От последних слов имперке существенно полегчало. Значит, не так уж он и хорош в искусстве Крика.

– А что, Торуг тоже обучался у Седобородых? Я не знала.

– Не обучался. Просто, как и все ярлы, перед получением титула совершил паломничество на Глотку Мира.

– В отличие от тебя, – закончила имперка. Ульфрик пожал плечами, но видно было, что он очень собой доволен. – Тогда к чему эти разговоры о настойчивости и прилежании? Если он даже не начинал? Ты, выходит, просто решил воспользоваться преимуществом, которым, кстати, Крик, если следовать Пути Голоса, и не является вовсе.

– Откуда такие познания о Голосе у той, что даже к моему народу не принадлежит? – процедил ярл. – Говоришь так, будто имеешь на это право.

Банри не выдержала и широко улыбнулась.

– Прошу прощения, – добродушно сказала она, – просто я интересуюсь культурой нордов, поскольку теперь живу в Скайриме. Мы говорили о короле Торуге...

– Да, верно, – закатил глаза Ульфрик, – сейчас, небось, спросишь, зачем я его убил. Все не-норды спрашивают.

– И почему же?

– Да потому. Я убил Торуга, чтобы все увидели, до чего мы докатились. Если верховный король не способен сам себя защитить, как он защитит свою страну?

– Некоторые из-за этого зовут тебя убийцей.

– Я бросил ему традиционный вызов, и он его принял. При множестве свидетелей. Это никакое не «убийство». Хотя да, бой был... мягко скажем, неравным.

Банри покачала головой. Она-то знала, что даже самое простое Слово способно если не сбить человека с ног, то хотя бы ошеломить на время. Стало быть, Ульфрик для начала оглушил Торуга, а потом просто прирезал, пока тот собирался с силами. Имперка погрузилась в размышления – справедливо ли это? В конце концов, она сама не раз использовала Крики, чтобы одержать верх над противниками. С другой стороны – она никогда не нападала первой и не участвовала в официальных поединках.

– Но в том-то и вся суть! – зудел Ульфрик. – Он был всего лишь марионеткой Империи, а не верховным королем Скайрима. Его отец – да, тот был фигурой, а Торуг – нет. Он был слишком глуп и заносчив, ему больше нравилось развлекать свою королеву, чем править страной.

– Ну а тебе больше нравится воевать, – брякнула Банри и со всей силы прикусила собственный язык, чтобы не добавить: «Возможно потому, что тебе некого развлекать, а еще ты – марионетка Талмора».

«Дура хренова», в тоске корила она себя, вспоминая наказ Балгруфа не лезть на рожон раньше времени. Но Ульфрик не обиделся, только осклабился и произнес:

– Это верно. В отличие от всяких мягкотелых болванов, я воюю.

– И почему же ты воюешь?

– Потому что нам надоело проливать кровь за Империю, которая не желает проливать кровь за нас. Неисчислимое число нордов погибло, защищая Империю от Доминиона. И ради чего? Скайрим продают Талмору, чтобы император усидел на троне! Мы сражаемся, потому что наши же ярлы – когда-то сильные и мудрые – стали трусливы и слепы к страданиям народа. – Тут Банри закашлялась и ошеломленно вытаращила глаза. Ульфрик же, ничего вокруг не замечая, вещал: – Мы сражаемся потому, что Скайриму нужны герои, а кроме нас никого не осталось.

– А потом ты планируешь сам стать Верховным королем?

Ярл поудобнее устроился на троне.

– Настоящего Верховного короля в Скайриме не было уже много поколений. Слишком долго император выбирал такого, который будет раскрыв рот внимать ярлам-молокососам, взращенным на деньгах Империи. Пора нам выбрать настоящего короля. Нашего собственного.

Банри вздохнула и покачала головой. Ей было что сказать, но сейчас явно неподходящий случай.

– Не знаю, сообщил ли тебе твой управитель, – сказала женщина. – Я уже приходила ранее. У меня для тебя послание от ярла Вайтрана.

Ульфрик наклонился вперед и уставился на нее.

– Ах да, Йорлейф говорил, что, мол, приходила какая-то девица от Балгруфа Старшего. Ему что, больше послать некого, кроме смазливой девки в мехах?

Имперка и глазом не моргнула, только поправила дареный ее ярлом плащ из снежного саблезуба.

– Он счел меня подходящей кандидатурой.

– Ну что ж, кандидатура, говори. Мне было интересно, когда Балгруф одумается.

Банри молча протянула топор с отчеканенными конями, который до сих пор сжимала в руке.

– Ого. Что это? – Имперка пожала плечами, может, Старший ошибся, и Ульфрик не все обычаи держит в памяти? Но тот вдруг довольно улыбнулся и взглянул на женщину с долей уважения: – А-а... Прийти с таким посланием – да, тебе отваги не занимать. Жалко видеть таких людей в стане противника... Можешь вернуть этот топор его владельцу. И скажи ему, пусть готовится... к приему гостей. Я полагаю, очень скоро в Вайтране будет весело...

Имперка спрятала оружие под плащ и отступила на полшага назад. Она уже собиралась откланяться, чтобы не сделать какую-нибудь глупость, но напоследок сказала:

– Хорошо, ты убил Верховного короля. Всем показал, на что ты способен. Но зачем же воевать со своим народом?

– Я показал нашему народу, что когда ярлы пьют имперское молоко, мы слабеем. Теперь я должен показать им, как вернуть нашу былую силу.

– Принимая в свои ряды всех, кто изъявит желание – от сопливых юнцов до головорезов? Ах да, еще я слышала про сжигание несогласных в их же домах...

Ульфрик сощурился.

– Откуда?..

– Откуда надо. Так что скажешь, ярл?

– Побед без жертв не бывает, – холодно уведомил последний. – Нельзя добыть зерно без обмолота. Мы должны уничтожить имперцев и тех ярлов, которые продались им. Этого требует народ. Этого требую я.

– Ясно, – покивала имперка. – С этого и надо было начинать, что, мол, народ-то – это ты и есть.

Она засмеялась. Страх опростоволоситься и попасть в передрягу почему-то испарился, уступив место веселой ярости, уютно согревающей в промороженном насквозь древнем замке.

– Маленькому человеку не понять, – снисходительно проговорил Ульфрик. – На первый раз прощаю тебе твою наглость, но потом не надейся, что пожалею.

Банри наконец-то уняла смех и почти дружелюбно пообещала:

– Мы скоро увидимся.

– Скорее, чем ты думаешь, – оскалился в ответ ярл.

В «Очаге и свече» было пустовато по причине позднего времени, но Банри это только обрадовало – вряд ли бы она смогла вынести присутствие пары десятков ульфриковых припевал и не нанести какой-нибудь ущерб заведению. Ее свита в полном составе сгрудилась за угловым столиком в зале на верхнем этаже, некоторые клевали носом, остальные вяло потягивали нагревшийся эль и тихонько переговаривались. Лидия нервно барабанила пальцами по столешнице. Завидев вошедшую имперку, она пихнула локтем ближайшего к ней задремавшего воина и встала.

– Мой тан...

Банри подошла к столу, схватила первую попавшуюся кружку, залпом допила остатки спиртного и негромко сказала:

– Мы уезжаем. Немедленно. Сейчас.

– А к Ульфрику мы не пойдем, что ли?

Имперка прикусила губу.

– Я уже сходила.

Все взгляды обратились к топору Балгруфа, заткнутому за пояс тана. После чего все воины единым движением поднялись из-за стола и потопали вниз, к своим комнатам.

– Глупо было надеяться, да? – вздохнула Лидия.

Банри пожала плечами:

– Почему? Мой принцип – думай о худшем, надейся на лучшее. Давай собираться, нужно еще уговорить стражу открыть нам ворота.

Путь в Виндхельм занял пять дней, а на обратный ушло всего три – Банри никогда еще не приходилось гнать так свою кобылу. Когда впереди показался Драконий Предел, имперка слегка отпустила поводья, позволяя несчастной Альфсигре сбавить шаг и хоть слегка отдохнуть.

– Надеюсь, мы не опоздали, – дрогнувшим голосом сказал один из воинов.

– Не думаю, что войско Ульфрика передвигается быстрее нас, – отозвалась Банри.

– А что, если они выступили до того, как мы выехали?

– Вряд ли. Ульфрик со своим Галмаром только разговоры говорили, что, мол, пора показать Балгруфу, что он не прав. Это было как раз перед нашим отъездом. – Имперка задумалась. – Хотя... странно. Что ж за информацию тогда имперские шпионы добыли?