— Шмонать? — Повторил Руслан внимательно глядя на бегущих людей.

— Разумеется. — Казаков зевнул и усмехнулся. — Знают, что денег возьмут, но выебнутся у них дело святое.

— Влад… я с весом. — Упавшим голосом сказал Руслан.

Я потрясенно замерла, забыв как дышать. С наркотой. Он с наркотой, долбоеб. Машину будут досматривать…

Казаков резко повернул к нему голову и взгляд у него был просто ужасающий. Нечеловечески злой. Отравивший напряженную тишину в салоне. Миллисекунда, за которую он выстрелил рукой и с силой ударил Руслана лицом о руль.

— Где?

— Под сидением. — Сдавленно ответил Руслан, закрывая лицо рукой и склоняясь в сторону двери,

— Не пались, ебанат — Рыкнул Влад, заставив Руслана замереть. — Ты хули впрягся если маркированный? Тупорез, блять… — Дверь с его стороны распахнули и грянул Казаковский резкий и безапелляционный приказ, — руки убрал. Сам выйду.

А вот Руслана выдернули. Со мной сначала замешкались, я почувствовала неловкость, дрожащими пальцами отстегивая ремень, но дернули не так грубо как Руслана.

— Тихо, все свои. — Влад стоял рядом с машиной и, сука, от него разило, просто разило давящим отталкивающим веянием, заставляющим двух гаишников остановиться в полуметре. Просто мертвая зона, а он был ее причиной и эпицентром. В то время как меня прижали к закрытой двери, а Руслана, с окровавленным лицом из-за разбитого носа, к капоту.

Сердце прошибало ребра, адреналин растворял кровь, я загипнотизировано смотрела на Казакова, ровно и спокойно идущего к высокому человеку с очень злым лицом наблюдающего его приближение. Он скривился, подал рукой непонятный знак и мои руки, скрещенные на пояснице отпустили и от Руслана отошли.

Сказали отойти от машины, мы стояли рядом с Русланом в паре метров, рядом с нами один гаишник.

Я, сбито дыша, смотрела, как из припаркованной у заезда на заправку машины выходит Спасский, идет прямо к нам. Ему преградил дорогу один из служителей дорожного порядка, но краткий разговор, кивок лысого в сторону Влада, разговаривающего с человеком, отведшим взгляд в сторону и твердо сжавшего челюсть. От Спасского отошли и он направился к нам.

Подъехал еще экипаж, вышли трое в форме, начали разговаривать с гайцем стоящим возле нас. Лысый остановился рядом, хмуро посмотрел на Руслана, зажимавшего нос, и вытирающего второй рукой с подбородка кровь.

Руслан взглядом указал в сторону стоящего рядом с нами гаишника, и сука, Спасский сказал им отойти. Он. Сказал. Им. Отойти.

У меня было чувство, что я нахожусь на грани истерики, когда те, на миг замолчали, тяжело глядя на спокойного лысого и молча отошли ближе к обочине.

— За что? — Иван Сергеевич снова посмотрел на Руслана, мимоходом глянув на мое напряженное лицо и протянув пачку сигарет, я отрицательно мотнула головой.

— Вань… — негромко прогундосил Руслан. — У меня крэк под сидением.

Спасский на мгновение прикрыл глаза и протяжно выдохнул дым, прикусывая губу и качая головой, напряженно глядя на асфальт.

— Это залет, Рус. Он тебя убьет.

Одновременно с этим, гаишники начали тормозить машины. Понятые. Они набирают понятых. Досмотр будет.

— Твою мать… — Спасский смотрел в ту же сторону, резко повернул голову в сторону Казакова, все так же разговаривающего с гаишником. Они встретились глазами и Ваня едва заметно кивнул в сторону гаишников, объясняющих низкому и плотному мужичку, вышедшему из видавшей виды копейки, для чего он его остановил.

Казаков почти незаметно отрицательно мотнул головой.

Спасский сделал особенно глубокую затяжку и очень тяжело посмотрела на Руслана, глядящего на его машину. Внезапно сбито выдохнувшего, злобно выматерившегося:

— Блядь, Марина, нет…

Я посмотрела в сторону автомобиля Спасского и заметила напряженную девушку, выходящую из него. С внушительным таким сроком. Она не отпускала взглядом лицо Руслана, все еще сжимающего кровоточащий нос.

И началось кино и немцы, потому что я поняла, почему Казакова так раздражала жена Руслана, подошедшая к нам и начавшая что-то лепетать сначала, а потом допытываться, кто из сотрудников разбил лицо Руслану и громко говорить, что это подсудное дело.

— Руслан резко остановился, ударился о руль, Марин. — Напряженно ответил Спасский, глядя как останавливают еще одну машину.

Но она не остановилась. И я мучительно захотела ее ударить, чтобы перестала нести херню, когда тут пиздец начинается.

Подошел гаишник, тот самый, который меня удерживал, поинтересовался у Руслана где документы. Они пошли к машине, но Руслану ее даже коснуться не дали, он просто рукой показал на бардачок, откуда гаишник сам взял документы.

К нам подошли гаишники с понятыми, начали говорить что-то, я почти не вслушивалась, напряженно посмотрев в спину Казакова. Мужик, с которым он в этом момент разговаривал отрицательно и твердо мотнул головой, начал что-то объяснять, кивая в сторону столба с установленными камерами. У меня упало сердце.

«Засветиться», «На двадцать восьмом километре» — Казаков сказал это все не просто так. Я еще раз посмотрела в сторону столба. Казаков знал, как засветиться, знал, что будет шмон после которого он даст взятку и нас отпустят. Но никто не знал, что Руслан с наркотой.

Я снова посмотрела на Казакова, очень зло сплюнувшего в сторону, а мужик перед ним заметно вздрогнул, но снова кивнул в сторону столба.

— Теперь точно? — очень тихо спросила я у Спасского, прикурившего вторую сигарету, и глядящего, как пара гаишников, Руслан и понятые, остановились у капота и служители дорожного порядка им что-то объясняли, тыкая в разложенные на капоте бумаги.

— Теперь да. — Так же негромко ответил Спасский, доставая телефон и отходя в сторону, одновременно кому-то набирая.

Я осталась с растерянной и деланно злой женой Руслана. Она перевела взгляд от компании у машины на меня хотела что-то сказать, но я на нее не смотрела, прикусив губу, когда один из служителей дорожного порядка, стоящий у капота громко сказал:

— Владелец автомобиля, подойдите.

— Вано, она на тебя оформлена. — Внезапно послышался ровный голос Казакова.

Я обернулась, глядя как лысый, не прекращая разговаривать по телефону отходит от обочины и идет к машине. Посмотрела на Казакова. Ему нужно еще время. Еще немного времени. Это было заметно по прикусившему губу мужику, все так же глядящего в сторону. Ему нужно время. Которого у него нет.

К нам подошел Руслан, уже не зажимающий нос. Идея пришла ко мне быстро, еще до конца не успев сформироваться, но времени нет. У Казакова нет времени — дверь машины уже была распахнута.

— Руслан, сейчас я буду тебя бить. — Напряженно сказала я, чувствуя, как натянулись нервы до предела. — Подыграй.

— Что? — он изумленно повернул ко мне лицо и я с размаху, с силой, от всей души за такую подставу впечатала ему кулаком в нос.

И зашипела, потому что оказалось, что людей бить это больно. Но это подстегнуло, заправило адреналином вены и подавляло чувство страха и будоражило смелость. Руслан отшатнулся, что-то прохрипел, а я громко завопив первое что пришло в голову, прыгнула на его:

— В смысле по пьяни не считается?! — ударила неровно, куда-то в скулу и опять скривилась от боли. — В смысле, блять, измена по пьяни не считается?! С кем, падла?! С кем ты трахался?!

Руслан под моим весом не удержался и мы рухнули в ледяную пыль, он закрылся руками, но впечатать ему еще раз я не успела — зрители включились в спектакль. Ко мне подскочил какой-то мужик сзади, схватил за плечи и оттащил. Я брыкалась и орала, зло и с ужасом глядя на Руслана, которому помогали подняться на ноги явно веселый мужичок-понятой и еще один гаишник.

Мой взгляд упал на абсолютно растерявшуюся Марину, мысль пришла неожиданно:

— Ты от кого беременна?! — она смотрела на меня в абсолютном ужасе. — От кого-о-о?!

Не иначе как с перепугу Марина оперативно тыкнула рукой в сторону растерянного донельзя Руслана. И тут в спектакль включился Спасский. С размаху ударив Руслана кулаком в ухо и взревев: