Но добираясь до постели, он уже не позволяет себе думать. Он просто засыпает.

***

Возвращение к старой рутине занимает больше времени, чем обычно. Он понимает, что каждую ночь выходит в патруль со страхом и с тем же страхом приходит в тихое убежище и снимает броню. Дни кажутся короче, а одним серым полднем он выходит за продуктами в супермаркет и замирает, понимая, что стоит под черным небом.

Ему не хватает голубого. Голубого неба. Голубых…

Он убеждает себя, что это просто эффект от долгой жизни у моря, но не думает о более очевидном ответе.

Он не может позволить себе вспоминать о Тиме. Он не может.

Тиму он не нужен, теперь он это знает. Прошла неделя с тех пор, как он вернулся в Готэм, и Джейсон уверен, что Тим знает об этом — если Брюс не сказал ему, то Дик уж точно успел ввести его в курс дела. Но Тим не приходит к нему. Вот и все.

Джейсон знает, что это значит.

Поэтому он живет день за днем, пытаясь вернуться к прежней жизни, заставляя себя вернуться, потому что иначе он просто сойдет с ума, думая о том, как могло бы быть, что он мог бы иметь. Ему кажется, он все равно сойдет с ума. Он так близок к Тиму, между ними почти ничто не стоит, кроме того…

Кроме того, что Тиму он не нужен. Блядь.

Ночи патрулей подозрительно спокойны — в небе его не встречает ни одна другая фигура в маске. Брюс, Дик, Дэмиан, даже Кассандра и Стэф, никто не показывается, и Джейсон начинает думать об этом. Мысль нелепа, наверное, немного мелодраматична, но возможно, они просто отвернулись от него окончательно. Видя, что не может выгнать Джейсона из Готэма, Брюс решил выгнать его из семьи.

Ну точно, мелодрама, но он не может найти никакого другого объяснения.

Он пытается отвлечься от этих мыслей. Раньше встает, позже ложится. Больше работает. Берется за несколько дел сразу. Заставляет себя выходить в обычные патрули, летает быстрее, бьет сильнее. Возможно, заставляет слишком часто, потому что сегодня в патруле начинает галлюцинировать.

Он забирается по пожарной лестнице, после разборок с обитателями Аркхэма. Бросив разбитый шлем по дороге, он видит, как над ним проносится красное пятно и приземляется на крышу. Он встряхивает головой, потому что не уверен в том, что видел, продолжает карабкаться по лестнице и оказывается на крыше с красным пятном.

Красное пятно оказывается кое-чем весьма очаровательным и ждет его, хмурясь. Его бледная кожа почти люминесцентна в лунном свете. Джейсон думает, что его галлюцинации все же не такие живые — лицо Тима он видит слишком детально. И с болезненно сжимающимся сердцем понимает, что не галлюцинирует, а объект его снов и кошмаров действительно стоит перед ним.

— Красный, — выдыхает он.

— Красный, — отвечают ему.

Тишина почти осязаема, они смотрят друг на друга, выжидая, пока кто-то сдастся. Если это будет Джейсон, то он даже не знает, что сказать. Рад тебя снова видеть. Хорошо выглядишь. Как ты? Мне жаль, что я уехал. Мне жаль, что я до сих пор люблю тебя, хотя ты не любишь меня. Я бы все сделал, лишь бы снова быть с тобой.

Догадываясь, что в скором времени Джейсон ничего не скажет, Тим хмурится сильнее, и от его взгляда Джейсон чувствует себя загнанным и виноватым. Тим решает заговорить первым.

— Ты меня ненавидишь?

Джейсон замирает. Это точно не то, что он ожидал услышать.

Тим продолжает, и Джейсон чувствует на себе его взгляд из-под маски.

— Почему ты не пришел ко мне?

— Что? — переспрашивает Джейсон; во рту резко пересыхает. Голос Тима холоден и полон обиды.

— Оракул позвонила мне, когда ты вернулся. Это было месяц назад. Почему ты не пришел ко мне?

Джейсон открывает рот, но ничего не может сказать. Он просто морщится.

Выражение лица Тима становится пустым и нечитаемым, он разворачивается, чтобы уйти. Все в его позе просто кричит о поражении.

— Тим… стой, — Джейсон хватает его за желтый ремень на спине.

Тим отклоняется назад, теряя равновесие, потом отталкивает Джейсона. Но не уходит, а становится перед ним, скрестив руки на груди с выжидающим взглядом, подняв бровь.

— Мы можем… мы можем поговорить? Не… здесь? — он взмахивает рукой, показывая на окружение — они открыты со всех сторон, кто угодно может их услышать. Кто угодно, а именно — Дик.

Тим тихо смотрит на него и на мгновение Джейсону начинает казаться, что он откажется, но в итоге кивает. Он ведет Джейсона по улицам, не произнося ни слова, Джейсон следует за ним, чувствуя, что все также влюблен в него. Он знает, что не должен быть, но просто смотрит на спину Тима, когда тот выбирает дорогу. Тим так сильно изменился с их последней встречи — плечи стали шире, круглее, руки рельефнее, талия крепче. Он выглядит также, как до их встречи после взрыва, но выше и крупнее. Это лишь немного заглушает покалывание в груди Джейсона, хоть он и чувствует тепло внутри.

Они минуют знакомые улицы, и Джейсон понимает, куда ведет его Тим — он сам постоянно пользовался этим маршрутом. Они приземляются на крышу его дома, Тим свешивается с края, чтобы открыть окно и проскальзывает внутрь. Они спускаются по лестнице в зал с подоконником, где они когда-то вместе читали. Джейсон отводит взгляд в сторону, когда Тим снимает лишнюю экипировку и кладет маску на стойку, расстегивает желтые ремни, оставляя их висеть на бедрах. Джейсон осматривается, и его сердце снова пропускает удар, когда он видит раскиданную по полу гражданскую одежду Тима, его ноутбук на кофейном столике.

До него внезапно доходит.

— Ты… ты жил в моем доме?

Тим нервно переступает с ноги на ногу, и теперь, когда на нем нет маски, Джейсон видит в его глазах неуверенность.

— Не постоянно. Только, когда была работа поблизости.

— Я не говорил, что возражаю, — тихо говорит Джейсон. — Просто… удивлен.

На лице Тима появляется намек на злобу, его глаза темнеют.

— Почему? — требует он.

Ну, Джейсон сглатывает — нет смысла ходить вокруг да около. Лучше прояснить все сейчас, чем проводить в присутствии Тима больше времени, чем нужно. Он так близко, но даже не может его коснуться.

— Ты больше не хочешь быть со мной.

— Нет.

И это… он знал, но это не значит, что ему не так больно теперь.

— Ладно, — Джейсон пытается проглотить ком в горле. — Ладно, ну, ты можешь жить тут дальше, я не против. Я все равно устроился в убежище, и, кажется, ты занят…

— Если хочешь, я перееду.

Джейсон медленно кивает.

— Хорошо. Да, так, наверное, будет лучше.

К злобе на лице Тима добавляется что-то еще, но уже через секунду исчезает. Тим поджимает губы, надевая экипировку обратно. Потом холодно улыбается.

— Отлично. Я уйду к утру.

Это больно. Это больно, когда Тим на него так смотрит, будто Джейсон ничего не стоит, будто они не провели вместе несколько месяцев, смеясь, сражаясь, заботясь друг о друге, будто все это просто не имело значения.

Он здесь не останется.

Джейсон моментально уходит, игнорируя удивленный вздох со стороны Тима. Он практически выбегает из комнаты, идет вверх по лестнице и выпрыгивает из окна.

Сосредоточившись на роящихся в голове мыслях, он полагается на инстинкты и память, и они ведут его обратно. Когда-нибудь придется вернуть Тиму его одежду, которая до сих пор лежит в его убежище. Он понимает, что больше никогда не сможет дразнить Тима за неопрятность, собирать за него и складывать в корзину для белья его одежду. Поначалу его это раздражало, но потом он начал привыкать к виду беспорядочно разбросанных нестираных предметов одежды. Как-то он пришел домой, а чужие шорты висели на потолочном вентиляторе. Он ловит себя на том, что улыбается при воспоминании. Потом улыбка сползает с его лица.

Чувство потери разрастается в животе, не давая нормально дышать. Теперь он будет один. Снова. Раньше это было сносно, но испытав вкус жизни с другим человеком, он уже не знает, сможет ли вернуться к прошлому.

Он прыгает над аллеей и приземляется на следующее здание, потом спиной ощущает, что что-то пролетело сзади.