Я взвыла, чувствуя, как меня отрывают от пола и буквально несут к лифту, что был метрах в десяти от того места где мы стояли.

Сопротивлялась, изворачивалась, только мало мне это помогало. Он остановился у стены и резко меня к ней прижал за плечи. Протестующе рванула в сторону, прижал грубее. С ненавистью смотрела в его улыбающиеся глаза. И чувствовала внутри вен ответ на то, что клубилось на дне его глаз.

— Тихо! — рявкнул он, когда я предприняла очередную безуспешную попытку сбежать.

— Громко, епт! — выдала сквозь зубы. И затихла.

Потому что боярин изволил начать гневаться. С этим своим сраным полудурочным таранящим веянием, сквозящим сквозь поры его кожи и травящим все вокруг. Да щас, ага! Задрал уже прессовать! Лимит исчерпан, приходите завтра!

— Я тебя когда-нибудь точно прибью. — Сквозь зубы выдавил он, сжигая меня взглядом.

— В очередь, сукины дети! — рыкнула в ответ.

— Кто, из нас, бухал блять?!

Мне почему-то стало смешно и я, не сдержавшись, прыснула. Влад недовольно повел верхней губой смерив меня надменным взглядом, но не отпуская мои плечи. Смеялась я опустив голову вниз. Хрипло и стонуще.

— Ты точно носки убрал?.. — сбито выдохнула, со стертым отчаянным всхлипом.

— Пошли, проверишь.

— Да пошли, все равно ведь не отстанешь… — сдавшимся голосом пробормотала я, протягивая руку и тыкая в кнопку вызова лифта.

Как только он приехал и стал раздвигать двери, хват на моих плечах ослаб и я немедленно начала драпать на выход, подбадривая себя воинственным кличем и очень надеясь, что пугая этим его.

Догнал, к сожалению, быстро. Скрутил снова, согнул, рывком складывая мои руки крестом на груди.

— Межекова, ты ебанутая!

— Не отрицаю! Но ты хуже!

Он выдал такой заковыристый мат, что разу было видно, что он закоренелая урка. Снова оторвал меня от земли, чтобы через пару секунд распластать спиной на капоте серебристого седана. Коленом раздвинул ноги и, рывком двинувшись вперед, впился в губы жестким, кусающим поцелуем, перерождающим мой остервенелый гнев в полнейшее безумие, ударившее в кровь и окутавшее разум горячим дурманом. Язык по губам, ударил по моему. Сильно. Одновременно с этим его рывок бедрами вперед между моих разведенных ног и мое тело выгнуло на холодном глянце капота. Выгнуло от страшной, непередаваемо колющей горячим онемением волны пронесшейся по каждой клеточке и взорвавшейся искрами в голове.

Прижалась плотнее в неистовой жажде, чтобы повторилась, обхватила за голову, подаваясь вперед и алчно требуя повтора.

Его губы на моих жестче, а руки на моих плечах мягче, он поддерживает под лопатки, подтягивая отчего-то задрожавшее под ним тело немного вверх и снова удар. Вырвавший хриплый стон ему в рот, потому что на этот раз было сильнее и все осело горячей тяжестью внизу живота.

Отстранилась и укусила в шею. Не сильно, но как же хотелось сжать зубы на горячей, отдающей парфюмом коже. Влажная дорожка моего языка к его уху. Еще один удар. Поддерживая под поясницу мое отозвавшееся снова выгнувшееся тело.

Его поцелуй между моих ключиц.

И срыв всех тормозов. Рванул блузку, зубами по кружеву лифа, оттягивая его, прижимаясь обжигающими губами к коже. Дрожащими руками обхватила его за голову, сорвав дыхание, когда почувствовала его язык на чувствительной коже. Ногами прижала плотнее его бедра и просто вслух изнывала от требовательной боли.

И медленно проезжающая мимо машина.

Порвало безумие, но не до конца. Сорвал с капота, но на себя, руками под ягодицы и языком раздвигая мои пересохшие губы. Мои ноги сжали намертво его торс. Я его руками за плечи и максимально тесно прижалась к его телу, выпивая его сорванное дыхание, поющее в моей отравленной крови.

Лифт. Его удар вслепую по кнопке. Холодная стена и я снова между ним и ней. Слабый ненадежный упор моих ягодиц на поручень, только лишь для того, чтобы он мог отнять руку и сжать мне нижнюю челюсть, рывком дернув лицо на себя и целуя просто безумие. Безумием.

Коридор перед его дверью. У дверей поставил на слабые ноги, удерживая мое лицо за подбородок. Заматерился, когда не сразу ключом в скважину, и не так.

— Косорукий, блять… — это сказала не я. Это был хаос, в голове, сердце и теле, ненавидящий его за то, что тянет время.

Наказание сразу — в квартиру практически зашвырнул.

Налетела боком на какой неразличимый во мраке комод смела с него все, что было. Шелест страниц, баночки, склянки.

Рывок сзади, выставляя руки на холодную лакированную поверхность по обе стороны от снова бесполезно пытающейся воспротивиться меня, вцепившейся в его кисти. Прижался сзади бедрами жестко и бескомпромиссно. Заставив ноги едва не подогнуться от тяжести и жара свинца налившегося в зудящего в венах. Стряхнул мои руки, одной сжал грудь, вторую запустил мне в волосы и потянул за них вниз, медленно с наслаждением, вынуждая запрокинуть голову себе на плечо и поворачивая ее к себе лицом.

Губы к губам, но не касаясь. Только лишь учащенным горячим дыханием, смешивая его. Его рука с груди медленно и с нажимом вниз, до пуговицы на джинсах. Краткая заминка, шелест молнии. И несильный нажим пальцем по границе ткани нижнего белья.

Вздрогнула, задрожала, попыталась двинуться к его улыбающимся губам. Не дал. Вторая рука все еще в волосах и он слегка оттянул мою голову назад, не давая к себе прикоснуться.

— Не надо… — сорвано, когда снова пальцами по границе кожи и ткани и снова отстранился. — Не смей издеваться, сучня…

Сам склонился и… одновременно. Пальцем под ткань и внутрь, языком ударяя по языку. Взвилась от сметающей реальность волны, прошедшей по телу и ударившей в сосуды огнем.

Движения синхронны и меня убивает.

— Я так кончу… — отстранившись, почти со всхлипом, не чувствуя себя, но чувствуя натянувшие до предела нервы.

— О, боже мой! Да ну? — голос очень низкий, хриплый, горячий. И второй палец, сорвавший громкий стон уже просто от непереносимости происходящего.

Двинула ягодицами назад, прижалась тесно. Ну ты же тоже хочешь до умопомрачения, сукан… Я даже через джинсы чувствую, что все огнем горит. А в ответ нарастание амплитуды.

Почти на пределе, сцепив зубы, резко отбросила его руку. Повернулась на подкашивающихся ногах и неверными пальцами к пряжке ремня. Трясет и бьет, потому что необходим сейчас. Щелчок, ремень ослаблен и как же эта тварь упоительно вздрогнула и прикрыла глаза, когда я ладонью за ткань и сжала. Хороший нажим, движения вверх и вниз и мой тихий смех, когда его чуть не порвало уже от этого.

Открыл глаза и сжег взглядом. Резко отстранил мою руку, поворот меня и прижатие к прохладной лакированной поверхности. Сдернул джинсы и белье. Вошел медленно, заставляя тихо выть от чувства заполнения, от обжигающего кошмара выворачивающего тело. Пауза. Быстрое дыхание в унисон и снова ударом. За ударом. Взвилась, привстала на цыпочки, прогибаясь в спине и упираясь руками. Его руки на моей пояснице. Наращивает темп. Под кожей ток, сердце в неистовстве, легкое предупреждающее онемение внизу живота. И резко накрывает. Судорогами, не оставляющими ни одну мышцу без внимания, опаляет изнутри, рвет разум и разгоном бурлящего потока по звенящим нервам.

Нагнал почти тут же. Резко отстранился. Хочу видеть. Резкий полуоборот стирает остроту оргазма и продляет за счет его сорванного протяжного тяжелого и хриплого выдоха, а глаза чернее мрака и столько же в них пылающего жаром хаоса, что бьет наотмашь.

Стараюсь тверже встать на ноги. Он правой рукой упирается в столешницу, свешивает голову, прикрывая глаза. Дышит часто, тяжело. А меня просто ведет от вида тянущихся капель на его левой руке…

— Ванна? — мой голос слабый и дрожащий, как и все тело.

Краткий кивок дальше в полумрак коридора.

Вторая дверь. Шоколадная плитка, красивый золотой узор, в те же тона и цвет мозаика. Освящение не яркое, не тусклое. Такое, какое нужно. Душевая кабина в тон, пара красивых стеллажей, стиралка. Широкая стойка с интегрированной раковиной.