– Подождите. Господин, давайте посмотрим, насколько серьезен Ульфрик.

– О, поверьте, он серьезен, – прорычал ярл. – Так же, как и я.

– Наконец-то...

Последняя реплика хускарла прозвучала едва слышно, но Банри поняла, что эльфийка довольна развитием событий. Балгруф же устремил на старающуюся казаться невидимой таншу свирепый взгляд, пару мгновений таращился на нее, а потом сообщил:

– Как ты понимаешь, Банрион, мне нужно доставить послание нашему другу – дражайшему ярлу Виндхельма.

– А...

– Поскольку ты наиболее выдающаяся из моих подданных, я поручаю эту задачу тебе.

– Но...

– Понимаю, ты только вчера вернулась, но если верить имперским шпионам, Ульфрик скоро погонит своих молодцев на мой – наш – город.

– Но... ваш брат, – удрученно пробормотала Банри, – может быть, лучше отправить в Виндхельм его?

– Хронгара?! Ты что, шутишь? Да он едва завидит мятежников – сразу накинется на них, и все закончится большой кровью. Нет уж. – Ярл снял с пояса свой боевой топор и протянул его имперке. – Вот. Передай Ульфрику.

Банри растерянно взяла оружие в руки и глупо спросила:

– Топор?.. А зачем ему?..

– Кости Шора, – недовольно сказал Балгруф. – Два года живешь в Скайриме, а кажется, что недавно сюда попала. Да. Отдай ему мой топор. Прямо в руки. Лично. Если он тебе его вернет, это значит, нам пора решать наш спор. Если оставит себе, это будет означать мир. Последнее маловероятно, конечно, но кто знает?..

Имперка сжала рукоять в ладони, ощущая, как кожаная оплетка врезается в кожу.

– Нужно ли мне сказать ему что-нибудь?

– Когда люди друг друга хорошо понимают, слова им тратить ни к чему. Если один воин вручает свой топор другому, сразу ясно, что это может означать. Короче, Ульфрик поймет, что я имел в виду.

Банри рассеянно кивала, обуреваемая мрачными мыслями.

– Ну что еще? – раздраженно спросил ярл.

– Да так... Всего лишь думаю, как мне попасть не просто в столицу мятежа, а прямо во дворец ярла. Ты думаешь, меня просто так вот туда пропустят?

– Да, Ульфрик человек опасный и кровожадный, – отозвался Балгруф после секундного раздумья, – но он норд, и он чтит традиции. Даже чересчур. Не делай глупостей, и никто не причинит тебе зла. К тому же ты поедешь не одна, а со свитой.

– В смысле, с Лидией?

– Не только. Я выделю тебе несколько моих дружинников. В конце концов, ты мой посланник. Короче, передай топор, а затем возвращайся. Потому что если Ульфрик не блефует, то для защиты Вайтрана мне понадобятся все, кто способен держать оружие. Иди готовься – выезжать нужно будет уже на днях.

– Ясно.

– Хорошо. Хорошо... – Ярл побарабанил пальцами по подлокотникам своего трона. – Провентус! Принеси мне перо и хороший пергамент.

– Господин, мы собираемся написать письмо?

– Да, генералу Туллию. Хочу прояснить несколько моментов, прежде чем соглашусь открыть ворота этим его легионерам.

Балгруф Старший выделил своему временному послу целых пятерых воинов. Банри, увидев этих здоровяков в главном зале Драконьего Предела, подумала, что во время пути ей, по крайней мере, не нужно будет опасаться бандитов, если вдруг таковые попадутся на пути в Виндхельм. Ярл, как и почти год назад, с небольшой свитой выехал проводить тана хотя бы до Белой.

– Знаю, у тебя с повстанцами отношения с самого начала не задались, – сказал он Банри на прощание, – но постарайся не лезть на рожон.

Имперка согласно кивнула и медленно поехала по дороге на север. Шестеро ее сопровождающих следовали за ней. Лидия, похоже, была довольна таким раскладом. Накануне, когда ее хозяйка готовилась к поездке, она сбегала в замок повидаться с будущими соратниками и вернулась весьма воодушевленная.

– Теперь у тебя будет свита, достойная тана большого владения, – сообщила телохранительница, подумала и добавила: – Хоть нормальных ребят подобрали, не из тех, кто каждый день морду железкой скребут.

Банри удивленно подняла брови, и только через пару секунд до нее дошло, что Лидия говорит о Хадваре, который каждый день совместного путешествия в Солитьюд начинал с водных процедур и бритья. Вне зависимости от погодных условий. Имперка не видела в этом ничего из ряда вон выходящего – в ее стране редкостью были бородатые мужчины. А уж солдатам Легиона и вовсе предписывалось бритье в обязательном порядке, хотя здесь, в Скайриме, Банри доводилось видывать заросших легионеров, что было весьма странно – должно быть, нынче это разрешалось уставом.

Путь в Виндхельм занял около пяти дней и выдался не таким уж тяжелым, самой большой неприятностью оказалась краткая стычка с ледяным троллем неподалеку от входа в крипту Куралмила, закончившаяся куда быстрее, чем Банри могла себе представить. Когда посольская делегация прибыла под стены вотчины Ульфрика, имперка спешилась, передала поводья своей кобылы подбежавшему конюху и в очередной раз повторила инструкции для сопровождающих: языком попусту не трепать, в конфликты не вступать, не напиваться.

– Полагаю, все мы хотим вернуться домой целыми и невредимыми, – заключила она. – Так что давайте постараемся не попасть в неприятности.

У ворот их никто не остановил, как и в прошлый раз, не смотря на то, что сегодня с Банри было куда больше народу. Имперка отправилась прямиком в «Очаг и свечу», самостоятельно расплатилась за комнаты для всех своих людей и для себя, после чего, не откладывая в долгий ящик, двинулась прямиком в Королевский дворец Виндхельма. Одна.

Стража беспрепятственно пропустила Банри прямиком в замок, опять-таки не удосужившись поинтересоваться ни ее личностью, ни целью прибытия. Имперка шагнула в огромный зал, и тяжелая металлическая дверь за ее спиной захлопнулась. На первый взгляд помещение казалось пустым, если не считать двоих стражников у входа. Банри медленно пошла вперед, миновала длинный обеденный стол и приблизилась к порожнему трону. Женщина растерянно покрутила головой, но Ульфрика не было, ни видно, ни слышно. Впрочем, через минуту из коридора справа вышел какой-то тип и спросил:

– Ты кто? Что тут забыла?

– А кто ты?

– Я – Йорлейф, управитель ярла Ульфрика, – нахмурился мужчина. – А вот твоего имени я что-то не расслышал. И еще раз спрашиваю – что ты тут делаешь?

– Меня зовут Банрион. Мне необходимо поговорить с твоим ярлом. Передать ему кое-что, если точнее. – Банри помолчала и добавила: – Если тебе не нравится, что во дворец заходят посторонние, почему бы не отдать соответствующие указания страже? А то они даже не почесались, когда я сюда явилась.

Йорлейф набычился.

– Сам как-нибудь разберусь. А ярла Ульфрика нет сегодня в Виндхельме.

– Как так? – упавшим голосом пробормотала женщина. – А когда он вернется?

– Может быть, через неделю. Может, еще когда. Кстати, а что ты там должна ему передать?

– Сообщение от ярла Балгруфа Старшего, – хмуро отозвалась Банри. – Я – одна из его танов.

– Вот как... – протянул Йорлейф, и глаза его подозрительно сверкнули, что очень не понравилось имперке. – Что же, придется, выходит, тебе подождать.

Готтлсфонт вернулась в таверну в самом мрачном расположении духа. Выходит, она застряла здесь на неопределенный срок, но хуже всего – как бы не вышло, что войска мятежников осадили Вайтран, пока «послы» изнывают от нетерпения в Виндхельме. Уж больно злорадная рожа была у этого Йорлейфа.

На следующее утро Банри, которой приелось ждать, сидя в четырех стенах, отправилась прогуляться, не без труда уговорив свою свиту остаться в «Очаге и свече». У дверей таверны она наткнулась на небольшую бумажку, втоптанную в снег, текст на ней, выведенный крупными буквами, гласил:

Остерегайтесь Мясника!

Этот душегуб бродит по улицам Виндхельма!

В смутные времена в людях вскрываются страшнейшие пороки, не становитесь следующей жертвой!

Заметив что-либо подозрительное, обращайтесь к Виоле Джордано.