— Дождусь нужного времени.

— Это долго. Можно ли быстрее?

— Я сам подведу механизм до нужного времени.

— Но тогда система шестеренок пройдет все состояния до нужного. А можно ли обойтись без этого?

— Нельзя, — сказал Мигит.

— Можно изначально собрать механизм так, чтобы стрелки указывали нужное время.

— Но это… — Мигит пытался подыскать подходящую мысль: — Это ведь тоже состояния решения задачи. Ты просто заранее знаешь нужный результат.

— Да!

Лейс хлопнул в ладоши.

— Да, так и есть. Это грубый пример. Но я говорил о том, чтобы сразу, безо всяких манипуляций получить работающий механизм, находящийся в нужном состоянии, которое и будет означать ответ. Просто взять готовые часы, которые указывают нужное время.

— Тогда… Где их взять?

— А вот об этом, мой друг, и рассказывает циркумизм… — задумчиво проговорил Лейс, глядя куда-то в голую стену. Но быстро одернулся, словно отмахивая лезущие в голову ненужные мысли:

— Но, не стоит забивать этим голову. Как я уже дважды сказал, эта техника не помогла мне в поисках ответа. Поэтому надо сосредоточить внимание на других путях…

Он встал с кровати и походил по комнате, делая на ходу упражнения для разминки рук, ног и шеи. Мигит видел, что Лейс уже пришел в себя после подвешения. Кровь отлила от головы, кожа лица приобрела нормальный оттенок, и уже нельзя было сказать, что несколько минут назад он висел вверх ногами.

И все же было очень странно видеть Лейса в таких обстоятельствах, в окружающем беспорядке. Всегда он был безупречно одет, побрит, причесан, просто икона стиля. Теперь же, голый по пояс, в одних подштанниках, босой и с растрепавшейся от подвешения золотистой копной, перешагивающий через перевернутые табуреты и раскиданные по полу вещи, он смотрелся, на взгляд Мигита, довольно забавно.

Между делом, Мигит ощущал последствия своей необычайной разговорчивости. Он очень легко ввязался в спор и наговорил так много слов, что теперь за это расплачивался: растревоженная рана у основания языка, сильно зудела и колола, так что он невольно морщился.

Надо было как-то отвлечься от боли. Подняв с пола раскрытую записную книжку, Мигит пробежался по страницам взглядом. На них были письмена, централитянские буквы, складывающиеся в бессмысленную писанину.

— Ты разгадываешь шифр? — спросил Мигит, стараясь аккуратнее шевелить языком. Хотя, ответа вопрос не требовал, и без этого было понятно.

— Да, — ответил с внезапной увлеченностью Лейс, — и довольно давно.

Лейс повернулся к нему.

— О, как удачно, — он подошел к Мигиту и указал на раскрытую страницу перед ним.

— Это — централитянский шифр. Так называемый шифр простого сдвига. Каждая буква шифрующего алфавита соответствует букве открытого. Но шифрующий сдвинут. В данном случае сдвиг составляет пять букв, или сигн, как принято говорить в криптографии.

— Крипто… — Мигит поднял глаза на Лейса. Тот, по привычке, ответил на незаданный вопрос:

— Тайнопись. Криптография. Это древняя централитянская наука о сокрытии информации, которая передается по открытым каналам. Гонца с ценными сведениями могут перехватить, но это злодеям не поможет. Сообщение написано не на открытом языке, а на зашифрованном. Централитяне применяли шифр сдвига, и это по тем временам был крайне надежный способ сохранения сведений в тайне. Расшифровать такое сообщение были в силах только очень редкие люди, посвященные в тайное знание. Впрочем, сейчас ситуация не сильно изменилась.

Лейс выхватил книжку из рук Мигита, быстро перелистнул несколько страниц и вернул обратно.

— Это — гораздо более сложный шифр. Подстановочный. Или же, шифр простой замены. Здесь каждая сигна шифрующего алфавита соответствует сигне открытого. Но сигны шифрующего алфавита расположены не по порядку. Расшифровать такое сообщение можно, только имея на руках схему замены сигн. Но его можно и расколоть. Не так просто, как шифр сдвига. Там-то нужно только сдвигать дешифрующую последовательность на один знак, пока не появится осмысленный текст. Здесь такой подход не поможет. Однако запись все еще не устойчива к логическому анализу. Слова разделены пробелами, и по их длине и по количеству тех или иных букв в них, можно сделать предположения о том, чем они на самом деле являются. К примеру, это слово из двух сигн, скорее всего, централитянский союз «и», который записывается как «et», тогда это слово — довольно часто встречающееся в тексте, — вероятно, связующий глагол «быть» — «est». Делая такие предположения, мы можем довольно быстро разгадать шифр.

— Беда в пробелах… — задумчиво проговорил Мигит.

— Именно, мой друг. Поэтому, их тоже догадались шифровать, или же писать сообщения без них вовсе. Если записать то же сообщение без пробелов, шифр будет гораздо более стойким. Так и догадались делать древние централитяне, когда ощутили необходимость в более сложном шифре. Но пробел — только одна сигна. Даже беспробельная запись может быть расколота благодаря такому инструменту, как частотный анализ. Когда каждая буква открытого алфавита соответствует одной букве шифрующего, — какая разница, что это за буквы? Есть четкие закономерности, на основании которых можно делать предположения и строить гипотезы. Гласные буквы встречаются чаще, чем согласные, в централитянской речи сигна «е» встречается чаще, чем «а» или «о», а сигна «i» — и вовсе в каждом втором слове есть. Одинаковые последовательности из двух-трех сигн — это союзы или местоимения. Считаем буквы, считаем одинаковые последовательности. Это занимает больше времени, кто же спорит, но это ломается!..

Лейс снова выхватил у Мигита книжку, перелистнул сразу большую стопку страниц и вернул ему в руки.

— То ли дело — полиалфавитный шифр, — продолжил он.

Мигит взглянул на страницы — они были исписаны, нет, скорее размечены, строго разлинованы строками и столбцами букв, которые складывались в таблицы. Он полистал страницы — на каждой были эти таблицы букв. Вроде, бессмысленная мешанина, на вид — все одинаковые: ряд букв алфавита по вертикали, другой ряд — по горизонтали, в ячейках между ними — тоже буквы, столбцы и строки, заполненные буквами. Но при внимательном рассмотрении, оказалось, что они различаются. Это были алфавиты, выписанные друг под другом строками, и каждая следующая шла со смещением в одну букву. И на каждой другой странице смещение первой строки отличалось на одну букву, задавая изначальное смещение всем нижним строкам.

Листая страницы, Мигит отмечал, что были тут и алфавиты, которые начинались с конца, были такие, которые начинались с середины и продолжались то в одну сторону, то в другую, чередуя буквы из первой и второй половины алфавита в шахматном порядке. Он листал и листал страницы, его глазам представали все новые и новые таблицы, построенные по самым необъяснимым правилам.

— Полиалфавитный шифр, — произнес Лейс, словно наслаждаясь вкусом каждого звука этого странного словосочетания.

— Один из самых сложных на сей момент. Суть его в том, что для каждой буквы выбирается новый шифрующий алфавит. Если взять простейший пример — все шифрующие алфавиты — это централитянский алфавит со сдвигом, то получается, что первая сигна шифра зашифрована соответствующей сигной из алфавита со сдвигом в единицу, а вторая — уже из алфавита со сдвигом в две сигны, и так далее. Беда в том, что никто не может знать, каким способом формируются алфавиты на самом деле. Каждая следующая буква шифруется другим способом, нежели предыдущая. В этом фундаментальное отличие этого способа тайнописи от ранее названных. Буквы шифруются по таблице алфавитов, и расшифровываются по ней же. Каждая сигна зашифрована непредсказуемым способом. И это полностью лишает нас возможности применить частотный анализ!

Господь-спаситель, — думал Мигит, глядя на таблицы букв на страницах. — Как может человек придумать такое… И человек ли вообще тот, кто это придумал?..

— Ты только подумай, Мигит, — почти шептал ему Лейс, — ведь алфавит можно составить разными способами. Ты уже понял, что в шифрующем алфавите не обязательно буквы должны стоять по порядку. Порядок может быть любым.