Литмир - Электронная Библиотека
A
A

— Конечно же, она будет приезжать, — отозвалась Аня. — На выходные. А летом погостит несколько недель. Мы будем разводить костры, собирать яблоки, пригонять коров с пастбища, кататься в лодке по пруду, бродить по лесу. Я очень хочу показать тебе, Кэтрин, сад Эстер Грей, Приют Эха и Долину Фиалок, когда она полна цветов.

7

Шумящие Тополя,

улица, по которой (должно быть)

ходят призраки.

5 января.

Мой почтенный друг!

Нет, это не из письма бабушки тетушки Четти. Это всего лишь те слова, которые она написала бы, если бы они пришли ей в голову.

Я решила, что начиная с Нового года буду писать содержательные любовные письма. Как ты полагаешь, такое возможно?

Я покинула любимые Зеленые Мезонины, но вернулась в любимые Шумящие Тополя. Ребекка Дью заранее развела огонь в моей башне и положила в постель грелку с горячей водой.

Как хорошо, что мне нравятся Шумящие Тополя! Было бы ужасно жить в доме, который я не люблю, который не кажется дружески расположенным ко мне, который не говорит: «Я рад, что ты вернулась», как говорят Шумящие Тополя. Это немного старомодный и немного чопорный дом, но я ему нравлюсь.

И я была очень рада снова увидеть тетушку Кейт, тетушку Четти и Ребекку Дью. Я не могу не видеть того, что есть в них смешного, но, несмотря на это, очень люблю их.

Ребекка Дью сказала мне вчера такие приятные слова:

— Переулок Призрака стал совсем другим местом, с тех пор как сюда приехали вы, мисс Ширли.

Я очень довольна тем, что тебе, Гилберт, понравилась Кэтрин. Она была удивительно любезна с тобой. Просто поразительно, до чего приветлива она может быть, если постарается. И я думаю, что саму себя она удивила этим ничуть не меньше, чем других. Она и не предполагала, что быть любезной окажется так легко.

В школе будет совсем другая атмосфера теперь, когда у меня заместительница, с которой действительно можно работать вместе. Она собирается сменить квартиру, а я уже уговорила ее купить ту бархатную шляпу и еще не оставила надежду убедить ее присоединиться к церковному хору.

Вчера к нам во двор забежал пес мистера Гамильтона и погнался за Васильком.

— Это поистине последняя капля! — воскликнула Ребекка Дью. И со ставшими еще краснее, чем обычно, щеками, с дрожащими от негодования пухлыми плечами и в такой спешке, что надела шляпу задом наперед и даже не заметила этого, она засеменила по дороге, чтобы выложить мистеру Гамильтону начистоту все, что она о нем думает. Так и вижу перед собой глуповатую, добродушную физиономию, с которой он слушает Ребекку Дью.

— Я не люблю Этого Кота, — сказала она мне потом, — но он наш, и пусть никакой пес Гамильтонов не смеет являться сюда и задирать его на его собственном заднем дворе. «Он гонялся за вашим котом просто для забавы», — говорит мне Джеймс Гамильтон. «Представления Гамильтонов о забаве отличаются от представлений Маккомберов и Маклинов, и если уж на то пошло, то и от представлений Дью», — говорю я ему. «Фу-ты, ну-ты! Вы, должно быть ели на обед капусту, мисс Дью», — говорит он. "Нет, — говорю, — но могла бы. Вдова капитана Маккомбера не продала осенью все свои кочаны до единого и не оставила домашних без капусты, хотя цены и были очень хороши. Есть люди, — говорю, — которые, кроме звяканья денег в собственном кармане, ничего не слышат!" И с этим я его оставила — пусть подумает! Но чего ждать от этих Гамильтонов? Негодяй!

Совсем низко над белым Королем Бурь висит темно-красная звезда. Как я хотела бы, чтобы ты был здесь и смотрел на нее из окна вместе со мной! Я, право же, уверена, что в этот миг мы испытывали бы нечто большее, чем простое чувство дружбы и взаимного уважения.

12 января.

Позапрошлым вечером ко мне зашла маленькая Элизабет, чтобы спросить, не знаю ли я, что это за странная разновидность каких-то ужасных животных — «папские буллы»[51], и с грустью рассказать мне о том, что учительница попросила ее спеть на концерте, который устраивает школа, но миссис Кембл решительно воспротивилась и с чрезвычайной твердостью сказала «нет». Когда же Элизабет попыталась переубедить ее, то услышала в ответ: «Будь так добра — не дерзи».

В тот вечер в моей башне Элизабет пролила немало горьких слез, чувствуя, что эта неудача навсегда сделает ее Лиззи. Она никогда больше не сможет называться ни одним из своих остальных имен.

— На прошлой неделе я любила Бога. На этой — нет, — с вызовом заявила она.

Весь ее класс принимает участие в концерте, и она чувствует себя «словно прожженная». Я думаю, бедняжка хотела сказать, что чувствует себя «словно прокаженная», и это ужасно. Милая Элизабет не должна чувствовать себя прокаженной, и потому я придумала предлог для того, чтобы на следующий же вечер посетить Ельник.

Женщина — вполне можно было бы поверить, что эта особа жила еще до всемирного потопа, такая дряхлая она на вид, — холодно взглянула мне в лицо своими большими серыми, ничего не выражающими глазами, затем с мрачным видом провела меня в гостиную и вышла, чтобы передать миссис Кембл, что я хочу ее видеть.

Думаю, что солнце не заглядывало в эту гостиную со времен постройки дома. Там есть пианино, но я уверена, что на нем никогда не играли. Жесткие стулья в парчовых чехлах выстроились в ряд вдоль стены, да и все прочие предметы меблировки, кроме расположенного в центре стола с мраморной крышкой, стоят вдоль стен, и кажется, что ни один из них не знаком с остальными.

Вошла миссис Кембл, которую до этого я ни разу не видела. У нее седые волосы и тонкое старческое лицо, которое вполне могло бы быть мужским, с черными глазами и черными кустистыми бровями. Она не совсем отказалась от суетного стремления украсить бренное тело: большие черные серьги из оникса доставали ей почти до плеч. Она была подчеркнуто вежлива со мной, а я с ней. Несколько минут мы сидели и обменивались любезными замечаниями о погоде — обе, как сказал несколько тысяч лет назад Тацит[52], «с выражением лица, приличествующим случаю». Я сказала ей — и это была правда, — что пришла узнать, не согласится ли она одолжить мне на время мемуары его преподобия Джеймса Уоллеса Кембла, так как, по моим предположениям, в них содержится много интересных сведений об истории острова Принца Эдуарда и я хотела бы использовать их на занятиях в школе.

Миссис Кембл заметно оттаяла и, позвав Элизабет, велела ей пойти наверх и принести мемуары. На лице Элизабет были заметны следы слез, и миссис Кембл снизошла до объяснений — учительница прислала вторую записку с просьбой позволить девочке выступить на концерте, но она, миссис Кембл, написала очень резкий ответ, который Элизабет завтра утром отнесет в школу.

— Я против того, чтобы дети такого возраста, как Элизабет, выступали перед публикой, — заявила миссис Кембл. — Это ведет к тому, что они становятся дерзкими и развязными.

Как будто что-то может сделать Элизабет дерзкой и развязной!

— Вероятно, это вполне благоразумно с вашей стороны, миссис Кембл, — заметила я самым снисходительным тоном. — Во всяком случае, Мейбл Филипс будет петь на концерте, а как мне говорили, у нее такой чудесный голос, что она совершенно затмит всех остальных. Без сомнения, гораздо лучше, чтобы Элизабет не участвовала в этом состязании с Мейбл.

На лицо миссис Кембл в ту минуту стоило посмотреть. Внешне она, может быть, и Кембл, но внутри до мозга костей Прингль. Однако она ничего не ответила, а я знала, в какой момент лучше всего остановиться. Так что я просто по— благодарила за мемуары и ушла. На следующий вечер, когда маленькая Элизабет пришла к двери в стене сада за обычным стаканом молока, ее бледное, напоминающее цветок лицо буквально сияло. Миссис Кембл сказала ей, что она все же сможет выступить на концерте, если постарается «не раздуться от гордости».

вернуться

51

Слово"bulls"в английском языке может означать как буллы" (скрепленные особой висячей печатью грамоты или постановления Папы Римского), так и «быки».

вернуться

52

Тацит Корнелий (I — II вв.) — древнеримский историк, слог которого отличался необыкновенной краткостью и выразительностью.

42
{"b":"65111","o":1}