Глубокий страх пронизывает Тима до костей.

Рука опускается снова. Снова и снова.

Бэтмен не издает ни звука, тишину нарушает только треск костей Тима под ударами монтировки.

Тим хочет закричать, но не может. Он отползает, пытаясь заслониться руками, но монтировка опускается снова и ломает их. Он открывает и закрывает рот, но крикнуть не получается. Ни крикнуть, ни сказать ничего. Он не может даже пискнуть. Будто заметив его попытки, Бэтмен целится по голове, но Тим закрывается сломанной рукой. Он закрывает глаза, ожидая нового удара. Но ничего не чувствует. В замешательстве, он открывает глаза. Его рот снова открывается в беззвучном крике.

Лицо Бэтмена совсем рядом, его маска обезображена, глаза горят красным.

Тима поднимают с земли, ноги болтаются в воздухе, шею сжимают чужие руки. Тим в отчаянии вырывается, пытаясь вдохнуть. В грудь входит кинжал, легко и гладко, будто Тим бумажный, пригвоздив его к стене. Бэтмен отпускает его и отходит, а Тим остается висеть на стене, не в состоянии вытащить кинжал и сбежать. Он тщетно пытается достать ногами до земли, лихорадочно цепляясь за кинжал в груди. Бэтмен смотрит и смеется, искаженно и глухо, и снимает маску. Тим видит белую прядь волос.

Это Джейсон. Это глаза Джейсона горят красным, это его тошнотворное рычание заполняет уши. Он втыкает в грудь Тима еще один кинжал, как в куклу. Он подходит так близко, что Тим чувствует его дыхание, частое и загнанное. Он скалится, показывая зубы.

— Тим.

Голос неправильный. Он слишком мягкий. Он слишком далеко. Тим будто под водой и слышит слова с поверхности.

— Тим, — снова зовет голос. Не громче шепота, он эхом отражается от стен пещеры.

Джейсон медленно вонзает кинжал в его живот, привлекая к себе внимание. Он улыбается, когда Тим снова на него смотрит, а когда говорит, его голос становится тише и спокойнее.

— Люблю тебя.

Тим вздрагивает, оказываясь в своей кровати. Джейсон склонился над ним, касаясь рукой его щеки и смотря на него обеспокоенным взглядом широко распахнутых глаз. Тим переводит взгляд на его тело и чувствует волну облегчения, понимая, что он не вооружен. Джейсон отходит, и Тим снова смотрит ему в глаза.

— Тебе снился кошмар, — говорит Джейсон. Его голос звучит устало. Интересно, сколько сейчас времени. — Ты звал меня по имени.

— Оу, — Тим протирает глаза. Сон быстро тускнеет, от него остаются только туманные обрывки и чувство ужаса.

Джейсон поджимает губы. Тим отводит глаза, пытаясь отделить этого Джейсона, от того, которого видел во сне.

— Знаешь еще кого-то, кому из-за меня снятся кошмары?

Тим отрывает взгляд от стены, возвращая его к Джейсону.

— Нет, — уверенно отвечает он. — Наверное, куче преступников, но…

— Но никому действительно важному. Ну ладно.

— Я действительно важен? — бормочет Тим хрипловатым от сна голосом.

— Конечно, — Джейсон улыбается и садится к нему на кровать. Матрас прогибается под его весом и Тим перекатывается к спине Джейсона. Джейсон опускает на него взгляд и проводит рукой по его голове. Он смотрит Тиму в глаза и что-то заставляет его нахмуриться. — Господи, — он слегка смеется. — Перестань вести себя так шокированно, каждый раз, как я говорю тебе, что мне не все равно.

Тим не может отделаться от последней фразы сна.

— Я же пытаюсь загладить свою вину? — говорит Джейсон тихо. Неуверенно.

— Да, — соглашается Тим. Он снимает руку Джейсона с головы и сжимает ее. Тим не отпускает его, и Джейсон не делает попыток убрать руку, но и не смотрит на Тима. Он изучает стену с пустым выражением лица, но вот его глаза рассказывают совсем другую историю.

— Джейсон?

Джейсон продолжает молча смотреть в стену.

— Джейсон, ты тоже моя семья, — тихо говорит Тим, несмотря на всю боль, которую от этого испытывает. Он до сих пор слышит голос Джейсона из сна, его разрывают противоречия. В груди колит от протеста к словам. — Мы всегда будем рядом.

Это выводит Джейсона из временного транса. Он слабо улыбается Тиму, осторожно убирая руку.

— Да. Конечно. Кстати, мне сегодня нужно будет уйти. Делай что хочешь, но только не трать мои деньги на пиццу, — пытается пошутить он, но выходит кисло.

— Да, да, окей, — Тим закрывает глаза, пытаясь припомнить последние мгновения сна, пока они не ускользнули от него окончательно. Он понимает, что мог бы еще немного поспать. Он не слишком доволен тем, на какой ноте закончился их с Джейсоном разговор, но сейчас он не в состоянии продолжать.

Джейсон фыркает и треплет его волосы.

— Хорошо. Звони, если что-то понадобится.

Тим слушает, как он уходит, закрывая за собой дверь. Он утыкается в подушку, натягивая на себя простыни.

В четыре часа телефон Тима звонит. Тим сидит на диване, смотря Южный Парк. Он кидает взгляд на экран мобильного. Стэф. Он ставит коробку гавайской пиццы на кофейный столик и отвечает.

— Да?

— Касс все мне рассказала.

— Что она тебе рассказала? И кстати о Касс, когда вы собирались сказать мне о том, что между вами?

— Касс рассказала мне о Красном Колпаке.

Сердце Тима пропускает удар. Он напрягается.

— Что именно?

— Много чего. Очень много чего, черт возьми. Ты не говорил, что Джейсон — это плохие новости. И не в стиле парня с байком и мрачной рожей в баре.

— Можно подумать тебе самой не нравятся плохие парни.

— Джейсон не просто плохой парень, Тим, — отчаянно кричит она. — Он в принципе плохой. Он убивает людей. Не говори мне, что ты забыл.

— И что? Ты внезапно много о нем знаешь? Я нихрена не забыл. Но я знаю, что Джейсон изменился. Он стал лучше.

— Он опасен.

Он опасен? Само собой разумеется, но Стэф имела в виду не это. Он опасен для Тима? Для Тима, которого Бэтмен тренировал намного дольше Джейсона, который учился на ошибках своих предшественников, которого тренировала Шива. Джейсон опасен для него?

— Да, — решает он. — Но разве мы не все друг для друга опасны?

— Тим, я забочусь о тебе, я не хочу, чтобы ты пострадал. Я знаю, что ты можешь за себя постоять, но сейчас мы говорим о том, кто чуть не убил тебя в прошлом.

— Я уже сказал. Он изменился. Я не знаю, как еще убедить тебя, что он хороший, Стэф. Касс сказала тебе, что он был Робином?

— Быть Робином не значит быть хорошим человеком. Он пытался убить тебя, Тим.

— Нет, — огрызается он. — Нет, не пытался, это был не он.

— Это неправда. Почему ты вообще остался с этим психом?

— Потому что он не псих! — выкрикивает Тим почти дрожащим голосом. — То, что он делал, Стэф, делал не он. Это был не он.

Стэф молчит, на линии слышится только ее размеренное дыхание. Тим сидит, чувствуя горький жар, ползущий по коже, от мыслей, как заставить ее понять. Прислушаться к нему, а не к тому, что говорит в ней. Тим не хочет этого слышать.

— Я понимаю, — наконец говорит она мягко и вдумчиво. — Когда доверяешь кому-то, думаешь, что он хороший, сложно видеть что-то кроме этого. Я это понимаю, — Тим слышит соучастие, он слышит намек на жестокое прошлое, о котором когда-то давно узнал — она сравнивает Джейсона со своим отцом, но все не так, она не права. Тим сбрасывает звонок и выключает телефон.

Он сидит, пытаясь потушить злобу. Его сердце бьется часто, кожа горит от раздражения.

— Она права, знаешь.

Тим подскакивает. Он не слышал, как Джейсон вошел. На мгновение его охватывает паника, что Джейсон узнает о его чувствах, но, обдумывая свои слова, слова, которые слышал Джейсон, понимает, что они не могли ни о чем ему сказать. Все, что он слышал, это как Тим ругался со Стэф, защищая его. Джейсон стаскивает с себя куртку, медленно направляясь на кухню.

— Нет. Она просто не понимает.

Джейсон возвращается со стаканом воды.

— Как и ты. Серьезно. Только я знаю, что творится у меня в голове. И я говорю тебе, то, что я делал, я делал намеренно. Я хотел тебя убить.

— Нет, на твое сознание повлиял Колодец Лазаря.