– Ты здесь не в том положении, чтобы предъявлять требования!
– Ребята! – крикнула другая кожемышь. – Это справедливо! Если уж мы собираемся его прикончить, пусть знает, почему.
– А кто сказал, что мы должны быть справедливы? Другие ведь не задавали никаких дурацких вопросов.
– Но они и не могли говорить, – быстро ответил Эхо.
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
– Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда! Правда!
Возгласы одобрения раздавались со всех сторон.
– Так Айспин вам действительно что-то должен? – спросил Эхо еще раз.
– Гм-м-м, – промычала одна из мышей. – Это слишком громко сказано. Мы ничего не должны друг другу – у нас особое сообщество. Если один из нас что-то дает, то другой дает в ответ, и обе стороны имеют от этого свою пользу.
– Это интересно! – ответил Эхо и вновь запнулся. О чем можно поговорить с кожемышами? Ему в голову не приходили никакие вопросы.
– А скажи-ка нам, – крикнула какая-то мышь сверху, с чердака, – почему мы тебя понимаем? Мы еще никогда не понимали, что говорят кошки.
– Потому что я не кошка. Я царапка.
– Посмотрите-ка на него, – крикнула какая-то мышь, – я сразу учуяла, что здесь что-то не так.
– Со мной все в порядке, – отважился возразить Эхо. – Я всего лишь не кошка, а царапка. Я могу говорить со всеми живыми существами на их собственном языке.
– В самом деле? Ты действительно знаешь все языки?
Эхо глубоко вздохнул. Разговор оживился. Ему удалось разбудить любопытство вампиров, и теперь его надо было поддержать.
– Да, во всяком случае, я всегда мог разговаривать с любым животным, с которым встречался.
– И с мышами?
– Я не разговариваю с мышами.
– Не разговариваешь?
– Я бы мог, если бы хотел. Но я не делаю этого.
– Почему?
Эхо насторожился. Об этом он никогда не задумывался. Это был действительно не самый подходящий момент, чтобы подчеркивать свою враждебность к мышам. Он попытался сменить тему, задав встречный вопрос:
– Что же вы делаете такого полезного для Айспина, что он приносит вам такие жертвы?
– Он предоставляет нам чердак, чтобы у нас была возможность спать в темноте. Из любого другого места нас давно бы вытурили. За это мы немного издеваемся над жителями Следвайи.
– Пьем их кровь.
– Мочимся в их колодцы.
– Испражняемся в их дымоходы.
Несколько вампиров зловеще засмеялись.
– Мы заражаем их болезнями, чтобы они слабели и не могли противостоять Айспину. Это наша лепта.
– Мы – мастера бактериальной войны.
– Виртуозы инфицирования.
– Мы – настоящая чума.
Опять послышалось всеобщее одобрительное шушуканье.
Здесь Эхо в голову пришла мысль: кожемыши, казалось, были в самом деле очень высокого мнения о своей злобе. Может быть, ему следовало на этом сыграть.
– Вы, похоже, бываете очень изобретательны, когда представляете интересы Айспина, – сказал он.
– Так и есть, – воскликнула одна из мышей. – Перед тем как идти на охоту, мы чистим зубы экскрементами жерлянки.
– Прежде чем помочиться в колодцы, мы пьем из луж на кладбище.
– Мы кусаем коров за вымя и отравляем их молоко.
– Теперь я понимаю, почему мастер ужасок оказывает вам такую честь, – сказал Эхо. – Без вас его могущество было бы вдвое меньшим. Но… – Он замолчал.
– Что «но»?
– Ничего. Это действительно целесообразное особое сообщество. Каждый с этого что-то имеет. Только… – Он опять запнулся.
– Ну, давай, признавайся!
– Что тебя не устраивает?
Эхо откашлялся.
– Н-да, это круто, как вы распространяете все эти болезни, страхи и тому подобное. Очень находчиво. И эффективно. Но я задаюсь вопросом: помогать тирану, угнетающему население целого города, – разве это нормально? И правильно ли это?
Возникла долгая пауза.
«Точное попадание!» – подумал Эхо. «Они как дети, которым однажды объяснили, что вообще существует такое понятие, как совесть. И это неудивительно, если с ними никто не разговаривает».
Одна кожемышь кашлянула и сказала:
– Послушай, малыш, сейчас мы расскажем тебе, что такое «правильно» и «неправильно». Мы расскажем тебе о том, что справедливо, а что нет.
Другая кожемышь продолжила:
– Будь внимателен: мы спим днем и бодрствуем ночью. Мы пьем кровь вместо воды. И мы видим ушами.
– Да, мы видим ушами, – подхватила третья мышь. – Верх для нас низ, а низ – верх.
– Наверху – значит, внизу, а внизу – значит, наверху, – проскандировали несколько вампиров.
– Нас считают омерзительными, а мы считаем, что мы прекрасны. Вы считаете себя красивыми, а мы находим вас безобразными.
Как будто получая эстафету, каждая кожемышь говорила одну фразу.
– Тебя удивляет, что у нас имеется свое представление о справедливости и несправедливости?
– О добре и зле?
– О настоящем и ложном?
– Мы вампиры, мой дорогой!
– Никто не понимает кожемышей!
– Никто!
– Никто!
– Никто!
– Ложь – это правда, а отвратительное – прекрасно! – раздался хор голосов.
– Люди ненавидят нас, их пугает наша внешность.
– Они выгоняют нас отовсюду, где только нас находят.
– Они натягивают сети и забивают нас дубинками, если мы в них попадаем.
– И это мы считаем несправедливым.
– Никто не понимает кожемышей!
– Никто!
– Никто!
– Никто!
Повсюду раздалось одобрительное шушукание и опять все затихло.
– У Айспина нет ненависти к нам.
– Он не боится нас.
– Он предоставляет нам место для ночлега.
– Он заботится о нашем выживании.
– Почему мы должны видеть в нем что-то плохое?
– Он варит животных! – бросил реплику Эхо.
– И что? А кто этого не делает?
– Я этого не делаю! – ответил твердо Эхо.
– Не делаешь? Ты вегетарианец?
– Нет, я не вегетарианец, но я не варю животных.
– Но ты их ешь.
– Ну да, э…
– У тебя раньше был хозяин? До Айспина?
– Да, одна старая женщина. Она умерла.
– Мы тебе сочувствуем.
– И что? Разве она не варила и не давала тебе время от времени какое-нибудь животное? Например, лосося или курочку?
Эхо опустил голову.
– Да…
– Ну, вот. Разве это делало твою хозяйку в твоих глазах злым человеком?
– Нет, – вынужден был согласиться Эхо.
– А ты? Ты ел вареных животных?
– Да.
– Ну а тебя это делает злодеем?
– Я об этом никогда не задумывался.
– Похоже, что ты вообще не любишь думать.
– Ты когда-нибудь уже ел кожемышей?
– Нет, ни разу! – решительно воскликнул Эхо.
– А мышь?
– Мышь… да, но не кожемышь!
– Ей! Мышь или кожемышь – какая разница?
Весь чердак заполнила всеобщая ругань, и Эхо понял, что он только усугубит свое положение, если будет продолжать вести разговор в том же духе. Этот вид мышей достаточно сообразителен, и, кажется, вампиры решили его как следует унизить перед казнью. Этого он не хотел допустить. Если уж этому суждено было произойти, то пусть это случится немедленно.
– А теперь послушайте меня, – сказал он, распрямившись и самоуверенно подняв голову. – Я сожалею, что так повел себя, когда сюда вошел. Я боялся и хотел это скрыть. Я думал, что обо всем договорился с Айспином, но я, кажется, заблуждался. Я не сделал вам ничего плохого, поэтому я не понимаю, почему вы собираетесь чинить надо мной суд. Так что прекратите наконец допрашивать меня как тяжкого преступника и делайте то, что вы можете делать. Я хочу только сообщить вам, что я очень ценю свою шкуру, и я заберу с собой стольких из вас, сколько смогу поймать. Пусть вас много, и даже если вы пьете кровь и умеете летать, вы, в конце концов, всего лишь мыши.
