— Барни, какого хрена? — возмущается Робин, когда слегка спотыкается на ступеньках снаружи.

— Ты разве не хочешь пойти наверх и заняться приветственным сексом по-быстрому?

Ах, вот оно что.

— Звучит заманчиво.

Он кивает, похотливо улыбаясь.

— Да! Папочка вернулся!

Какая гадость.

— Знаешь, я передумала, — но, вероятно, Барни ей не верит, потому что в следующую секунду она берёт его за лацканы пиджака, притягивает к себе и целует настолько крепко, что они чуть не падают на ступеньки.

Робин очень надеется, что они успеют добраться до квартиры.

-

Она собирается сказать хоть что-то на следующее утро, но они с Барни настолько легко возвращаются к тому ритму, что был до его отъезда, что Робин даже и не знает, с чего начать. К тому же, гораздо более забавно проводить утро, отпуская неприличные шутки про коммунизм.

— Пора зажигать! — радостно напевает Робин, когда залезает к Барни в душ. Он смеется, лапает покрытыми пеной руками её за задницу и не сопротивляется.

Она снова чуть было не проговаривается в сигарном баре, потому что Барни так хорошо выглядит в этом костюме, и стоит так близко, что Робин ощущает его дыхание на своей щеке. Но затем он машет рукой, сигарой указывая на высоченного качка у окна.

— Как насчёт него? Ты таких любишь.

— Точно, — отвечает Робин, и, твою мать, кого она пытается обмануть? Барни плевать хотел на чувства. Если она что-то ему скажет, то он запаникует, психанет и свалит в закат, так что лучше пусть он присутствует в её жизни хоть так, чем исчезнет насовсем.

И вроде бы она сама терпеть не может всякие там отношения.

-

— Ты трусиха, — сообщает ей Тед, подливая ещё гоголь-моголя после рождественского ужина.

— Заткнись.

— Трусишка зайка серенький, — напевает Тед из кухни.

-

За два дня до нового года Робин берёт интервью у Стива «Молота» Майколсона, знаменитого нападающего Ванкувер Кэнакс (1). Она с трудом умудряется закончить его, ни разу не хихикнув, потому что, офигеть, но он реально высокий. Обычно она не благоговеет так явно от встречи со знаменитостью, но, чёрт возьми, она заметила у него целых два шрама и почти уверена, что у него выбит зуб.

— Спасибо, — говорит Стив, пока звуковик убирает с него микрофон. — Это было отличное интервью.

— Это потому что ты отличный, — она краснеет, и здесь всегда было так жарко?

— Я буду в городе еще пару дней, — он наклоняется ближе. — Я почти никого не знаю в Нью-Йорке. Но что ты скажешь насчёт ужина вечером в пятницу?

— С удовольствием, — вырывается у Робин.

-

— На Новый Год? — переспрашивает Барни. — Ты кидаешь нас ради хоккеиста на Новый Год?

— Я вас не кидаю. Я сказала, что мы придём в бар после.

— Ладно, как хочешь.

Робин не моргая смотрит на него, стараясь не замечать, как Лили, Маршал и Тед сжались на своих местах, пытаясь казаться незаметными.

— У тебя какие-то проблемы с этим?

— Никаких, — смеется Барни, но без капли его обычного веселья. — Всё просто офигенно. Легендарно вам провести время. — Он забирает свой скотч и встает из-за столика. — Я пошёл.

От повисшего с его уходом неловкого молчания становится трудно дышать.

— Мы не вместе! — взрывается Робин. Маршал хмурится, а она спешит продолжить. — То есть ему можно было трахать в туалете эту азиатскую сучку три дня назад?

— Робин, — осторожно начинает Лили. — Он боится того же, что и ты.

Комментарий к Замедлиться (1) Ванкувер Кэнакс (Vancouver Canucks) - профессиональный хоккейный клуб, выступающий в Национальной хоккейной лиге. Клуб базируется в городе Ванкувер, провинция Британская Колумбия, Канада.

Осталась одна глава.

Самой не верится.

========== Остановиться ==========

Она проводит вечер пятницы то злясь на Барни, то мучаясь чувством вины. Стив забирает её в восемь, ведёт в шикарный стейк-хауз, сам он выглядит просто великолепно, а единственное, о чём может думать Робин, это как Барни бы понравилось в этом ресторане. Здесь всё в его стиле: от чёрных кожаных диванов до полированных столов из красного дерева. К тому же форма официанток значительно открывает декольте, и… да что с ней не так?

После того, как со стола убирают так и недоеденный стейк, Стив произносит тост:

— За новое начало.

Робин вяло улыбается, чокается с его бокалом и сбегает в туалет прежде, чем размазывается тушь. Она открывает кран, сбрызгивает лицо водой и проверяет, который час. Ещё даже нет одиннадцати.

Робин смотрит на своё отражение в зеркале. Она может вернуться в зал, улыбнуться и позже закончить вечер отличным, ни к чему ни обязывающим сексом с парнем, которого вряд ли когда-либо ещё увидит. А может, наконец, повзрослеть и провести Новый Год с людьми, которые действительно что-то значат для неё.

Она принимает решение, возвращаясь к столику за сумочкой.

— Стив, мне надо идти.

-

За пятьдесят баксов она добирается до МакЛаренс за десять минут. Когда Робин заходит и окидывает взглядом толпу, то никого не замечает. Его сердце бухается куда-то вниз, по пути задев все внутренности. Их здесь нет.

— Карл, — в отчаянье спрашивает Робин. — Карл, ты не видел Барни?

— Видел, он ушёл около часа назад с парой девушек, — отвечает он. — Ты в порядке? Будешь что-нибудь?

Весь её энтузиазм сдувается, словно кто-то проколол воздушный шарик, и Робин опускается на стул.

— Всё хорошо, — она набирает номер Лили, затем Теда, но сеть занята и ни один из звонков не проходит. Просто отлично! Она осталась одна в канун нового года, а человек, которого она хочет видеть сейчас больше всего, вероятно, именно в эту минуту трахает другую женщину потому, что думает, будто Робин плевать на него.

Карл ставит перед ней скотч.

— Это за счёт заведения.

Робин отвечает лишь слабой улыбкой, вздыхает и делает глоток

-

Это худшая ночь в её жизни, думает Робин, когда пьянь с мальчишника в углу бара берётся за микрофон, намереваясь проблеять свою версию песни Whitesnake. Робин потягивает скотч. Канун нового года может гореть в аду.

Карл прочищает горло, и когда Робин поднимает на него взгляд, улыбается ей. Чьё-то горячее дыхание щекочет ей шею, а знакомый голос говорит на ухо:

— Ставлю сотню баксов, что когда ты повернёшься, я скажу…

Остаток фразы теряется в её губах. Робин притягивает его за шею к себе, а он прижимается всем телом, руками обнимая её за талию. Спиной Робин упирается в барную стойку; её сердце колотится, как сумасшедшее. Его руки повсюду: перебирают волосы, проводят по щеке, скользят по заднице. Он пришёл, он действительно пришёл. Вернулся. У Робин кружится голова, и она не знает, от скотча ли.

Бар вокруг них скандирует обратный отсчёт до нового года, а затем взрывается смехом, радостью, весельем. Барни, наконец, отстраняется достаточно, чтобы посмотреть на неё.

— С новым годом, Робин, — говорит он, и его улыбка настолько ослепительная, что у Робин щиплет глаза.

Она поправляет его галстук.

— Ты не сказал «Вау», когда я повернулась, так что, если не ошибаюсь, ты теперь должен мне сто баксов.

— Буду рад отработать долг, — подмигивает он, снова наклоняясь.

-

В том, что они оказываются у чёрного входа с расстёгнутой ширинкой Барни, нет ничего удивительного.

— Погоди, — он останавливает её. — Я хочу кое-что сказать, и хочу, чтобы ты отнеслась к этому с уважением. — Робин вопросительно поднимает бровь, и он ухмыляется в ответ. — Прямо сейчас две девушки занимаются лесбийским сексом у меня на диване.

— И что? Я могла сегодня трахнуть профессионального хоккеиста.

— Робин, — словно с маленькой разговаривает с ней Барни. — Лесбийский секс. У меня дома.

— Ладно, ты победил.

Он снова начинает страстно целовать её шею.

— Мы будем офигенными вместе. Одна мысль об этом сносит башню. Я знал, что ты будешь здесь, ты только представь, насколько это круто! Просто знал, и всё! Офигенно круто, вот насколько это круто.