Маркурио, и она просто пронеслась мимо, на ходу сунув в протянутые ручонки несколько септимов.
– Как зовут девочку-то? И почему никто не позаботился о сироте?
– Зовут вроде Люсия, наверное, нашего роду-племени. А кто заботиться-то будет? Никому же дела нет. И потом, даже если б и было… Вон, единственный приют на всю провинцию в Рифтене стоит, но я бы на месте сироток туда не стремился.
– Почему?
Волшебник закашлялся.
– Карга, которая там всем заправляет… Короче, она любой ворожее по злобности фору даст.
По прибытии в Айварстед Банри обратилась к ярловой челяди, вознамерившейся с ходу лезть на гору, и велела всем располагаться в деревне.
– Мы не твоим приказам подчиняемся, – вякнул кто-то из толпы.
Имперка пожала плечами:
– Да ради всех богов, можете тащиться по Семи Тысячам, но только старики вас внутрь не пустят. Куда потом-то денетесь?
– Гонцов ярла-то пустили…
– Так то троих гонцов. А не толпу слуг со скарбом. Высокий Хротгар – не постоялый двор.
В конце концов Банри отправилась в монастырь в компании своего хускарла и парочки магов, прихватив лишь необходимое для нелегкого путешествия и оставив коней на попечении челядинцев.
Хотя вышли они очень рано, монастыря достигли лишь к ночи, причем последние вершки преодолели исключительно благодаря запасу зелий, снимающих усталость. Маркурио и Иллия, поднимающиеся на Глотку Мира впервые, поначалу с любопытством вертели головами и комментировали все вокруг, но после восьмой стелы с надписями их хватало лишь на то, чтобы брести и дышать. Банри, сама уставшая до невозможности, первой завидела чернеющий во мраке Высокий Хротгар и с негромким возгласом указала на него спутникам, после чего те слегка воодушевились и ускорили шаг.
Тяжелые двери гулко захлопнулись за спиной, отрезав усталых путешественников от стихии снаружи. Банри побрела вперед, сбросив оттягивающие плечи сумки, и оглянулась на товарищей: все трое расположились прямо на полу у входа, безучастно разглядывая древние каменные стены. Имперка вздохнула – ей самой охота было прилечь, как и всегда после подъема, но сначала нужно отыскать Седобородых.
Они нашлись в трапезной. Деды восседали вчетвером за круговым столом, рассчитанным человек на сорок. Банри просочилась вдоль стен, скользнула на ближайшее свободное сиденье и только после этого отважилась взглянуть в стариковские лица. На всех было одинаково кислое выражение.
– Добрый вечер, – робко сказала имперка.
– Чего уж тут доброго-то? – сварливо отозвался Арнгейр.
– Э…
– Седобородые держатся в стороне от всяких перипетий и прочих событий внешнего мира, ты прекрасно это знаешь!
– Но…
– И тем не менее, придумала устроить здесь какие-то мирные переговоры!
– Во-первых – это не я придумала тут их проводить, – умудрилась вставить реплику Банри. – Во-вторых, я же писала, что мне очень нужно устроить эти переговоры, иначе Балгруф отказывается ловить дракона. Ты же сам говорил, что мне нужно сражаться Словом, а не мечом, вот я и стараюсь.
Борри легонько коснулся арнгейрова рукава и что-то шепнул. С потолка посыпалась пыль. Арнгейр стряхнул ее с капюшона, сердито засопел и спросил:
– Кто пришел с тобой?
– Мои люди. Хускарл и товарищи.
– Твои люди?
– Именно.
Седобородые разом поднялись со стульев и вышли из комнаты, Банри немного замешкалась, но нагнала стариков в библиотеке.
– У нас не хватит кроватей на всех, – шаркая ногами по полу, вещал Арнгейр, – но мы найдем вам спальники и одеяла. Еды должно хватить… Сколько там с тобой твоих людей?
– Трое. У нас с собой достаточно припасов, можем даже с вами поделиться.
Дед кивнул.
– Хорошо. Ты можешь спать на кровати, а они пусть постелют себе, где потеплее. – Арнгейр тяжко вздохнул. – Не нравится мне все это, но видно ничего не поделаешь. Спокойной ночи.
Банри проснулась и села на спальнике. Из углов доносилось ровное сопение и похрапывание товарищей.
Имперка вылезла из-под одеяла, и дрожа спросонья, быстро оделась. Выскользнув из комнаты, где ночевала со спутниками, она пересекла привратный зал и взобралась по лестнице к выходу во внутренний двор.
Ближайшая дверь открылась, прежде чем Банри успела до нее дотронуться.
– Чего не спишь? – вопросил заснеженный Арнгейр, входя в чертог.
– Прогуляться захотелось. До рассвета, по-твоему, долго еще?
– Долго. Сделай свои дела в ведро и иди лучше досыпай.
Имперка накинула капюшон и фыркнула, затягивая лямки потуже:
– Мне больше нравится на холодке.
Дверь захлопнулась за спиной.
Немного погодя Банри подошла к ступенькам, ведущим на вершину горы и воровато огляделась во мраке. Двор пустовал – Седобородые грелись в обители, а приезжие старались лишний раз не выходить на улицу.
Имперка задрала голову: старики иногда любили посидеть и помедитировать на вышке, специально возведенной недалеко от лестницы, но если кто там и сидит, до копошащихся внизу ему нет дела.
Банри зашагала по ступенькам, нащупывая в кармане заблаговременно припасенные пузырьки с зельем сопротивления холоду. По дороге наверх они точно пригодятся.
Пристукнув на склонах Глотки Мира парочку ледяных привидений, имперка довольно быстро взобралась на вершину и, тяжело дыша, направилась к сидящему на Стене Слов Партурнаксу. Дракон, казалось, дремал, но не успела имперка приблизиться, как он, не открывая глаз, пророкотал:
– DREM YOL LOK.
– Ага, доброе утро…
Утро и впрямь давно наступило – солнце уже едва касалось нижним краем вершин Велотийских гор.
Партурнакс открыл глаза.
– Я слышал твой THu’uM дважды сегодня.
– Ну да. Сначала там был туман, пришлось от него избавиться, чтобы случайно в пропасть не ухнуть, а потом эти ледяные твари… Им одного YOL хватило, чтобы растаять и растечься лужицей.
Дракон одобрительно кивнул. Банри переминалась с ноги на ногу, не зная, как начать разговор на больную, но важную для нее тему.
– Ну, говори, что тревожит тебя, KiiR.
Имперка со стоном потерла лицо руками.
– О боги!.. Ну ладно. – Она взглянула на Партурнакса. – Клинки хотят тебя убить. Говорят, ты заслуживаешь смерти.
Дракон кивнул и глубокомысленно изрек:
– Клинки мудры, раз не доверяют мне. ONIKaaN Nii OV. Я бы не доверял другому DOVah.
Банри растерянно заморгала.
– Тебе нельзя доверять?
– DOV WahLaaN Fah REL. Мы были созданы, чтобы править. Желание властвовать – в нашей крови. Ты это тоже чувствуешь, верно?
Имперка возразила:
– Нет. Я не испытываю никакого желания верховодить. Но мне с детства не нравится подчиняться, хотя я все время это делаю.
– Это грани одного бриллианта…
– Пусть так. Но вернемся к Клинкам и их обвинениям: выходит, и мне не стоит тебе доверять?
Партурнакс переступил с лапы на лапу, со скрежетом царапая камень.
