От его касания исходило уютное, почти родное тепло.

— Абрахам! — раздалось из-за спины демона. — Нарушение протокола! Это — жертва, и ты не можешь её забрать! Теперь она наша, — грозно вмешалась сгорбившаяся старушка в серой до пят рясе, появившаяся непонятно откуда за спиной демона.

— Какая, к чёрту, жертва!? — процедил демон и яростно взглянул на моего убийцу.

— Она сама попросила не убивать мальчишку. Да и он почти такого же возраста, как моя бедная Сюзи! Ты сказал — нужна смерть! Ты получил! К тому же красотку! Ты обещал помочь моей Сюзи! Помоги! Молю! — человек упал на колени и пополз к демону.

— А ты у Ангела попроси, пусть он поможет, — огрызнулся Абрахам, вперив яростный взгляд в лицо старушки: — Это же ваша работа! Помогать.

— Пути Господни неисповедимы. Забрал, значит, так надо. Ему виднее, — прошамкала старуха, не глядя на мою убийцу, и положила руку туда, где минуту назад лежала рука демона.

— Но она жива! Но больна сильно, помогите ей! Молю! — афроамериканец полз к Ангелу.

— Молись, и молитвы твои будут услышаны, — отрешённо проговорила женщина, пуская в мою голову тепло, правда, не такое приятное, как шло от Абрахама.

— Как зовут её? — спросил у Ангела, смотря на меня.

— Ангелина, — медленно произнесла женщина и…

Что было дальше — сказать невозможно. Мой мозг добросовестно отработал шесть минут.

И умер.

Начало октября, 2015 г.

Приходила я в себя сложно, долго и тяжело. Чёрт подери, да кого я обманываю? Это было ужасно! Я очутилась в небольшой комнате с мизерным по размеру окном и крайне скудной обстановкой — здесь была лишь узкая, неудобная, жёсткая кровать. После номера в пятизвёздочном отеле мне было с чем сравнить. Оглядев себя, обрадовалась, что не голая. В чём была утром — в джинсах, джинсовой рубашке без рукавов, но уже с кровавой дырой в районе грудной клетки и любимых туфлях Jimmy Choo — в том и осталась. Поднялась, покрутила головой, оглядывая комнату. Разглядеть в небольшое окно ничего, кроме синего неба, не удалось. Подёргав за ручку двери, которая оказалась плотно запертой, походила из угла в угол и, наконец, намаявшись, залезла на кровать с ногами. Не знаю, сколько я сидела в этой конуре с запертой дверью, но, наконец, пришла другая сморщенная старушка в темной-серой рясе.

— Пойдём, — поманила меня трясущимся пальцем и засеменила по пустым узким коридорам.

— Я мертва?

— Да.

После такого лаконичного ответа спрашивать больше ничего не хотелось, и я уныло плелась за старухой, цокая каблуками по каменному полу, уперев в него взгляд. Слезы лились сплошным потоком — я оплакивала свою короткую жизнь и не представляла, что будет с мамой и братом, когда они найдут меня мёртвой. И как я буду теперь без них.

Проревев ещё три длинных коридора, меня осенила мысль: «Если меня сюда притащили, значит, ещё не конец! Значит, жизнь после смерти всё же существует! Так что хватит ныть, Шевцова!». Я немного приободрилась.

Женщина привела меня в комнату ненамного больше моей коморки, и убранство в ней было тоже очень простым, хотя и не таким скудным: письменный стол, два высоких стула и множество стеллажей с книгами и папками. Владельцу этой комнаты совсем не повезло — окна тут не было, даже мизерного.

Грозная с виду старушка молча указала мне рукой на стул перед столом, и я, решив не ждать приглашения дважды, поблагодарила и села.

— Здравствуй, Ангелина. Меня зовут Каздоя, я — Иерарх-распределитель.

«Ну и имечко! А я ещё претензии маме за своё предъявляла».

Старуха взяла папку, лежавшую сверху стопки — видимо, готовилась к встрече, открыла её и, глядя на меня в упор, начала вещать монотонным лекторским голосом:

— Мы изучили твоё дело, Ангелина. Безусловно, то, что ты попала к нам — чистая случайность… — скривив недовольную мину, Иерарх с водянистыми глазами и жидкими волосами мышиного цвета, стянутыми в пучок на затылке продолжила: — Если бы не демон и не твоя жертва… Изучив твои прижизненные поступки, а также рассмотрев все твои помыслы, включая тайные… — зачем-то выделила она, приподняв брови и многозначительно на меня взглянув, — …мы решили дать тебе шанс попасть в ряды служителей Господа, а именно — Ангелов.

— Так верните обратно, раз случайность, — выпалила я, перебив Иерарха.

Но Каздоя, раздражённо подняв руку и призывая к тишине, дала понять, что моё мнение тут никого не интересует.

— Пока мы не приняли окончательное решение… оно будет принято возможно завтра… дабы не тратить время понапрасну, выдаём тебе для изучения вот это.

Она подставила ладонь, будто ждала с неба манну небесную. И на ней вдруг появился увесистый старинный фолиант в коричневом кожаном переплёте с золотым потёртым корешком.

«Ангельские каноны», — с трудом прочла я излишне витиеватые буквы.

Иерарх поднялась, давая понять, что аудиенция окончена. Сопровождавшая меня старушка молча поманила за собой, и я, прихватив со стола каноны, попрощалась с Каздоей, поджавшей губы в тонкую нить и сухо кивнувшей в ответ.

Книга оказалась непомерно тяжёлая, через пару шагов сложилось впечатление, что с каждым шагом драгоценное издание прибавляло по килограмму. Просить о помощи было не у кого, «божий одуванчик» и так еле-еле перебирала ногами.

Наконец, добравшись до комнаты, я удобно устроилась на кровати и принялась листать каноны. Жёлтые, выцветшие, местами протёртые до дыр большие листы были из непонятного, но очень приятного на ощупь материала, больше похожего на дорогую, качественно выделанную нежнейшую замшу, чем на бумагу. Я листала книгу и с изумлением наблюдала, как на изначально пустых страницах проявлялся написанный красивым каллиграфическим почерком темно-вишнёвый текст. Ажурная вязь непривычных букв была мне не понятна, но уже через несколько минут я, к своему удивлению, смогла читать сначала по слогам, водя пальцем, как в детстве по азбуке, а вскоре и бегло, как будто всегда знала ангельский язык.

Из канонов следовало, что Ангелу после распределения положен куратор и акколит[1]. Сам статус Ангела я получу, когда пройду несколько индивидуальных испытаний и докажу, что заслуживаю этого, а главное — справлюсь с данной работой. Это меня покоробило. Мало ли что там придумает куратор? И к чему такие сложности? В фильмах и книгах все просто — умер и без проблем сразу в Ангелы. А тут испытания пройди, докажи…

Я отложила Каноны и улеглась, вытянувшись на постели и заложив руки за голову. Теперь, понимая, что меня ждёт в ближайшее время, стало спокойнее, но одновременно и страшнее. Закрыв глаза, вспомнила маму и брата, в груди защемило от тоски, слёзы потекли сами собой…

21 сентября (если я ничего не путаю)

Именно сегодня я нашла под кроватью старую тетрадь и огрызок, но, покрутив их в руках, швырнула туда-же.

Решение завести тебя, мой дорогой Дневник, далось мне тяжело. Но поговорить, поделится с кем-то последними странными событиями очень хотелось. Так я опять вытащила из-под кровати протёртую кожаную тетрадь и кусок карандаша.

Сегодня я снова взялась изучать Каноны. Мне показалось, что на невзрачной обложке появилась первая буква моего имени «А». Кружевная буква, сплошь покрытая мелкими узелками, выступила на обложке на мгновенье. Я поспешила провести по не пальцем, но она уже пропала.

В дверь настойчиво постучали. Крикнув «Войдите», я захлопнула книгу и сунула ноги в модельные туфли. Они почему-то оказались мне малы. Дверь широко распахнулась:

— Приветствую, Ангелина. Меня зовут Назарий, я — твой куратор.

«Ну вот и началось!».

Передо мной стоял высокий худощавый мужчина, на вид ему было около пятидесяти лет, его незапоминающуюся внешность дополняли яркие глаза необычного василькового цвета. Длинные седые волосы обрамляли худое лицо, серый костюм, больше похожий на больничную робу, висел на нём, как на вешалке.

— Добрый день. Очень рада знакомству.

— Переодевайся, прогуляемся в саду, — улыбнувшись, он протянул мне свёрток серого цвета.