В путь он отправился едва забрезжил рассвет, стоит ли говорить, что это был один из самых долгожданных рассветов в его жизни?
Мэтр Алистер совершил ошибку, не первую в своей жизни, но последнюю. Он понимал это, вслушиваясь в противоестественную тишину - так тихо не бывает даже в таких маленьких и сонных городах, как этот. Не слышалось ни шорохов, ни скрипов, ни звука шагов, замолчали, срывающиеся с цепей еще минуту назад собаки, и маг понял, что они пришли. Идеальные охотники, послушные убийцы, и не спрятаться от них, не убежать. Но маг побежал, так быстро, насколько позволяло его уже не молодое тело. Он не пытался защищаться – колдовство их только раззадорит. Да и была у него сейчас в голове хоть одна формула? Нет, там не осталось ни одной мысли, животный ужас охватывал его и путал сознание. Выбившийся из сил старик остановился и вслушался, теперь тишина таковой не являлось – он отчетливо слышал звук цокающих по камню когтей, одна тварь неспешно шла по следу, но Алистер знал, что в одиночку они не охотятся.
Вторая неспешно вышла ему навстречу из темной улочки, и остановилась, забавно наклонив голову набок, словно собака. Алистер знал, что живым ему не уйти, и выпрямился, приготовившись достойно принять свою смерть. Тварь медлила, то ли ожидала сигнала к атаке, то ли упивалась чужим страхом. Вторая за его спиной тоже остановилась.
- Чего же вы ждете?! – крикнул он, - Делайте то, зачем пришли! – звук своего голоса придал волшебнику уверенности в себе, разум прояснился, и в сердце забрезжила надежда. Алистер вскинул руки и выкрикнул заклинание. Монстров окутало ревущее пламя, твари с визгом принялись кататься по мостовой. Маг знал, что это их не остановит, но отвлечет и даст ему немного времени на спасение. Не знал он только, что тварей было три.
***
Кель проснулся и резко вскочил, скидывая с себя ненадежное тонкое одеяло - именно такие одеяльца и выдают нынче во всех тавернах. Спертый воздух встал комом в горле и мешал нормально вздохнуть. Рыжий стер запястьем испарину с лица и отбросил за спину косу, липнущую в груди.
Сделав над собой усилие, дракон заставил себя несколько раз глубоко вздохнуть и медленно выдохнуть, чтобы легкие приняли этот воздух. Затем парень поднялся, решив отпереть окно, быть может, причиной духоты было именно оно, но он привык закрывать окна и двери на ночь, кто знает… кому в голову взбрендит лезть ночью в чужие окна?
Приблизившись к окну, парень отдернул рыбий пузырь и высунулся в окно, озираясь по сторонам и, наконец-то, дыша полной грудью. Он сделал глубокий вздох и… замер, наблюдая разворачивающуюся перед ним картину. Ему и раньше доводилось видеть магов, даже в действии, но его нутро, то драконье чувство, что предупреждало об опасности или наоборот, даровало чувство свободы, сейчас вопило ему в уши, приказывая насторожиться и засунуться обратно в проем!
Но рыжий не был бы рыжим, если бы сделал это. Вместо того он сделал диаметрально противоположное - перекинул ногу через раму и ловко начал спускаться вниз по водосточной трубе, игнорируя шум, который сам же и создавал при этом. Оказавшись внизу, он запоздало крикнул “Эй, берегись!”, но осознание пришло слишком запоздало - он видел, как твари окружили человека, видел он и то, чего не видел этот человек - третью тварь, что притаилась на соседней крыше и с грацией, присущей кошке, легко и как-то даже невесомо прыгнула на человека, повалив его на землю. Окрестности озарил вой человека и торжествующий - собак. Кель нахмурился и вскинул руку - все-таки, немного магии в нем было, быть может…
Этого “быть может” тоже не осталось, твари почуяли чужака и с мгновение ока понеслись в его сторону, так что на смену мыслей об атаке пришли другие - о срочном бегстве. Не то, чтобы Кель был из трусливых - но собственная шкура была ему мила и дорога. Особенно если учесть, что шкура эта была временной. Он попытался вспомнить защитные заклинания, но пока напрягал память произошло нечто странное - приблизившись, собаки начали припадать к земле, недоверчиво и злобно рыча на человека и косясь на него недобрыми глазами, а затем и, что было вовсе удивительно для него, припали на передние лапы, поскулили, да и помчались прочь, оглашая окрестности противным визгом. Кель стоял, опешив, даже не сразу сообразив, что его трогает за руку проснувшийся тавернщик, держащий свечку и светящий в лицо рыжего. Тот отмахнулся от вопросов и решительно пошел в сторону… трупа, очевидно.
***
Подъезжая к городу, Фьерн был уверен, что ночной гость – плод его собственного бредового воображения, а ужас – отголосок кошмара, который ему, очевидно, приснился, но не запомнился. Серый обленился в своей конюшне и стал впечатлительным не в меру. Интересно, какой будет реакция мэтра Алистера на рассказ и рисунок? Наверное, рассмеется.
Городок поразил Фьерна своей неприветливостью. Лица стражников были напряжены, прохожие чем-то озабочены, а парочка откровенно шарахнулась прочь от всадника. Да ладно, не такие уж мы и страшные. Некстати вспомнилась зубастая пасть ночного кошмара, захотелось повернуть и пришпорить коня. Фьерн спешился и взял Серого под уздцы – так будет легче сопротивляться иррациональным и глупым желаниям. К Алистеру было идти рано, сам Фьерн был бы раздосадован, если бы кто-нибудь заявился к нему без предупреждения раньше одиннадцати. Да и не знал он, где именно стоит дом чародея, можно, конечно, спросить у кого-нибудь, но чужие лица к беседам не располагали. Он решил, что для начала сходит в таверну, позавтракает, приведет себя в порядок, может узнает, почему все светятся от счастья, а уж потом пойдет наносить визит коллеге.
В таверне царили такие же похоронные настроения, как и повсюду. Хмурый невыспавшийся хозяин топтался у очага, и новому гостю не обрадовался.
- Доброе утро, - вежливо поздоровался Фьерн, кислые рожи не повод хамить с порога. Он хотел попросить завтрак, но вместо этого с языка у него слетело совсем другое:
- Что у вас стряслось?
- Ох, стряслось, да еще как стряслось, - вздохнул тавернщик.
Фьерн превратился в вежливое внимание.
- Ночью такое было, что у меня зубы до сих пор стучат. Городской голова, наверное, в столицу за магом посылать будет после такого-то как не послать, без мага-то никак.
Тавернщик причитал, а Фьерн недоумевал.
- У вас же есть городской маг, мэтр Алистер его зовут, - напомнил он.
- Да нету с прошлой ночи у нас никакого мага, убили его. Вот прямо у моей таверны разорвали на куски, а крови-то было, крови… Я сам не видел, не подходил, к такому ужасу подойдешь разве? А вот рыжий все видел, его спрашивать надо, не меня, маг-то и будет спрашивать, когда голова за ним пошлет…
- Считайте, за магом уже послали, - твердо перебил хозяина Фьерн, - и он хочет знать, как именно погиб мэтр Алистер.
Тавернщик на мгновение оторопел, а потом, кивнув, повторил:
-Так у рыжего спрашивать надо, я ж говорил. Он там был.
- Хорошо, я поговорю с вашим рыжим, где мне его найти? – Фьерна устраивала легенда «того-за-кем-послали» и он решил ей соответствовать. Нужно, конечно, найти этого голову и тоже с ним поговорить, пока его не обрадуют, что новый маг явился на зов, которого, скорее всего не было.
- Да кто ж знает, где его носит? - пожал плечами тавернщик, - ушел куда-то, но без вещей. – Мож в конюшню пошел, мож еще куда, я не спрашивал, не мое это дело, спрашивать, куда постояльцы с утра ходят.
- Спасибо, - перебил его Фьерн, - я его поищу. Еще мне нужна комната, а коня я сам пристрою.
Маг последовал своему плану и пошел с Серым в конюшню. Впрочем, сам заниматься им не стал, передав с рук на руки конюху, радость которого стала непритворной при виде золотой монетки.
В одном из денников чистил лошадь рыжий парень, Фьерн предположил, что он именно тот, о ком говорил тавернщик.
Рыжего же в этот момент можно было бы найти в конюшне, где он вел тихую беседу со своей лошадкой. У конягини не было имени, но это не мешало ей быть внимательной слушательницей рыжего парня. Странным было то, что, казалось, некоторые животные понимали дракона (или прикидывались, что понимают), и в отсутствии нормального человеческого общения ему вполне хватало и таких нетривиальных слушателей.
