— Неужели! Но ведь наш граф…

— Замолчи, малыш! Ваш граф — плут, мошенник — и больше ничего!

— Что, не поверил мне? — крикнул Дженарино.

— Поверь хоть мне, мальчуган! — с этими словами Станислав обнял Тотоно. — Все что я говорил, мне рассказал сам граф. С нами он не стесняется. Всю правду у нас в лакейской выбалтывает.

Тут уже Тотоно не выдержал. С плачем бросился на шею Станиславу.

— Спасите, спасите нас! — захлебываясь слезами умолял он. — Не дайте нам погибнуть, как погиб ваш мальчик.

— Тише. Идут! — сказал, насторожившись Станислав.

Вошел граф. На руках его лежал с закрытыми глазами Таниэлло.

Мальчики с трудом сдержались и то, благодаря Станиславу, который делал им знаки, чтобы они не выдали ни его, ни себя.

— Подите, скажите хозяину гостиницы, — обратился к лакею граф, — что самый маленький из артистов заболел от переутомления и завтра выступать не сможет. А теперь идет ваш общий номер. Оба выходите пропеть дуэт, — обратился он к Дженарино.

Мальчики хотели возражать, но Станислав почти вытолкнул их за дверь.

— Потерпите до завтра! Только до завтра. Завтра — всему конец, — успел он им прошептать. И через минуту на эстраде уже раздавалась веселая песня. Она была такая веселая, что увлекла весь зал и публика стала подпевать мальчикам.

Спустились сумерки. На молу была полная тишина. Первая звезда загорелась на небе.

Волны слабо ударялись о каменные стенки набережной.

Возле одного из каменных столбов, к которым привязывают канатами барки, примостились три мальчика с собакой.

Возле одного из каменных столбов примостились три мальчика с собакой.

Уже больше часа простояли они здесь. Это были Дженарино, Тотоно и Таниэлло. Но теперь их было трудно узнать, — до такой степени переменились эти веселые, беспечные мальчуганы. Они все еще не могли придти в себя после бегства. Убежали они от своего «графа» на рассвете. И как они боялись, что их поймают и приведут обратно к покровителю.

Таниэлло так струсил, что ноги совсем перестали его слушаться. Дженарино и Тотоно пришлось его тащить на руках. Только когда поезд совсем тронулся, мальчики понемногу пришли в себя. Вместе с Станиславом Либерти они заняли места в третьем классе, и поезд помчался в Чивитавеккиа.

— Синьор Калондроне, конечно нас не оставит, — сказал Тотоно. — Можно быть в этом совсем уверенным.

— Уверенным? — переспросил Дженарино, — Но где же наш синьор Калондроне?

— В Женеве, конечно, — ответил Тотоно.

— А ты уверен, что когда-нибудь мы туда доберемся. Начало путешествия было прескверное.

— Ты опять за старое.

И, если бы в эту минуту в их спор не вмешался Станислав, мальчики наверное бы опять разбранились, а может быть, и подрались.

Станислав сообщил, что ему удалось собрать двадцать лир. Он рассказал кое-кому из постоянных посетителей ресторана про мальчиков и они помогли им, чем могли.

— Этот мошенник украл все наши деньги, — сказал Таниэлло.

— Нечего говорить о том, чего уже не вернешь, — перебил его Дженарино.

— Вот это так верно, — согласился с ним Станислав. — А вот теперь, что я вам скажу: один из наших посетителей дал мне рекомендательное письмо к своему другу капитану в Чивитавеккиа. Я попробую что-нибудь для вас устроить. Может быть, все и уладится.

И, когда они очутились на молу в Чивитавеккиа, Станислав дал мальчикам три лиры, сказал, чтобы они на эти деньги пообедали, а сам ушел, предупредив, что не знает, когда вернется.

— Только возвращайтесь. Не бросьте нас, — умолял Таниэлло.

Но Станислав в ответ так ласково посмотрел на испуганного мальчугана, что тот сразу успокоился. Распрощавшись с маленькими итальянцами. Либерти, быстро исчез в надвигавшихся сумерках.

Подходила ночь.

Дженарино запел:

И голос его дрожал от волнения.

Таниэлло вспомнил милый родной город и тихонько заплакал.

Потом все сидели молча. Им было тоскливо и страшно.

— Ну чего опять повесили носы? — попробовал пошутить Тотоно. Но шутка не удалась, потому что мальчику и самому было не весело.

Хорошо еще, что Станислав не очень запоздал. Скоро к молу причалила лодка. На корме ее сидел Станислав. Рассмотрев мальчиков, он радостно замахал им рукой. Выпрыгнув из лодки, он подошел к ним, крепко обнял всех троих и сказал:

— Все улажено. Капитан, как раз завтра, едет в Геную и берет вас с собою.

— В Геную.

— Ну да, в Геную, а оттуда в Турин. Двадцать лир у вас уже есть. Остальное вы приработаете в Генуе. Только по дороге остерегайтесь всяких покровителей и графов. В Турине вы купите билеты, доедете до Женевы, там вам останется только отыскать иностранца.

— А теперь вы от нас уйдете? — спросил испуганный Таниэлло.

— Что же, если хочешь, останься со мной? — предложил ему Либерти.

Но Таниэлло не захотел расстаться с товарищами.

— Нет, я не могу их бросить, — объяснил он. — И к синьору Калондроне мне очень хочется.

— Тогда поторапливайся! Боюсь, как бы капитан не раздумал вас взять.

Мальчики плакали, расставаясь со Станиславом Либерти.

— Напишите мне. Непременно напишите из Генуи, — кричал им Станислав, когда они уже вышли из лодки на палубу судна. Когда же он скрылся из их глаз, мальчики пришли на корму и уселись на якорном канате.

— Пошли бы вы теперь спать, — посоветовал, подойдя к ним здоровяк-боцман.

Они встали и спустились с ним в трюм.

Там он показал им койки.

— А теперь, покойной ночи! — сказал он им на прощанье. — Завтра просыпайтесь пораньше. На рассвете мы снимемся с якоря.

С этими словами он ушел.

Мальчики сию же минуту заснули. Они были утомлены и замучены всем пережитым.

Первым проснулся «Прыгун» и визгом разбудил Таниэлло.

— Дженарино! Тотоно! Пора вставать, граф идет! — закричал мальчик.

— Какой граф? Где граф? — испуганно спрашивал сразу вскочив на ноги заспанный Дженарино.

— Вот несет чепуху! — протирая кулаками глаза ворчал тоже разбуженный Тотоно. — Это ему со сна почудилось. Граф остался в Риме, а мы плывем на «Звезде» в Геную.

— Вспомнил! Все, как есть, вспомнил! Удрали от графа! — радостно закричал Таниэлло и уже грустно прибавил: — Вот только жаль, что Станислава мы уже больше не увидим.

— Ну это еще неизвестно, — сказал Дженарино.

— Может быть, как-нибудь и встретимся, — прибавил Тотоно.

В эту минуту боцман позвал их к капитану.

Мальчики струсили: вспомнили сурового пожилого человека, которого видели мельком вчера вечером на палубе «Звезды». Лицо у него было медно-красного цвета, нос огромный, а быстрые живые глаза точно видели все насквозь.

Когда они проходили, он мало обратил на них внимания, только сказал им отрывистое «здравствуйте» и стал смотреть в другую сторону.

Когда мальчики вышли на палубу, капитан, засунув руки в карманы панталон, ходил с трубкой в зубах по палубе. Заметив маленьких неаполитанцев, он им сказал грубым голосом:

— Послушайте, мальчуганы, я согласился вас довести даром, ну, а насчет пропитания — это уже статья особая. Придется вам промышлять самим. Заработайте себе что-нибудь.

— Что же, мы споем. — Не долго думая предложил Дженарино.

— Придумал. Споем! Здесь, голубчик, не до пенья. На судне работа совсем другая. Здесь надо работать руками, а не горлом. Вы будете у меня юнгами до самой Генуи, я отдаю вас под начало боцмана.

Мальчики растерялись.

— Что? Не нравится? Не нравится — живо в шлюпку и на берег! — С этими словами капитан повернулся спиной к мальчикам и направился на другой конец палубы.