Потянулись дни ожидания. Довольно скоро – всего через пару недель – вернулись гонцы, посланные к Ульфрику, несколько позже – из Солитьюда, от Туллия. Банри никто ничего не сообщал, но господина всего Вайтрана она видела издалека очень хмурым, отчего пришла к неутешительным выводам: и мятежный ярл, и имперский генерал отказываются мириться. Впрочем, Балгруф сдаваться не собирался и снова отправил письма главам противоборствующих сторон.

К середине месяца Восхода Солнца, аккурат после повторного возвращения гонцов, Туллий явился в Вайтран сам, прихватив с собой кучу солдат и легата Рикке. Ярл, углядев поднимающуюся к его трону делегацию, беспокойно поерзал на сиденье и шепнул стоящей рядом Банри:

– Ты, главное, помалкивай пока. Говорить буду я.

Но говорить первым начал Туллий.

Несмотря на профессию, генерал в целом производил впечатление достаточно воспитанного человека, но теперь выяснилось, что изрыгать разные цветистые ругательства он умеет не хуже каких-нибудь возчиков и наемников. Облив словесными помоями Балгруфа со всеми его подданными, Вайтран, Скайрим и нордов в целом, он в еще более заковыристых выражениях прошелся по идее перемирия и похоже немного выдохся. Банри, с опаской поглядывавшая то на Туллия, то на Балгруфа, ожидала, что последний вот-вот взорвется, выслушав очередную порцию оскорблений, но ярл выглядел на удивления спокойным.

– Ты, наверное, устал с дороги, генерал, – мягко проговорил он, когда Туллий наконец заткнулся. – Присядь, отдохни, сейчас принесут еды и выпивки.

Туллий неожиданно послушался, плюхнувшись на скамью прямо в тяжелом дорожном плаще. Балгруф спустился к столу и расположился напротив генерала, а слуги через пару минут накрыли ужин.

Откушав, Туллий немного подобрел.

– Может мне кто-нибудь объяснить толком, – проговорил он уже нормальным голосом, – за каким хреном мне нужно заключать с Ульфриком перемирие прямо сейчас, когда мы уже почти его дожали?

– Ага, только «почти» тут ключевое слово, – хмыкнула Банри, совершенно позабыв, что ярл велел ей помалкивать. – Он в осаде не один год может сидеть.

Туллий смерил таншу свирепым взглядом и повернулся к ярлу:

– Она что, имеет право от твоего имени говорить?

– Ага, вроде того, – пробурчал ярл с кислым видом.

Банри не смутилась.

– Это была моя идея – заключить перемирие, – сообщила она, развернув плечи и вскинув подбородок, – так что можете орать на меня, но я считаю, что всем сейчас нужна передышка.

– Ну да, – фыркнула Рикке. – особенно Ульфрику. Он во время этого перемирия опомнится и…

– И что, сумеет назад полстраны отвоевать?

Рикке примолкла. Банри уставилась на генерала:

– Послушайте, мне… то есть, я хочу сказать, нам необходима гарантия ненападения. Пусть ненадолго, хоть на месяц, ну или даже на пару недель, но чтоб точно. Давайте побеседуем с этим засранцем. Конечно, если переговоры состоятся и будут удачными, он сможет вылезать из-за стен и безобразничать, невзирая на все договоры, но и вы сами сможете подтянуть свежие силы, а ваши солдаты отдохнут как следует.

Туллий хранил молчание, но и не возражал. Генеральский взгляд сделался рассеянным, словно он задумался. Балгруф, спокойный, как мамонт, наливался медом.

– Ну хорошо, – вдруг решил Туллий. – Если вы тут беретесь все устроить, я попробую встретиться с Ульфриком. Может, что и выйдет. Хотя сомневаюсь, конечно…

Он встал и сам взял свой плащ, не дожидаясь слуг и ординарцев.

– Кстати, – вдруг сказал генерал, – а где будут проходить эти ваши переговоры? Здесь, в городе? Ярл, ты что, решил пустить Медведя за свои стены?

– Нет, – проворчал Балгруф. – Место… пока не готово.

Он покосился на Банри, и та потупилась, ковыряя черенком ложки вышивку на скатерти. Если гонцы, носившиеся в Солитьюд и Виндхельм, уже успели сбегать туда по два раза и вернуться обратно – даже, вон, один из адресатов явился, – то посланцы в Высокий Хротгар еще не давали о себе знать. Имперка бы давно сочла их погибшими в тяжелом пути, если б ярл в свое время не пояснил, что приказал гонцам ждать ответа от Седобородых. Возможно, старики не прогнали доставщиков, а все еще раздумывают над просьбой Банри.

Туллия и его свиту увели в комнаты, где им всем предстояло ночевать. Банри быстренько распрощалась с ярлом и убежала домой.

Генерал со своими людьми жил в Вайтране уже почти неделю, когда наконец-то вернулись посыльные с Глотки Мира. Вечером двадцатого Восхода Солнца в дверь «Дома теплых ветров» заколотили, Банри открыла и услышала сбивчивое бормотание: ярл срочно просит прийти в крепость.

В чертоге кроме нескольких стражников, ярла с управителем и хускарлом находились еще трое воинов, замотанных в меха. Банри посмотрела на заросшие физиономии и не сразу поняла, что это те самые, отправленные в Хротгар.

– Ну, чего встал? – забубнил Балгруф. – Отдай ей…

Один из посыльных шагнул вперед и протянул подошедшей имперке слегка помятый свиток, обвязанный куском мохнатой веревки. На свитке красовалась печать из окрашенного чем-то красным воска. Что там изображено, Банри так и не поняла.

Неожиданно дала о себе знать невесть откуда взявшаяся гордыня.

– Я так понимаю, это мне, – заключила танша.

Гонцы переглянулись и закивали.

– Ага, – осторожно пробасил один.

– А чего вы его в мой дом не доставили? – спросила имперка противным голосом. – Не знаете, где я живу?

Посланцы растерянно переглянулись, а Балгруф заворчал:

– Потом их обругаешь, читай письмо. Нам знать надо – рассчитывать на Седобородых, или нет.

Банри сломала подмерзшую печать, избавилась от веревки и развернула свиток, приготовившись углубиться в чтение. Но углубиться как раз и не получилось. Имперка обалдело разглядывала одно-единственное слово, аккуратно выведенное на листе желтоватой бумаги. «Приходи», гласило послание, и только. Подписи тоже не было. Банри повертела письмо, подошла к обеденному столу и погрела бумагу над пламенем свечи, но безрезультатно.

– Э, э, ты что делаешь?.. – спросил ярл. – Там такие страшные тайны, что ты сжечь его решила?

– Думала, может, старики невидимыми чернилами писали, – со вздохом проговорила имперка.

– Ну и?

– Если и писали, то обычным способом текст не проявляется. – Банри взглянула на гонцов: – На словах ничего передать не просили?

– Да они с нами вообще не разговаривали, – признался один из воинов. Остальные закивали. – Спасибо хоть не гнали из своей обители и едой поделились, когда у нас припасы кончились. И все молча. Даже жутко было.

– А письмо?

– Один Седобородый нам его вынес как-то раз и стал руками махать. Дескать, уходите.

– И Арнгейр с вами не говорил?

– Мы их по именам-то не различаем. Но нет, ни один из четверых нам ни слова не вымолвил.

Банри вернулась к трону и отдала ярлу послание, чтоб ознакомился.

– Н-да, – протянул Балгруф, скользнув взглядом по «приглашению». – Ну и чего? Поедешь, что ли?

– Да. Я поеду вперед, а вы следом подтягивайтесь.

– Ну-ну. – Ярл взглянул на письмо. – Не очень-то похоже, что нас там ждут.

– Я предупреждала, что они не обрадуются.

– Об этом и речь. Может, они тебя вызывают, чтоб отругать.

– Может. Если так, я буду валяться у них в ногах и биться лбом об пол, пока старикам не надоест и они не сдадутся.

Балгруф Старший отправил с отбывающей Драконорожденной целую свиту из слуг и стражников. Банри поначалу растрогалась, подумав, что это все ей, но быстро поняла что к чему, услышав, как Провентус раздает отряду указания. Оказывается, вся эта толпа должна была помочь подготовить Высокий Хротгар к приезду не менее высоких гостей. О том, что хозяева обители могут быть совсем не рады куче чужаков, никто не подумал.

Сама танша прихватила в качестве сопровождающих все тех же Маркурио с Иллией, а также бессменную Лидию, само собой.