– Думаю, что нет. Для этого им нужно проникнуть к вам в квартиру. Думаю, что вас они пока не слушают.

– Вот и славно. Завтра я вам позвоню и если что-то узнаю, то попрошу съездить для меня в аптеку, за лекарствами. Назову что-нибудь обычное. Корвалол, валокордин. Ну, а уж если не попрошу, значит, результата положительного нет,– предложил Академик.

– Хорошо, Федор Леонидович. Жду вашего звонка,– не стал отказываться от предложенной помощи Мишка.

Возвращаясь домой и посматривая в зеркало заднего вида, наблюдая за перемещающимися следом автомобилями слежения, думал: – «Не считают нужным менять машины. Демонстрируют плотную опеку. Что ж, посмотрим, куда кривая вывезет».

На следующий день Мишка, как обычно отправился в салон и как обычно его открыл.

Лера и Вера тоже заявились, как обычно, опоздав минут на десять. Виновны они в этом никогда не были и Мишка уже давно перестал делать им замечания. Он просто увеличил продолжительность рабочего дня на один час и увеличил девчонкам соответственно оплату, ну а начало приема клиентов тоже сместил, и все даже остались довольны.

Васька-перс, как обычно, валялся прямо на рабочем, магическом столе. Увидев хозяина, спрыгнул на пол и потеревшись о его ногу, неспешно отправился к своей плошке.

Кирюха защелкал клювом и проскрипел дежурное: – Давай-наливай,– Мишка налил и распахнул дверку клетки.

Васька с Кирюхой сосуществовали вполне бесконфликтно с самого первого дня. Когда здесь в салоне появился Кирюха, Васька обошел клетку с птицей, потерся об нее мордой, чихнул и перестал обращать на ее обитателя внимание. Кирюха платил ему той же монетой. Игнорировал.

Мишка опасался, что конфликты могут начаться из-за коряги дубовой. У Васьки был свой шест, обмотанный плотными витками каната, о которые он точил когти, но коряга могла оказаться для него привлекательнее. Обошлось. Ваське было лень лезть на корягу. На столе валяться удобнее.

Клиент сегодня шел не активно. За весь день всего два человека. И к концу дня Мишка истомился в ожидании телефонных звонков. Первым позвонил Академик и попросил после работы, «если его это не обременит», заехать в аптеку и купить ему корвалол, что-то нездоровилось старику. Мишка пообещал заехать в аптеку и поинтересовался, не нужно ли что-то еще.

– Нет, Михаил Петрович, больше ничего, только корвалол.

– Хорошо, буду через час,– деревянным голосом пообещал Мишка и, опустив трубку, подумал:

– «Мандраж начинается, подставлю старика, блин. И на фига? А что делать?» – задал он сам себе вечный вопрос и тяжело вздохнул. Затем позвонил Рука и предложил встретиться завтра на том же месте, что и в прошлый раз, в тоже время. Пока все шло, как надо, без сюрпризов.

Сопровождение со вчерашнего дня никуда не делось. Похоже, что эти ребята ночевали в своих машинах. Видимо менялись экипажи. Машины же опять все те же – девятка и тойота.

В бампер сегодня въехать не норовили, увеличив дистанцию и на том спасибо.

Федор Леонидович обрадовал его известием. Он вышел на бывших преподавателей с биолого-почвенного факультета и выяснил, что действительно они ушли все в «Росгазмет» и сделали там блестящие карьеры. Один из бывших «преподов» поднялся до Замгендера. А вот с ним у Федора Леонидовича были давнишние, приятельские отношения. Звали его Геннадием Всеволодовичем и Федору Леонидовичу, удалось недомолвками дать ему понять, что им нужно встретиться просто таки незамедлительно. Что речь пойдет о жизни Хомякова Семена Валерьевича:

– Обещал быть всенепременно, сегодня же. Предупредил я его, что за домом ведется наблюдение. Обещал, что без помпезности появится. Геннадий Всеволодович бывал у нас в доме, и мы при жизни Марфуши даже дружили семьями. Теперь вот отдалились несколько. Впущу его через черный ход. В нашей квартире есть такой. Я им давно не пользуюсь, нет надобности. Это на кухне. Геннадий Всеволодович постучится. Будем ждать его там. Если не возражаете?

– Какие возражения могут быть, Федор Леонидович? Я вам очень признателен за все, что вы делаете для меня,– ворохнулся на стуле Мишка, слушающий его приоткрыв рот.

– Полноте,– Федор Леонидович зажег газ под чайником и присев за круглый кухонный стол, спросил: – У вас, не появилась ли дополнительная информация, Михаил Петрович?

– Нет. Пока нет. Завтра встречаюсь с информатором. Что-то наверняка интересное принесет.

– Ну, что ж. Позвоните мне завтра, здоровьем поинтересуйтесь. Если скажу что плохо и из дому не мог выйти, значит заехать нужно обязательно вечерком. Ну, а уж если скажу, что со здоровьем все в порядке и самочувствие бодрое – значит и появляться здесь лишний раз надобности нет,-

Федор Леонидович улыбнулся.– Как в фильмах о шпионах или подпольщиках. Пресловутый шкаф славянский вдруг вспомнился. А ведь в этих «шкафах» есть практический смысл. Бог с ними – с паролями, а вот какой-то условный знак подать, что, скажем, вы или я попали под абсолютный контроль и действуем по принуждению, я думаю, что нужно. Просто необходимо. Слово какое-то условное или кашель. Давайте уж слово все же. Вдруг закашляюсь на самом деле не притворно, а вы подумаете, Бог знает что,-

предложил он неожиданно для Мишки.

– Хорошо, Федор Леонидович. Давайте так, если вас принудят звонить мне, вы не называйте меня по отчеству и я пойму, что у вас неприятности, а рядом чужие уши. Ну и сколько раз по имени назовете, столько рядом человек. А если я под контролем буду находиться, то вас я буду называть «дорогой Федор Леонидович, милый Федор Леонидович». Ну – это – с прилагательными. И тоже, сколько раз их добавлю, столько значит и чужих рядом,– Мишка рассмеялся.– Точно, как шпионы.

В дверь черного входа постучали. Три раза, потом еще два.

– Вот и гость,– Федор Леонидович поднялся и махнул рукой вскочившему Мишке: – Я сам встречу, там щеколда легко перемещается,-

Геннадий Всеволодович оказался таким, каким его и представлял Мишка. Лет сорока, с ранними залысинами и в очках. Уж без них-то ни как. Раз педагог, хоть и бывший – значит непременно в них.

Одет был Геннадий Всеволодович не броско. Курточка темно-серая, джинсы черные и на ногах что-то спортивное и тоже темных расцветок.

Познакомились, обменявшись рукопожатиями.

– Ну что ж, Михаил Петрович, я готов вас выслушать,– «Взял быка за рога» гость, присев к столу и позвякав в чашке ложечкой. Федор Леонидович, плеснув из чайника засвистевшего кипятку и в кружку Мишкину, кивнул ему и присев также, замер. Слушал Геннадий Всеволодович, внимательно, не перебивая. Иногда саркастически хмыкая или хмурясь.

– Да-а-а, историю вы мне поведали весьма и весьма занимательную, если мягко выражаться. Прямо таки фантастическая история, Михаил Петрович, но, тем не менее, я вам верю… И в заговор против Генерального, тоже верю. В совете директоров не все одобряют ту экономическую политику, которую Семен Валерьевич осуществляет последние полгода. Он добился принятия решения о сокращении выплат дивидендов по акциям. Совет вынужден был одобрить. Объективные обстоятельства, знаете ли, заставили. Отрасль в упадке, требуются инвестиции. Многие поняли и поддержали Генерального. Есть и недовольные. Как без них? Открыто не выступают, но за спиной репликами обмениваются. Если им удастся убрать Хомякова, то первое что они сделают – продадут компанию со всеми потрохами. Желающие есть на Западе и выложат миллиарды за их акции, которые сегодня лежат у них, не принося сверх дивидендов. Все мотивы на поверхности. Что касается личности Ивана Никифоровича Васильева. Есть такой в совете директоров, но он скорее поддерживает политику, проводимую Генеральным, нежели противодействует ей. Жаль, что нет у вас фото клиента. Боюсь, что вас – а стало быть – и нас, вводят в заблуждение. Тем более, что в настоящее время Васильев находиться на Кольском полуострове. Этот регион в сфере наших интересов. И, насколько мне известно, там он уже вторую неделю а, следовательно, физически не мог вас посетить. Похоже, что подставляют Ивана Никифоровича. Очевидно, полагают, что вы не станете перепроверять клиента. Ну а даже если и установите, что это не он ваш наниматель, то тоже беда не велика. Всегда можно давить от чьего-то имени, по доверенности, так сказать. Послал и разрешил действовать от своего имени. Главное – это аванс вами полученный. Он все ваши резоны перевесит. Велика ли сумма?– тут же осведомился он и, услыхав величину, даже присвистнул: