– Лили считает, что да. Говорит, три недели – это дата.

– Я тебя умоляю. Лили и Маршалл отмечают, даже когда Маршалл просто сходил по-большому. Они не считаются.

– Гадость какая, – и, после паузы. – Хотя, ты прав.

– Так в чем конкретно твоя проблема?

– Ну, я… просто ничего не смыслю в отношениях, – Робин сгибает и разгибает пальцы, ей хочется что-то сломать, хотя бы слегка. – Мне совсем не нравится то, что по определению должно нравиться парочкам. Кое-что что я вообще не понимаю. Это же просто секс, совсем не значит, что после этого мне сделали операцию на мозге, и изменили личность. И я ему сказала: чувак, я не собираюсь ни с того, ни с сего начать называть тебя «медвежонком».

Барни неодобрительно качает головой.

– После такого количества женоподобных мужиков, с которыми ты встречалась, можешь официально называть себя лесбиянкой. И прежде, чем ты спросишь, да, Тед тоже считается.

– Кстати, насчет Теда, – вздыхает Робин. – Жить с кем-то настолько романтичным в одной квартире просто ужасно. Одно дело, когда мы встречались, но сейчас Тед дает мне советы. Вчера он предложил подарить Рафу на День Рождения памятный альбом с нашими фотографиями. Альбом! Это просто смешно!

– Вот только не надо издеваться над памятными альбомами, – ворчит Барни. – Послушай меня, Щербатски. Дело не в том, что ты не догоняешь, как надо строить серьезные отношения. Просто сами отношения – это полная хрень. Также, как, например, собирать антиквариат. Или ярмарки какой-нибудь фигни, сделанной своими руками. Гадость. Твоя собственная крутость и рядом не стояла с какими-то серьезными отношениями. Как это можно сравнивать?

Барни плюхается на диван рядом с ней.

– Знаешь, Раф был отстойным. Вообще-то, тебе повезло, ведь могло быть и хуже. Это он тебя бросил, а значит, тебе не пришлось быть «плохим парнем» и бросать его самой. – Он обнимает Робин за плечи и улыбается своей самой хитрой улыбкой. На долю секунды Робин кажется, что вот он, настоящий Барни, но момент проходит, и наваждение улетучивается. – Черт, да ты вообще везучая! Я обожаю, когда девушки сами меня бросают, ну, то есть, не перезванивают. Это же великолепно.

Робин ничего не может с собой поделать, она прыскает от смеха и придвигается ближе к Барни.

– Ты в курсе, что ты всегда знаешь, что нужно говорить?

– Само собой. Понимаешь ли, такое случается, когда ты всегда прав. Что скажешь?

Она дает ему пять. Просто так.

========== Сохранить баланс ==========

Наутро Робин чистит зубы, пытаясь избавиться от вкуса жуткого похмелья, когда открывается входная дверь. Робин не спеша прополаскивает рот, умывается и выходит в гостиную.

– Хм, а это что-то новенькое, – произносит только что вошедший Тед, замечая на диване спящего в одних трусах Барни.

– Его вчера отшили, так что мы сидели с ним в баре допоздна. И я разрешила ему поспать у нас на диване.

– Ну, тогда ладно, – Тед направляется в свою комнату, весело насвистывая какую-то мелодию. – У Эмбер сегодня утренняя смена в скорой.

Тед всегда пребывает в отвратительно приподнятом настроении после секса, вспоминает Робин. Он подозрительно посматривает на костюм Барни, аккуратно лежащий на спинке кресла.

– Как думаешь, насколько громко завизжит Сварли, если мы прорежем маленькую дырочку в его пиджаке?

Скорее, он будет рыдать, отвечает про себя Робин. Кто-кто, а Барни ведет себя хуже девочки-подростка, когда дело касается одежды.

– Слишком громко, моя похмельная голова не выдержит такого с утра. К тому же, мне будет стыдно: он вел себя вчера очень даже мило.

– А-а-а, «Барни-человеческое существо»? – со знанием дела говорит Тед. – Надо будет отметить на том графике, для точности исследования. – Тед с тоской смотрит на костюм Барни. – Но у нас может не быть другой возможности.

Робин делает вид, что обдумывает его слова:

– Вы абсолютно правы, сэр.

После секса Тед еще и ест как слон, поэтому он решает приготовить блинчики на завтрак. Робин ничего не имеет против, скорее наоборот, и даже вызывается сварить кофе, чтобы почувствовать себя полноценным членом общества. Быть хоть чем-то полезной.

– Спроси Барни, не хочет ли он присоединиться.

Барни вскрикивает и падает с дивана, когда Тед будит его подзатыльником. Очень по-взрослому.

– Я встал, я встал. И тебе привет, Тед.

– Привет, чувак.

– Ну что, поиграл вчера в доктора?

Робин фыркает, и Барни машет ей приветственное «Щербатски», поднимаясь с пола.

– Я делаю блинчики, – игнорирует его вопрос Тед.

– Блинчики? В субботу утром? Значит, ответ утвердительный, – Барни поднимает руку, и на секунду Тед мешкает, бросая опасливый взгляд на Робин.

– Да ладно тебе, – замечает Барни. – Как будто это ее задевает. Да из Робин получится больший мужик, чем из тебя. Давай уже пять, братан!

– Ну, хорошо, – Тед ударяет по ладони Барни. – Вчера было круто. Хочешь блинчиков?

– Я тебя умоляю, – хмыкает Барни, демонстрируя свой живот с несомненно идеальными кубиками пресса. – Разве я похож на кого-то, кто ест углеводы по утрам?

– Погоди, – перебивает его Робин. – Не ты ли вчера говорил, что сидеть на диетах можно только тем, у кого есть вагина?

– Это не диета, а правильное питание, – презрительно поправляет он. – Мужчина должен делать все, что необходимо, чтобы оставаться на пике своей физической формы.

– Как скажешь. Будешь кофе?

– Эта квартира стала лучше в тысячу раз после того, как женатики съехали. Теперь это настоящая холостяцкая берлога. Конечно, она не настолько клёвая, как моя, но что-то в ней все равно есть. Вам просто нужен телевизор побольше.

Тед отвлекается от своих блинчиков всего на секунду, достаточную, чтобы неверяще закатить глаза:

– Ты, конечно, с Робин не спишь, и поэтому мог и забыть, но она, вообще-то девушка.

– И, тем не менее, семь выпусков «Современной невесты» спрятаны не у меня под кроватью, – с наслаждением помешивает свой кофе Робин.

При этих словах лицо Барни оживляется, и Тед спешит добавить:

– Их Лили оставила, – но, очевидно, уже слишком поздно. Барни не может устоять перед отличной возможностью поиздеваться над кем-нибудь на десерт.

Робин смеется, потому что нет ничего лучше, чем сидеть вот так вместе, втроем. Когда она наедине с Тедом, иногда все же возникает некая неловкость в их общении. Но сейчас Робин нравится, как Барни читает бизнес-раздел Нью-Йорк Таймс, потягивая четвертую чашку кофе, и как Тед уничтожает гору политых сиропом блинчиков, отправляя своей очередной «единственной» сопливые сообщения. Робин любила жить одна, но сейчас ей намного уютнее. Может, иметь соседей не такая уж и плохая идея.

– Знаете, по субботам до двух в лэйзер-тэге вход всего пять баксов на неограниченное время, – с надеждой произносит Барни.

Боже, чем же еще ей заняться в субботу?

– Я пойду, – решает Робин.

– Почему бы и нет? – пожимает плечами Тед. – Эй, мне кажется, или здесь пахнет сигаретами?

– Я отменила мораторий на курение в квартире.

– Как скажешь, – Тед снова пожимает плечами.

– Да! Намного, намного круче без женатиков. – Барни вскакивает со своего кресла, довольный, как слон. – Все в лейзер-тэг! Чур, Робин в моей команде. – Он замолкает, оглядывается по сторонам. – Вы случайно не видели мой галстук?

Тед делает глоток кофе, но фыркает от смеха, и кофе проливается на его рубашку.

– Если вы хотите увидеть ваш галстук живым и невредимым, сэр, – говорит Робин с самым бесстрастным выражением лица, на которое способна, – то вы обязаны сначала дать ответ на три вопроса.

– Идите вы!

– Как называется девственница на водяной кровати?

В поисках галстука Барни бросается заглядывать под все диванные подушки, запуская одной из них в Робин. Никто больше не может сдерживать смех, и кажется, именно в этот момент рождается клёвое трио настоящих друзей.