Это, конечно, идея, думаю я с горечью. Мужчины Хемута еще более высокомерны, чем мужчины Серубеля. В Хемуте женщине даже нельзя прикасаться к оружию. В Серубеле нас хотя бы учат сражаться и защищать себя, а если необходимо, то и свою землю. Идея привлекательна ещё и потому, что если Хемут не согласится заключать мир с Теорией, мы можем просто отправить туда Тюль, Емулу и ее армию Скалдингов в качестве возмездия. Почему бы не отразить нападение этой нации прежде, чем оно начнётся?

Что на меня нашло? Сейчас я рассуждаю как Рашиди или командующий Морг. Я не должна терять уважение к человеческой жизни. Не должна забывать, что между всеми королевствами должен быть восстановлен мир, независимо от того, начнётся война или состоятся переговоры о перемирии. И у мира будет больше перспектив на успех, если ни одно из королевств не испытает горечи из-за огромных потерь.

Тарик общается с Эмулой при помощи серии щелчков, щебетаний и похрюкиваний. Алдон однажды сказал мне, что это примитивный язык, самый неполноценный из всех пяти королевств. Когда я повторила это Тарику, король-Сокол рассмеялся. Он объяснил, что для вачукцев один и тот же звук может иметь много разных значений в зависимости от эмоций, вложенных в сообщение. Почти так же, как Лингот распознаёт ложь, вачукцы могут видеть, что скрывается за словами и понимать стоящие за ними чувства. По этой причине для изучения этого языка, требует гораздо больше мастерства, чем для изучения любого другого. В библиотеке лицея этому языку и его истории посвящён целый отдел, и даже одарённому Линготу требуются годы, чтобы овладеть им из-за человеческих эмоций, которые нужно в него вкладывать. Тарик говорит, одно дело — издавать звуки, но совсем другое — выражать свои чувства без слов. Он объяснил, что давным-давно никто не владел языками пяти королевств настолько хорошо, как вачукцы, но они охотно отказались от слов ради более чистого способа общения. Слова, по их мнению, могут быть полны обмана.

— Назвать язык вачукцев неполноценным только потому, что звуки простые, — объяснил Тарик, — это как сказать, что пирамиды легко построить, потому что у них простая форма.

Когда Тарик выражает это так, Алдон все меньше кажется мне учителем и все больше человеком, вбивающим в голову предрассудки. И неважно, где я окажусь, когда всё закончиться, для предубеждений у меня нет причин.

Эмула отвечает с торжественным лицом. Я слышу благодарность в ее голосе.

Тарик обращается к Ольне.

— Я поблагодарил Эмулу за ее щедрость и готовность помочь. Она просит, чтобы ее Скалдингов напоили, а женщин накормили и предоставили место для отдыха. Она ждет следующей просьбы Тюль.

Ольна кивает мужчине в конце зала. Тот выходит на улицу, видимо, чтобы выполнить просьбу Эмулы. Она снова смотрит на Тарика.

— Это будет выполнено сразу, ещё пока мы говорим друг с другом. Мы рассчитывали на положительный ответ Вачука и уже возвели палатки для размещения воительниц. Я знаю, что они привыкли к тени своих лесов. Пожалуйста, передайте Эмуле, что она уважаемая гостья в кварталах низкорождённых, и если ей что-то понадобится, мы будем рады помочь.

Тарик передает сообщение Эмуле. Та кивает и снова говорит, а Тарик переводит для всех нас.

— Она также просит развести для них костры. Они не отказываются от своих ритуалов даже во время путешествий. Они привезли с собой дрова для растопки. Она приглашает нас присоединиться к ним.

— Мы не поклоняемся стихиям, но она может развести костры в дальней южной части кварталов, — говорит Ольна. — Те из нас, кто пожелает, могут присоединиться к ним. Я не могу выступать от имени народа в данной ситуации.

— Меня лишь беспокоит, что огни могут заметить в Аньяре, — возражает Тарик. — Сбившиеся с пути начнут спрашивать, что происходит.

Ольна тихо смеется.

— При всем уважении, Сбившихся с пути ждёт неприятный сюрприз, если они вздумают нас сейчас побеспокоить.

Тарик кивает.

— Быть по сему.

— Тогда мы отложим эту встречу, чтобы уделить внимание гостям, если больше нечего обсуждать…

— Есть еще кое-что, — звучит голос из глубины зала.

Я и не заметила, когда вошел Рашиди. Судя по выражению его лица, он не принес хороших вестей из Хемута. Не то, чтобы Рашиди всегда много улыбался, но когда он особенно раздражен, его рот машинально подергивается, несмотря на его попытки выглядеть невозмутимо. Так он и шагает с подёргивающимися уголками губ и своим длинным посохом в центр круга для выступлений.

— Пожалуйста, передайте мою огромную благодарность и уважение королеве Эмуле, — говорит он Тарику. — Для меня большая честь видеть ее здесь.

Тарик передает слова Рашиди королеве, которая лишь кивает. Интересно, что на самом деле старик думает о королеве? И откуда Сетос взял свои предрассудки. Может не от Рашиди. В конце концов, Тарик не проявляет такого пренебрежения.

— Что у вас есть сообщить нам, мой друг? — спрашивает Тарик, на его лице читается облегчение, что его советник вернулся.

— Я заручился поддержкой Хемута, — заявляет Рашиди, но в его голосе нет ни гордости, ни радости.

Тарик, должно быть, тоже это чувствует, потому что говорит:

— Что они хотят взамен?

Рашиди многозначительно смотрит на Тюль.

О нет.

— Король Анкор требует немедленного возвращения дочери.

Когда Тюль резко втягивает в себя воздух, Тарик поворачивается к ней.

— Учитывая обстоятельства вашего отъезда, в этом нет ничего удивительного, принцесса. Но, если вы изгой в собственном королевстве, почему он все-таки желает вашего возвращения?

— Потому что я продемонстрировала свою силу, когда сбежала. Он понятия не имел о моей способности создавать огонь. Без сомнения, теперь он думает, что сможет меня использовать.

Тарик хмурится.

— Вы не обязаны возвращаться. Мы обойдемся без Хемута. Мы даже сможем справиться с ним, если понадобится.

Но в голосе Тарика есть неуверенность, которая мне не нравится. Он не верит, что мы справимся. А если не верит он, значит я тоже.

Рашиди кивает.

— Если вы не пошлёте её назад, Хемут нападет. Но, боюсь, это не ещё не все требования короля.

— Что еще он хочет?

— Анкор требует, чтобы принц Сетос женился на Тюль и чтобы пара жила с ним в Ледяном дворце.

Глаза Тарика расширяются.

— Сетос никогда на это не согласится.

Нет, он не согласится. Он поделился со мной своим опытом, когда в поисках меня путешествовал по ледяному королевству. Он сказал, что там ужасно холодно, нет солнечного света и слишком мрачно и уныло. Сетос не согласится жить там, я знаю.

— Я поговорю с ним, — говорит Тюль. — Женится он на мне или нет, мне придется вернуться в Хемут, но не раньше, чем я закончу здесь. На моих руках не должно быть крови вашего королевства. Мы немедленно пошлём сообщение, что условия моего отца так или иначе будут выполнены. Это должно предотвратить нападение.

Тюль нравится мне все больше и больше. Она может завоевать признание, но остаётся дружелюбной, она решительная, но добрая. И мы разделяем надежду на мир.

Интересно, что сделает Сетос, когда узнает, что она вернется домой с ним или без него? Вероятно, близится истерика. Я лишь надеюсь, что он примет во внимание мысли и чувства Тюль, прежде чем выйти из себя.

— Как скоро король Анкор сможет собрать свои силы? — спрашивает Тарик Рашиди. — Если Сетос все-таки согласится на это… предложение?

— Как только мы отправим ему сообщение о нашем согласии.

Итак, мы вынуждены ждать, пока вернутся Сетос с Саем. Я кусаю губу. Все молчат. Никто из нас не думает, что ожидание — хорошая идея. Но нам нужен Хемут.

— Мы должны остановить Сбившихся с пути, — возражает Тарик. — Мы не можем ждать возвращения Сетоса. Я пошлю сообщение Кантору, чтобы он собрал Маджаев. С нашими верными Маджаями и армией королевы Эмулы мы без проблем одолеем Сбившихся с пути.

Я выхожу в круг без приглашения.

— Я хочу высказаться, — говорю я, обращаясь к Ольне, а не к Тарику. Ольна все еще признает меня принцессой Серубеля, даже если Тарик не хочет принимать мое мнение в делах своего королевства.