Возможно, вы знаете меня как изобретателя Светоносного Процесса Рэнсома или верите басням газетчиков о секретном оружии – в таком случае я хочу рассказать вам правду. Я могу быть известен вам как человек, проигравший битву за Джаспер или выигравший ее, в зависимости от ваших политических убеждений. Если вы служитель Линии, перехвативший эту рукопись, вам известно, что я нахожусь в розыске, но надеюсь, что вы крепко подумаете, прежде чем отправиться меня искать.

Если вы читаете это в далеком будущем, то можете знать меня как основателя Рэнсом-сити, который раскинулся в незавершенных землях или раскинется когда-нибудь. Возможно, вы читаете это в новом веке, полном чудес, и Рэнсом-сити превратился в великолепный сверкающий метрополь, где в одном из парков стоит большой бронзовый памятник мне – там обязательно будут парки, если я смогу на это повлиять. Кто знает? Я оптимист. Возможно, однажды эти слова прочтут все дети Запада. Ваш дед посмотрит вам через плечо и скажет: «Помню старика Гарри Рэнсома. Видел его как-то раз у черта на куличках, знатно повеселились, но мерзавец еще должен мне денег».

Место, из которого я пишу, не имеет значения. Скажу только, что это большой красный сарай, ненамного уступающий в величии тем соборам Старого Света, что иногда встречаются в книжках с картинками, разве что здесь, пожалуй, побольше соломы и навоза. В соборах я не бывал, зато сараев повидал достаточно. На Территории их тысячи. Вокруг поля, а на горизонте – горы, бурые, как старое поношенное пальто. Владелец этого сарая, а также коров, лошадей и всей соломы с навозом – хороший человек, простой, но свободомыслящий от природы, так что, когда мы снова двинемся на запад, он пойдет с нами.

Я печатаю на машинке, которую спас из кабинета старика, когда пал Джаспер. Разумеется, этот аппарат сделан по последнему слову техники. Старик признавал только самое лучшее. На боку у машинки – пробоина от пули, а внутренности немного пострадали от воды. Никто не думал, что я сумею заставить ее работать, но я не добился бы в жизни своего, если бы кое-чего не смыслил, по крайней мере, в вопросах механики. Несмотря на мои усилия, буква «Р» все еще западает каждые раза четыре – изрядное неудобство для того, кто так любит поговорить о себе, как я. С другой стороны, благодаря хитроумной конструкции из слоев копировальной и обычной бумаги машинка печатает сразу в трех экземплярах, так что, когда я набираю «РЭНСОМ», это слово отдается эхом на одном-двух-трех листах бумаги. Старик пользовался этим устройством, чтобы максимально эффективно отдавать приказы. Я же обращаюсь сразу к нескольким людям, так что это сильно экономит время.

Что ж, мы покинули большой красный сарай. В небе над ним был замечен один из летательных аппаратов Линии. Он кружил над сараем, выписывая в воздухе что-то вроде вопросительного знака из черного дыма. Скорее всего, он прилетел не из-за нас – неподалеку отсюда, на юге, идет сражение, по крайней мере, так говорят, – но мы не намерены рисковать. Ночью мы бежали, взяв курс на Запад. Сейчас я печатаю, сидя в тени большого старого тополя, в долине, заросшей сочной травой и кустами ежевики, замусоренной каким-то металлоломом и кишащей жирными стрекозами. Наши ряды пополнились младшим сыном владельца сарая и двумя его друзьями, а я только что съел один из его первосортных абрикосов, но сам хозяин остался, чтобы продать мебель и уладить дела. Если все сложится, мы встретимся в условленном месте на Западном краю.

Я оставил ему три экземпляра письма, где говорилось о том, кто мы, куда идем и что будем делать, когда достигнем цели, то есть о том, что мы собираемся основать Рэнсом-сити. Мы идем на Запад. Я вдохновенно писал о великолепии свободного города будущего, истинной демократии и Процессе Рэнсома, о парках и небоскребах, которые собираюсь там построить, о многом другом и о том, что за нами могут последовать все желающие. Одно из писем будет доставлено моему другу, знаменитому мистеру Элмеру Мерриалу Карсону, бывшему сотруднику «Джаспер-Сити Ивнинг Пост»[1], другое отправится к редактору «Мелвилл-Сити Газет», и поскольку я не знаю других журналистов, третье письмо попадет к редактору, выбранному многоуважаемым владельцем сарая.

Я думал, что объяснения дадутся мне легко, но это не так. Я намеревался все прояснить, ведь многое из того, что сказано обо мне или мной самим, не вполне правдиво. Рассказать правдивую историю не так-то просто. Я всегда пользовался словами главным образом для того, чтобы что-то продать, а это, как оказалось, совсем не одно и то же.

Мне еще нет тридцати, но я вел странную жизнь, и, прежде чем я уйду, мне многое нужно сказать. В любом случае, выходит, что это моя БИОГРАФИЯ, так что пусть будет ГЛАВА ПЕРВАЯ, а под номером главы заглавие, КТО Я ТАКОЙ, как в настоящей книге.

В детстве я читал «Автобиографию» мистера Альфреда Бакстера, делового магната из Джаспера, ныне покойного. Его имя было известно даже в захолустье, где я вырос, и я прочел «Автобиографию» не меньше полудюжины раз. В ней рассказывалось, как, начав с нуля, этот человек восторжествовал над лишениями и стал одним из богатейших, величайших и свободнейших людей в мире. Я читал эту книгу при свечах и учил наизусть, словно Писание. До сих пор иногда ее цитирую.

«В жизни каждого великого человека есть момент, когда он ясно видит историю, когда дух веков встает перед ним, словно женщина, когда он может схватить бразды удачи».

Я не помышляю о том, чтобы назвать себя великим человеком, но вышло так, что несколько раз именно я сумел повлиять на историю, пусть это и происходило случайно или потому, что не нашлось других желающих, либо мне казалось, что я делаю что-то другое.

Еще мистер Бакстер любил говорить, что в делах, как и в истории вообще, все повторяется трижды. Я превзошел старика. По моим подсчетам, история оказывалась в моих руках четырежды и, если она любит меня – говорят, удача любит смелых, – окажется и в пятый раз, когда будет основан Рэнсом-сити.

Сначала я расскажу, как спас жизнь прекрасному доктору Лив Альверхайзен и ужасному Джону Кридмуру, изменив, таким образом, ход Великой войны, хотя тогда это не входило в мои планы.

Но когда мистер Альфред Бакстер решил написать рассказ о своей жизни и о том, как он попал, как говорится, из грязи в князи, он благоразумно начал с того, с чего и следовало начать: с грязи. Нельзя сразу начинать с Истории, Величия и Грядущего, так вы ничего не продадите. Поэтому в первой главе мистер Бакстер рассказывает, что родился в хибаре в трущобах Джаспера, седьмым, а значит, самым голодным из детей в семье, и так далее, и тому подобное. А значит, и я начну так же.

Я родился в Восточном Конлане чуть больше чем за тридцать лет до начала нового века и был младшим из четырех детей. День моего рождения мне неизвестен. Отец был щепетилен в делах, но не отметил даты, и все мои сестры запомнили ее по-разному. Мне нравится думать, что мама вспомнила бы его, если б выжила. Мне запомнилось, будто, родившись, я увидел красный свет и почувствовал, что меня что-то ужасно сдавило, но когда я рассказываю об этом, мне никто не верит, а я не хочу, чтоб и вы так скоро потеряли ко мне доверие.

Восточный Конлан – шахтерский городок в четырех-пяти днях езды к северу от Джаспера, на северном краю Территории Тригорода, недалеко к югу от земель Линии. Западного Конлана не существует и, насколько я знаю, не существовало никогда. В холмах, на противоположных концах длинной прямой дороги, располагаются две угольные шахты, а в долине между ними простирается Восточный Конлан. В моем детстве одной из шахт управляла «Компания Конлан-Коал», а вторая принадлежала мистеру Грейди. Работники Грейди и ККК устраивали драки посреди города, так что я рос на мифах и сказаниях о том, как Большой Джо из шахты Грейди встретился с братьями Бирс у бара Шэда и всыпал им киркой по первое число за то, что они сказали…