— А как насчет того, что я поклялся больше никогда не пить?

— Я заставлю тебя передумать.

— Ты псих.

— Можно подумать, ты не знал, — Джейсон мотает головой. Затем поднимается. — Сиди здесь. Я принесу стаканы.

— Свечки бы тоже не помешали. Это же торт на день рождения? — Тим снимает маску и кидает ее на стол.

— Разве ты еще не нагулялся с семейкой? — спрашивает Джейсон направляясь в другую комнату, видимо, кухню. — Ну знаешь, на вечеринке, на которую меня не пригласили?

Тим кривится.

— Да. Мне жаль, что так вышло. Брюс сказал…

— Думаю, я догадываюсь, что он сказал, — голос Джейсона слегка напрягается, и Тиму отчаянно хочется отмотать беседу на несколько предложений назад.

— Ну, вообще, можем повторить. Все по правилам, — настаивает Тим. — Скажем так, чтобы отметить со всей семьей.

— Наверное, — это не слишком успокаивает Тима, но Джейсон соглашается, а это уже что-то.

Тим слышит, что Джейсон роется на кухне, открывая шкафы и ящики. Пару минут спустя, он садится рядом с двумя стаканами и большой пыльной свечой, которую кладет на стол перед Тимом.

— И что ты будешь с этим делать?

Джейсон берет свечу и втыкает ее в торт. Торт раскалывается на две части, немного крошась.

Тим громко протестует, растерявшись.

— Джейсон, какого черта? Это грубо! — и это был торт, который Джейсон сам сделал для него.

Джейсон пожимает плечами.

— Свечек поменьше не было.

— Я понял, но можно было просто ее зажечь, а не втыкать пыльную свечу в торт! Ты же его испортил! — Его торт! Торт Джейсона!

— Тихо, — Джейсон достает зажигалку и подносит ее к свече.

Тим со скрещенными на груди руками наблюдает за ним, и Джейсон тихо и слегка фальшиво пропевает поздравление. Тим просто не может на него злиться.

— С днем рожденья тебя, с днем рожденья тебя, с днем рождения, Тимбо, с днем рожденья тебя, — он смеется и прочищает горло. — Гип-гип ура. Теперь задувай свечу.

Тим задувает свечу. Неохотно. Он снова прислоняется к дивану. Торт нетронутым стоит на столе, свеча невинно торчит из середины. Тим подозрительно на него смотрит.

— Я его есть не буду.

— Я тоже. Честно говоря, он слегка прокис. И зеленый краситель нихрена не красил, так что, по-моему, он тоже был так себе, — он снова смеется и подбивает Тима локтем. — Эй, важен не подарок, а внимание. И раз уж мы разобрались с тортом, можно начать пить!

Тим со смехом закрывает глаза рукой. Джейсон разливает виски, добавляет в одну кружку колу и протягивает ее Тиму. Тим морщит нос, готовясь сделать глоток, потом пьет. Он морщится, когда гнусная жидкость медленно спускается по пищеводу, обжигая небо и глотку. Тим понимает, что алкоголь — одна из самых тяжелых для употребления вещей. Конкурируют с ним, пожалуй, только капустные смузи из холодильника Барбары. Он хватает воздух и с громким стуком ставит стакан на стол.

Джейсон смеется, выпивая свой, затем наливает по второму кругу.

— Не добавишь мне колы? — спрашивает Тим с мольбой в глазах.

— Ни за что. Давай! — Джейсон чокается с ним.

— Господи, — всхлипывает Тим, проглотив, — сколько я должен выпить?

— Сколько тебе лет?

— Девятнадцать… Нет. Нет. Не девятнадцать.

— Я буду считать наши стаканы вместе.

— Мы не будем пить девять кругов.

— Командная работа, — Джейсон опрокидывает в себя следующий стакан.

Тим убийственно смотрит на него и берет свой. Он какое-то время гипнотизирует виски взглядом, потом подносит к губам и делает маленький глоток. Джейсон бьет Тима по спине, и виски разливается ему на ноги. Тим с досадой стонет.

— Пей залпом!

Тим неотрывно смотрит на него, допивая остаток и снова с размаху ставит стакан на стол.

— Вот!

— Красава! — Джейсон выпивает свой.

Не оправившись от предыдущего, Тим кашляет, когда виски снова опаливает глотку.

— Ну все, с меня хватит, — выдавливает он. — С меня еще как хватит.

— Ладно, хватит, — решает сжалиться над ним Джейсон, похлопывая его по плечу.

Тим благодарно вздыхает и откидывается на диван. Он смотрит в потолок, разглядывая посыпавшуюся штукатурку.

— Поверить не могу, что ты устроил мне вечеринку… мы пьем из пластиковых стаканов… в старом, мерзком, заброшенном пентхаусе. И ты испортил мой торт заплесневелой свечой.

— Это все равно пентхаус, — отвечает Джейсон. Тим вынужден признать, что это хороший аргумент. — И помимо этого, я бы не смог устроить сюрприз в собственном доме, потому что ты сидишь там целыми днями. Вообще, я мог бы придумать, как выпроводить тебя ненадолго, но это было проще.

— Вломиться в заброшенный пентхаус на другой стороне города было проще, чем выпроводить меня из твоего собственного дома? — с сомнением спрашивает Тим.

Джейсон смотрит на него, и Тим уверен, что ему не кажется, будто взгляд Джейсона становится теплее.

— Намного.

Тим вздыхает.

Он наливает себе виски, разбавляя его в два раза большим количеством колы и не обращая внимание на смех Джейсона. Тим решает, что ему нравится тяжелый расслабляющий эффект алкоголя. И придающий уверенности — он подмигивает Джейсону и ухмыляется, выпивая виски, и дергается, когда часть проливается мимо.

Джейсон смеется громче, искренне и с душой, потом наклоняется к нему и стирает виски пальцем с его подбородка. Тим замирает, задерживая дыхание, когда Джейсон облизывает палец.

Он чувствует, что густо краснеет, широко распахивая глаза. Джейсон быстро отворачивается обратно и роется в рюкзаке, доставая оттуда небольшую коробку — подарок, аккуратно обернутый в красно-зеленую бумагу с желтой ленточкой. Тим, быстро оправившись от шока, улыбается, отмечая цвета обертки.

— Если бы я не знал, то подумал бы, что это рождественский подарок, — шутит он, принимая коробку из рук Джейсона. Она не очень тяжелая, но и не совсем легкая. Он начинает развязывать ленточку.

— Стой! — Джейсон хватает его за руку. — Не открывай сейчас. Потом.

— Оу, ладно, — Тим кладет коробку на колени. Он не может сдержать улыбки. Конечно, он получил подарки от всех, но этот… значит для него особенно много. Это же Джейсон. Джейсон, и он важен ему. Вот и все. Подарок значит для Тима так много, потому что он от Джейсона.

Растрепанный Джейсон сидит рядом с ним, довольно улыбаясь и слегка покраснев. Глаза мягко сверкают в приглушенном свете.

Тим хочет его поцеловать.

И целует.

Он целует Джейсона, едва касается его губ, наслаждаясь вкусом алкоголя и вкусом, которым обладает только Джейсон. Его губы мягкие — именно такими их представлял себе Тим — но они закрыты, и Тим не хочет, чтобы так оставалось. Поэтому он целует его снова, слегка разделяя губы и позволяя дыханию щекотать кожу Джейсона, и ждет, ждет ответа, реакции, чего-нибудь. Они так близко, что их носы соприкасаются, так близко, что Тим может сосчитать все веснушки на его щеках. Тима уже начинают охватывать сомнения, что, возможно, он все не так понял, возможно, не стоило так торопиться…

Но Джейсон наклоняется ближе и отвечает на поцелуй. Тим чувствует, что сердце начинает бешено колотиться, и он дает Джейсону приоткрыть рот, чтобы провести языком по его губе и углубить поцелуй. Дыхание Джейсона горячее, ложится на лицо Тима с каждым движением. Тим пододвигается ближе и забирается на колени Джейсона. Он чувствует на пояснице его руки. Тим запускает пальцы в его волосы, тянет. Поцелуй рваный и беспорядочный, но в нем есть страсть и желание, разделенные на двоих — то, чего Тим еще никогда не испытывал.

Но Джейсон все еще сомневается, его руки едва касаются талии Тима — он все еще слишком осторожен — и это не то, чего хочет Тим. Он сжимает куртку Джейсона в кулак, резко притягивая к себе. Джейсон стонет, низко, почти рыча, и прижимает Тима к себе, избавляясь от разделяющего их пространства. От тепла его тела так хорошо, кажется, что напряжение, которое висело между ними последние полгода, наконец-то, наконец-то исчезло, а все, что осталось, это он, Джейсон, и восхитительная дрожь в теле.