— Ты не выйдешь за Рейегара Таргариена, — властность и сила в голосе брата туманила рассудок и плавила сознание.

Сердце девушки билось часто-часто и так громко, что казалось, будто Джейме тоже его слышал. Кожа под пальцами брата словно горела и даже ткань ее шелкового ланнистерско-алого платья не спасала от жара, что разливался от его рук по девичьему телу. Серсея приоткрыла губы, срывая с них судорожный вздох. И когда взгляд брата медленно соскользнул с ее глаз к губам — Серсея поняла, что задыхается, а сердце, казалось, и вовсе перестало биться. Девушка робко повела ладонью, касаясь холодными пальчиками горячей шеи брата, скользя выше и зарываясь рукой в непослушные золотые волосы парня.

— Он никогда не сможет дать тебе то, что могу дать я. Он никогда не сможет сделать тебя счастливой, Серсея, — его голос звучал хрипло и томно, а глаза подернула туманная дымка; Серсея облизнула пересохшие губы, томительно ожидая, что же дальше сделает брат. — Он никогда… Никто никогда не сможет полюбить тебя так, как люблю я, Серсея, — парень выдохнул имя сестры ей в самые губы.

Серсея так и не поняла, кто потянулся к чужим губам первым, но уже через мгновение она осознала, что Джейме жадно целовал ее, а его руки шарили по телу — скользили по талии и спине, сжимали груди и зарывались в длинные шелковые волосы. Сама девушка сжимала пальцами тонкую ткань белой рубашки брата, а второй рукой царапала кожу головы и чуть оттягивала пряди — до легкой боли. Джейме сминал ее губы, сталкивался с ней языком и легонько покусывал, отчего периодически ловил ртом ее короткие рваные стоны.

Когда Серсея потянулась тонкими пальчиками к тесемкам на ширинке брата, Джейме мягко повалил ее на кровать…

***

Серсея с готовностью отвечает брату, податливо приоткрывая губы и углубляя поцелуй. Расческа летит на пол, и здоровой рукой Джейме широким движением проводит по спине сестры, желая притянуть ее ближе к себе. Женщина сама льнет к крепкой груди мужчины, обнимая его за шею и легонько прикусывая и оттягивая нижнюю губу. Джейме сминает ее губы, покусывает, втягивает — наслаждается терпкой сладостью и нежностью, принимает рваную судорожную ласку, чувствуя, как прохладные пальцы поглаживают кожу на его шее и чуть оттягивают короткие волосы на затылке. Их языки сплетаются вместе — они словно пьют друг друга, как чаши с вином — с ярким летним вином, в котором можно распробовать нотки счастья, любви и спокойствия.

Серсея жмется ближе, впивается в чужие плечи пальцами, пьет этот поцелуй до дна, боясь, что стоит хоть на секунду отстраниться — все исчезнет, окажется лишь приятным сном или видением, оставляющим после себя лишь пепел горечи и фантомное ощущение мягких губ. Женщина слышит, как гулко и быстро бьется ее сердце — ей страшно сделать вдох, страшно открыть глаза, она лишь отчаяние мажет по губам брата, до конца еще не поверив в то, что он действительно целует ее.

Болезненный ком в груди сжимается в плотную сферу и, кажется, начинает медленно рассасываться, гонимый ощущением радости, желания, откровенной слабости и физически ощутимой нужды друг в друге. Губы все те же. Серсея узнает Джейме в каждом движении. Узнает в сжимающих волосы пальцах. Узнает в быстрых и немного грубых поцелуях, которые обжигающими лепестками оседают на ее губах. Узнает в рваном горячем дыхании и сдавленном рыке, который она ловит своими губами. Джейме. Ее Джейме.

Женщина чувствует, как ладонь брата твердо обхватывает ее плечо, и мужчина медленно отстраняется. По инерции она еще тянется за ним пару мгновений, ожидая снова ощутить горячее дыхание на своем лице и влажные губы на своих губах. Но холодная пустота слишком быстро разверзается вокруг нее, забираясь в душу и резко вытравливая все счастье момента, еще секунду назад бушевавшего в ней. Мир вокруг лопается как пузырьки из мыльной воды, и дышать становится слишком тяжело. Серсея опускает голову и до боли зажмуривается, борясь с желанием разочарованно простонать; боясь поднять глаза и натолкнуться взглядом на отвращение, ужас или гнев в зеленых глазах брата.

Серсея кусает губу до металлического привкуса на языке, и лишь тогда, почувствовав вкус собственной крови во рту, шумно выпускает воздух из легких — кажется, она не дышала все это время. Женщина готовится услышать звук удаляющихся шагов или захлопывающейся двери, но не слышит их. Вместо этого она чувствует осторожное мягкое прикосновение теплых пальцев к своей щеке и резко распахивает глаза.

Нет ни отвращения, ни ужаса, ни гнева — ничего, что предполагала увидеть Серсея. Только бескрайняя нежность, немой отголосок вопроса и толика понимания. Джейме нежным поглаживающим движением проводит большим пальцем вдоль ее скулы, обхватывает подбородок, призывая не отводить взгляда, который мечется то по лицу мужчины, то по совершенно посторонним предметам в комнате — лишь бы не смотреть на него. Вдыхаемый в легкие воздух жжет диким огнем грудную клетку изнутри. Отчаянное волнение течет по венам, заменяя кровь и качая сердце в пару раз быстрее положенного. Когда Серсея справляется с эмоциями и возвращает брату взгляд глаза в глаза, он ласково улыбается ей.

— Я помню, как впервые поцеловал тебя, — чувственный шепот щиплет воздух между ними и забирается под кожу легким зудом в грудной клетке.

Тонкая складка рассекает лоб женщины, а губы трогает хрупкая нежная улыбка. Она перебирает в памяти свои воспоминания, пытаясь найти нужное, но это оказывается не так уж просто. У них было столько поцелуев. Кажется, Джейме целовал ее всегда. Его поцелуи воспринимаются как что-то правильное, привычное, родное и до боли нужное — нужнее воздуха — кажется, первый поцелуй затерялся среди них, ушел далеко в прошлое. Вспомнить трудно. Но Серсея вспоминает. Вспоминает его теплые влажные губы, уверенные руки. Вспоминает, как дрожали ее пальцы, пока она раздевала его и помогала ему раздеть себя. Вспоминает, как он впервые вошел в нее — на удивление медленно и нежно, боясь причинить боль. Вспоминает, как она вскрикивала от неприятных ощущений первые несколько толчков, но потом привыкла и сама начала выгибаться ему навстречу. Вспоминает, как он целовал ее и шептал, что любит, в перерывах между ее стонами. Да, Серсея все еще помнит вкус их первого поцелуя на устах. Да, Серсея все еще помнит, как ее лоно принимало его впервые.

— Это был наш день рождения, — бархатный горячий шепот срывается с губ, улыбка медленно меркнет, гонимая тоскливой ностальгией.

— Это был наш день рождения, — кивает Джейме и легко улыбается, начиная снова поглаживать щеку сестры большим пальцем. — Моя любовь к тебе сильнее обычной братской любви. Мне потребовалось много времени и много воспоминаний, чтобы осознать это. Но я понял.

Джейме говорит что-то еще, но Серсея не слышит его. Левая щека горит под его ласковыми прикосновениями. Сердце стремится покинуть грудную клетку, разбить ребра и покинуть свою тесную обитель. Сердце стремится к нему. Серсея пытается разобрать слова, но не может сосредоточиться, не может поймать ускользающий от нее смысл фраз — или не хочет. Боится? Боится поверить в его слова, потому что происходящее все еще кажется сном — а снам никогда нельзя доверять. Взгляд брата гипнотизирует. Женщина чувствует, что тонет. Зеленый омут глаз заволакивает собой все вокруг, заливает легкие, не давая сделать вдох. Точно исчезает весь мир, оставив лишь зеленые глаза, золотые локоны и горячие пальцы на нежной женской щеке.

— Но почему ты не сказала мне сразу, Серсея? — спрашивает брат, и эти слова Королева отчетливо слышит, потому что в них звучит тонкий укор.

— Я… — голос хриплый и слабый — женщина готова зарычать от злости на саму себя за невозможность совладать с бушующими эмоциями. — Я боялась, что ты не поймешь, — Серсея закусывает губу, только сейчас понимая, как нелепо все это звучит. Джейме бы не понял? Ха. Да скорее бы Роберт Баратеон разлюбил Лиану Старк, чем Джейме отверг ее. — Боялась, что тебе не понравится наша связь, мы ведь брат и сестра.