Было бы так чудесно увидеть Кеннета, хотя бы во сне, хотя бы на минутку! С этой мыслью я задремала… и приснился мне мистер Лайбстер.

***

Проснулась я оттого, что на меня давил холодный лунный свет. Ночью небо очистилось, и луна единовластно царила на нем, обливая крыши Уайтбора голубоватым свечением. Клочья ускользающего сна, казалось, еще витали под пологом кровати, не давая мне покоя.

Я надеялась, что окончательно распрощалась с Лайбстером, когда мы закрыли дело о пропавшем амулете. Кроме моих коллег, больше никто не знал, что на самом деле «мистер Лайбстер» был вовсе не секретарем сацилийского посольства, а сидом с Той Стороны. Встреча с ним во сне ничего хорошего не сулила. Хуже было бы только встретить его наяву.

Сон не шел. Так я и просидела в постели до утра, завернувшись в одеяло и размышляя о разных вещах. Когда квадрат окна посветлел и комната вокруг постепенно обрела очертания, я бесшумно выбралась из кровати. Пришло время более основательно познакомиться с замком! Особенно меня манили старые башни, представляющие удобную наблюдательную площадку… и место обитания здешних призраков, если верить миссис Дэвис.

Слуги, вероятно, уже поднялись, но на верхних этажах еще царило безмолвие. Я бесшумно шла по изгибающемуся переходу и остановилась, различив за полуприкрытой дверью чей-то сбивчивый шепот. Два тоненьких голоска взволнованно обсуждали что-то между собой:

– Ты видела ее глаза? А кожа, бледная, как снятое молоко? Она наша!

– Хозяин рассердится.

– Может быть. А вдруг хозяйка будет лучше?

Развернувшись, я на цыпочках двинулась в обратную сторону. Понятия не имею, о чем шла речь, но сейчас мне не хотелось встречаться со слугами и терпеть их любопытные взгляды. Поищу другую лестницу, благо их здесь десятки.

Вскоре я нашла то, что нужно: тесный каменный колодец, в котором виток за витком тянулись в высоту узкие ступени. Здесь было темно и тихо. Замечательно! На миг меня охватило острое чувство предвкушения – словно в детстве, когда ты впервые забираешься в заброшенный дом, манящий неведомыми сокровищами и духом приключений.

Подъем дался мне нелегко. Я совсем запыхалась, когда лестница привела меня наконец к низкой двери, обитой древними медными гвоздями с квадратными шляпками. Ее запирала внушительная щеколда, которую еле-еле удалось отодвинуть. Пригнувшись, чтобы не разбить лоб о притолоку, я переступила порог – и очутилась словно в другом мире. Вокруг простиралось сонное царство, пронизанное полосами белесого света. Высоко над головой плыли по воздуху гигантские стропила. Возле стен сгрудились сундуки, рваные ширмы, какие-то мешки, ящики, обломки… Это было кладбище покинутых, ненужных вещей. Дневной свет едва пробивался сюда сквозь пыльные окна и трещины в покоробленном дереве.

Здесь царило запустение и легкая невесомая печаль. Толстый слой пыли укрывал все вокруг, разлегшись на темных крышках сундуков, на мягких подушках кресел, обитых истертым шелком, цвет которого уже нельзя было определить. Я пробралась к окну, оставляя на белесом полу четкую цепочку следов. Судя по следам, сюда сто лет не заглядывала ни одна живая душа. Никто, кроме меня.

Внизу под окном теснились разномастные кровли, крытые черепицей. Кое-где в ней проглядывали прорехи. Еще ниже виднелась часть угловатого дворика размером не больше носового платка, где суетились человеческие фигурки размером с наперсток. За горой Уайтбор, на которой был выстроен замок, простирались пологие спины холмов, полускрытые туманом, да тянулась колючая полоска Кардинхэмского леса.

Вдруг по стене чердака наискось метнулся крапчатый, пятнистый свет, будто кто-то решил поиграть в «солнечные зайчики». Только солнца снаружи не было. Стояло обычное зимнее утро, когда кажется, что в воздухе разлита тишина, и сонное небо безмятежно глядится в озябшую землю.

Чердак по-прежнему был пуст, но мне почудилось чье-то присутствие. В теплую, задумчивую дремоту этого места вкралась тревожная нота. Может, призрак решил напомнить о себе?

– Миледи? – тихо позвала я, чувствуя себя довольно глупо. Раньше мне как-то не приходилось общаться с призраками голубых кровей.

В ответ – тишина. Только качнулись в углу лохмотья роскошной паутины, свидетельствующей о многолетнем неутомимом труде пауков.

– Есть тут кто-нибудь? – спросила я уже громче. И вздрогнула, заметив на пороге знакомую щуплую фигурку. Девушка стояла, смирно сложив руки-веточки на чистейшем белом переднике. Это была Элспет. Или, возможно, ее сестра.

– Хозяин привык завтракать в девять, – произнесла она извиняющимся тоном. – Мы никак не могли вас найти.

«Ну еще бы. Как она вообще ухитрилась отыскать меня здесь?!»

– Что ж, тогда не будем заставлять его ждать, – улыбнулась я. – Только на минутку загляну к себе.

Девушка нерешительно мотнула головой, вперив в меня яркий взгляд, в глубине которого угадывалась жалость:

– Я бы на вашем месте поторопилась, мисс. Иначе лорд Робин может здорово рассердиться.

***

Завтрак накрыли в «рыцарской» гостиной. Комната была такой длинной, что стол, рассчитанный на пятьдесят человек, казался маленьким островом, потерявшимся в ее прохладных глубинах. Огромные толстые колонны подпирали расписной потолок. Там среди облупившихся голубых облаков плавали мифические герои (в довольно напыщенных позах, должна сказать), демонстрируя свои подвиги. Одну стену целиком занимали высокие окна, изукрашенные витражами, зато противоположная стена, в середине которой торчал огромный камин, щеголяла голой каменной кладкой, отчего казалась ободранной и нелепо пустой.

За столом сидели двое: Робин Уэсли и его экономка. Блеклая фигура миссис Девис в неярком утреннем свете выглядела почти бесплотной. Мой дядя выглядел так «приветливо», что его можно было принять за грозовую тучу:

– Наконец-то вы явились, – желчно произнес он. – Я не потерплю неаккуратности в своем доме, тем более от такой незначительной особы!

– Прошу прощения, – ответила я кротко, не желая начинать утро с семейной ссоры.

Откуда мне было знать, что мистер Уэсли так чувствителен к расписанию? Я спешила как могла, задержавшись лишь на минуту, чтобы умыться и смахнуть с волос паутину, которой обзавелась после посещения чердака. Не могла же я выйти к завтраку такой неряхой!

Лорд Уэсли явно собирался продолжить воспитательную речь, но в этот момент солнце наконец прожгло путаную пряжу туч и выпустило лучи, разом ворвавшиеся в двадцать витражных окон. Стало понятно, почему художник оставил противоположную стену пустой: солнечные блики расцветили ее сотнями блесток алого, синего и золотистого цвета. Я невольно ахнула:

– Как красиво!

Пробурчав какое-то ругательство, дядя резко махнул рукой замершей у дверей служанке, приказав, чтобы подавали еду. Завтрак прошел в меланхолическом молчании. Миссис Дэвис отрезала ножом крошечные кусочки сладкого пирога и клала их в рот заученными жестами, словно кукла. Робин Уэсли безмолвствовал, озирая выставленные перед ним яства: варенья и желе в вазочках, крашеные вареные яйца, сложенные горкой ломти хлеба, источавшие приятный аромат свежей выпечки, пузатый кофейник, в котором отражалось его причудливо искаженное лицо. Судя по задумчивому хмыканью и изредка подрагивающей левой брови, мыслями дядя был бесконечно далек от нас. Но когда его взгляд случайно задевал меня, в глазах снова вспыхивал жутковатый тлеющий огонек.

Я готова была поддержать беседу, только с чего начать? «Знаете, по дороге к вам мне удалось раскрыть одно маленькое преступленьице» – нет, об этом лучше не упоминать. «Кажется, я столкнулась на чердаке с вашим фамильным привидением» – это тоже не годится. Жуя кусок тоста, безвкусный, как бумага, я с тоской вспоминала уютные завтраки на Гросвен-стрит. Миссис Бонс по утрам никогда не ломилась в наши спальни, заставляя нас подниматься ни свет ни заря! Она просто оставляла блюда под крышками на буфете, на специальных подставках с маленькими горелками, чтобы мы могли сами выбрать себе, что хотели.