Днем, выспавшись, Банри прикинула расстояние по карте, расспросила местных жителей о предстоящей дороге и решила, что пары дней, чтоб добраться отсюда до Солитьюда, ей вполне хватит. А значит, в Морфале можно задержаться на несколько суток. Чтобы потратить время с пользой, имперка по утрам на пару с Барбасом уходила на болота – потренироваться в использовании новых заклинаний. Одно из них называлось «Огненная стрела», и, освоив его, можно было швыряться сгустками пламени размером с кулак крупного мужчины. Второе, школы Восстановления, позволяло создавать магические щиты, которые в Скайриме почему-то назывались оберегами. Огненные стрелы у Банри получались с пятого на десятое, понадобилось почти два дня непрерывных попыток, чтобы поджечь кочку, выбранную имперкой в качестве цели. Зато с оберегами проблем не возникло, более того, выяснилось, что они могут защищать не только от магических, но и от физических атак, по крайней мере, когда Барбас шутки ради решил искупать Банри в ледяной болотной жиже и прыгнул на нее, женщина ухитрилась отшвырнуть пса в сторону при помощи прозрачной светящейся преграды. В общем, защищаться у нее получалось явно лучше, нежели нападать.

Где-то в промежутке между тренировками Лидия смогла затащить слабо сопротивляющуюся хозяйку в «Зал высокой луны», и представить тана местной правительнице, коль скоро не получилось сделать это во время прошлого посещения. Идгрод долго разглядывала стоящую перед ней женщину и наконец изрекла:

– Больше внутри, чем снаружи, э?

Банри моргнула, но ярл обращалась не к ней, а почему-то к своему мужу, по совместительству управителю. Тот молча кивнул, так же не сводя внимательного взгляда с Готтлсфонт, а Идгрод проговорила:

– Не обижайся. Будь моей гостьей.

Банри потратила вечер на знакомство с семейством ярла, из которых самой нормальной казалась лишь дочь правительницы – Идгрод Младшая – довольно угрюмая, но, в целом, вежливая и не злая девушка. Зато сама ярл и ее супруг, бывший явно сильно моложе жены, одним своим присутствием заставляли чувствовать себя неуютно. Они не пугали, нет, просто Банри казалось, что они оба либо не из этого времени, либо вообще не из этого мира. Но и эта чета выглядела вполне себе понятной по сравнению с Йориком – младшим отпрыском Идгрод и Асльфура. Одного присутствия мальчишки хватило, чтобы имперка покрылась гусиной кожей, а ее волосы встали дыбом. Подобные ощущения она испытывала всего несколько раз – например, стоя рядом с Великим древом в его святилище. Слава богам, на сей раз Йорик ничего не сказал, Банри была очень этому рада. Ей вполне хватило того, что он выдал при прошлой встрече. Не то чтобы мальчик открыл что-то новое, но слышать подобные откровения из уст ребенка было жутко.

На прощание Идгрод проговорила:

– Мы всегда рады... тебе. – Она явно намеревалась сказать другое слово, но в последний момент передумала. – Возвращайся, когда пожелаешь.

Банри поблагодарила за гостеприимство и откланялась.

Утром она узнала, что Идгрод Черная уехала куда-то с небольшой свитой, оставив город и владение на мужа. Осторожно порасспросив и столь же осторожно послушав, имперка поняла, что ярл выдвинулась не куда-нибудь, а в сторону Солитьюда. Преисполнившись подозрений, Банри купила у местной знахарки Лами кое-какие ингредиенты и арендовала на время ее лабораторию. Вечером она вернулась в таверну и заперлась в своей комнате, отговорившись тем, что хочет спать.

На рассвете следующего дня Готтлсфонт вышла уже полностью одетой для дороги, с натянутым на лицо капюшоном. Разбудила для начала Барбаса, а затем Лидию.

– Я уезжаю, – сказала она компаньонке.

Та приподнялась на локте, глядя на хозяйку снизу вверх с постели, и, зевая, спросила:

– Уже?..

– Да. Сегодня двадцать восьмое, надо торопиться.

Лидия села на кровати, беспокойно глядя вслед уходящей имперке.

– Я не особо верующая, мой тан, – пробормотала она, – но буду молиться всем богам, чтоб ты вернулась в целости и сохранности.

Банри оглянулась и ответила с усмешкой:

– Ну, молитва точно лишней не будет. Особенно налегай на те, что Акатошу, может быть, поможет.

Барбас с наслаждением носился по дороге, то убегая далеко вперед, то возвращаясь назад к Банри, неспешно ехавшей верхом на Альфсигре.

– Клянусь Вайлом, еще немного, и я бы разучился говорить, – объявил он, решив передохнуть. – Хотя эта твоя Лидия порой болтает за двоих.

– Тебе это от зависти показалось, – ответила имперка. – Она, в общем-то, немногословна. Да и почему бы тебе не заговорить в ее присутствии?

– Берегу твои – и свои, конечно, – нервы. И время. Представь, сколько усилий тебе пришлось бы приложить, объясняя феномен говорящей собаки.

– Ну, да, – вынужденно согласилась Банри, – это было бы совсем не просто.

Осеннее солнце припекало, и женщина, помаявшись, стянула капюшон с головы. Барбас, снова вырвавшийся вперед, обернулся, собираясь что-то сказать, затормозил и даже тявкнул от удивления. Банри засмеялась и спросила:

– Ну, как тебе?

– Отпад, – пробормотал пес. – Если бы не запах, я бы тебя не узнал. Ну, может, узнал бы, но не сразу.

Имперка, довольно улыбаясь, взъерошила свои теперь почти белые волосы, потом передумала и забрала их в хвост.

– Вот так-то. Немного алхимии, и тебя не узнать.

– А глаза как темными сделала?

– Это зрачки. Закапала накануне экстракт кое-каких растений. Правда, тут не без побочных эффектов – я очень плохо вижу вблизи. К вечеру должно пройти, я ради эксперимента попробовала.

– Ну и?

– Не пойдет. Иначе я никаких документов не найду, разве только на ощупь. Придется, значит, лишь крашеной шевелюрой обойтись. Есть способы изменить цвет радужек безболезненно, но у меня нет нужных ингредиентов...

Лес по обочинам дороги стал гуще. Барбас остановился и принюхался.

– Хм.

– Что такое? – вскинулась Банри.

– Ты не чуешь?

– Напоминаю, что, в отличие от некоторых, я не собака... – Имперка запнулась на середине слова и закашлялась – ветер с северо-востока принес удушающую вонь протухшего мяса. – Боги, только разлагающихся трупов нам и не хватало. Хотя, может, это животное?..

– Вряд ли, – пробормотал Барбас, не сводя глаз с дороги впереди.

Банри посмотрела в ту же сторону и узрела сидящего на мощеном тракте пса. Тот вскочил при виде путешественников, залаял и метнулся в лес, как раз в ту сторону, откуда доносился смрад, и снова гавкнул несколько раз.

– Он хочет, чтоб мы пошли за ним, – пояснил Барбас.

– Я догадалась.

Банри спешилась и повела нервно прядающую ушами Альфсигру за собой – кобыле не нравился «аромат», исходящий из чащи, но пока она вела себя прилично. Вскоре среди деревьев замаячила крохотная хижина. Источник запаха явно находился внутри. Незнакомая собака подбежала к входу в домик и скрылась внутри, Барбас последовал за ней и через пару мгновений крикнул:

– Тебе лучше зайти и посмотреть самой.

Имперка выпустила поводья кобылы, надеясь, что та не удерет в неподходящий момент и неохотно зашла под крышу лачуги. Вонь стояла непереносимая, и издавал ее уже раздувшийся и почерневший труп мужчины, растянувшийся на узкой, грубо сколоченной кровати.

– Как по-твоему, давно он тут лежит? – спросил Барбас, разглядывая покойника.

Банри со вздохом протиснулась мимо пса Вайла – в лачужке из-за него почти не осталось свободного места – и склонилась над телом, прикрыв рот и нос перчаткой. Вследствие чрезмерно расширенных зрачков видела она неважно, все расплывалось перед глазами, но и так было ясно, что на теле нет повреждений, даже от зубов животных.

– Трудно сказать. Климат тут прохладный, но сырой... Вряд ли больше недели.

– Тут есть какая-то тетрадка. – Барбас ткнул носом упомянутый предмет. – Такие обычно для записей покупают. Может, там написано, кто он и откуда?

Банри молча взяла книжицу и открыла. Большая часть листов была вырвана, причем не слишком аккуратно, оставалось всего несколько страничек. На верхней, как и думал Барбас, имелось несколько строчек, выполненных нетвердой рукой.