Джаг рубился без оглядки, сражаясь то с одним, то с другим. Но, словно по внешнему велению, ноги направляли его на квартердек. Дорогу по лестнице ему преградил кто-то из солдат. Джаг кинулся в бой, зазвенела сталь, но, после нескольких атак, поняв, что перед ним щегол, Джаг увел его очередной удар далеко мимо себя, дал податься вперед по инерции и вонзил клинок в спину.

Солдат пал на колени и развалился на палубе не шевелясь, а Джаг взбежал вверх по ступеням. Капитана он узнал сразу — за службу он навидался эполет и мундиров. Тот был ниже его ростом, под треуголкой виднелся белый парик, но лицо достаточно выветрено, чтобы выдавать в нем человека, знающего море и его законы.

А человек, знающий законы моря, знает, что для человека законов в нем нет.

На квартердеке было еще два бойца в форме офицеров заморской компании — лейтенанты этого капитана. И по его молчаливой команде они направились прямо к Джагу с мечами наголо.

Драка с двумя бойцами сразу — дело тяжелое. Джагу приходилось сражаться и с тремя, и с четырьмя. Но то были не бойцы, а чертовы дети. Но когда против тебя выходят двое умеющих держать меч, — тогда держись, каким бы хорошим фехтовальщиком ты ни был.

Лейтенанты таковыми сразу себя и показали. Джаг едва отразил выпад одного, как сразу напал второй. Лезвие его меча прошло чуть ближе, чем Джаг рассчитывал: его край глубоко царапнул плечо и рубаха на нем набухла темным.

Трудный будет бой, сразу понял Джаг. И крохотная, глубокая частица сознания шепнула ему, что, скорее всего, с этими двумя он никак не справится…

Они были хороши в драке. Он отражал удары лейтенантов, постоянно отступая, и понимая, что скоро отступать станет некуда, но в какую-то секунду на квартердек скользнула неясная тень.

Она пронеслась мимо капитана, который вытащил меч и собирался рубануть ее. Но тень обогнула его и врезалась плечом в одного из лейтенантов.

Это идальго, — с удивлением понял Джаг. Теперь он легко узнал его по шляпе и скривленной морде.

Идальго встал в пару с лейтенантом, которого выбил плечом. Джаг, задней мыслью прославляя свою удачу, ринулся на оставшегося соперника. Драться с одним намного проще. Намного, намного проще.

Снова зазвенела сталь, и Джаг чувствовал себя уже гораздо увереннее. Зато его партнер заметно растерялся, что и стоило ему жизни. В какой-то момент он слишком отвлекся на защиту верха, совсем позабыв про низ. И напрасно. В подвернувшийся момент Джаг даже не рубил, только лишь слабо, украдкой, резанул его в ногу, в области паха. Еще с четверть минуты лейтенант сопротивлялся, пытался махать мечом, но силы быстро оставляли его: кровь выходила из него стремительно, лилась ручьем из раны и из штанины, заправленной в сапог, который, судя по неприятному чавканию, с которым шагал лейтенант, был уже наполнен кровью.

Занося меч для удара, он вдруг нелепо рухнул на пол. Лицо его было зелено из-за отошедшей крови, глаза смотрели широко и с недоумением. Он не понимал, как же это, он, мог вдруг оказаться умирающим. Да еще из-за такой пустяковой царапины. Но Джаг-то знал, что пустяковой она не была. В паху проходят важнейшие кровеносные пути. Те пути, что наполняют силой ноги и чресла мужские. Перережь их, и врагу придет конец быстрее, чем сам поймешь, что сделал.

Он умер без единого звука, и глаза его застыли. Хорошая смерть. Быстрая и достойная, если так можно сказать о смерти. Джаг видел смерть в разных проявлениях. Люди вопили, молили о пощаде, призывали на помощь, обоссывались, обгаживались. Когда предстаешь перед ликом смерти, невозможно контролировать свои людские позывы. Хорошая смерть — решил Джаг. Я убил достойного человека. Стоит ли горевать об этом? Нисколько.

Через несколько мгновений заорал второй лейтенант. Джаг повернулся посмотреть: тонкая и длинная (и, видимо, очень острая) пиерда идальго Гереры пронзила его насквозь, так, что ее окровавленный конец выглядывал из спины офицера — она прошла между ребер. Грудную клетку не так-то легко проколоть даже очень острым мечом, к тому же насквозь.

Взгляд лейтенанта застыл, он медленно осел на колени. А идальго безжалостно вытащил лезвие пиерды из его тела, резво развернулся, и теперь уже они оба с Джагом смотрели на капитана корабля.

Тот выхватил меч. Джаг зыркнул на идальго, и тот отступил, понимая, что в дуэль капитанов вмешиваться не следует.

Джаг шагнул к парикастому. Звякнула сталь.

Нет. Он не был и вполовину так хорош, как его лейтенанты.

Джаг подловил его на детской шутке, уклонился от простейшего удара, пропуская врага мимо себя, ударил ему локтем в затылок, посылая на пол, и еще до того, как тело грохнулось на палубу, сильно рубанул мечом под основание черепа, отделяя голову от тела.

Голова, уже мертвая, покатилась по доскам. Белый, местами запачканный кровью парик свалился с нее, оставшись лежать на палубе. Джаг шагнул к отделенной голове, наклонился, и схватил за редкие настоящие волосы ее бывшего хозяина, после чего повернулся к палубе, где звенела рукопашная, воздел перед ними голову капитана, и заорал:

— Стойте! Все замерли, мать вашу! Всем ни с места!

И его рев был услышан. Сражающиеся солдаты компании и пираты расходились, опускали оружие, глядя на Джага и текущую кровавыми каплями голову в его руке.

— Ваш капитан мертв! — объявил он, потрясая отрубленной головой. — Все кончено! Всем сложить оружие в кучу вон там!

Спустя несколько мгновений вновь звякнул металл. Но уже не так, как от столкновения с другим металлом. Звенел он глухо и тяжело. Потому что падал на дерево палубы.

***

Бой закончился. Команда Джага полностью овладела захваченным кораблем. Потери обеих команд были примерно сопоставимы: клебба, как выяснилось, именуемая Палавен, потеряла в целом от артиллерии, мушкетов и в ходе рукопашной около шестидесяти человек убитыми. К ним прибавилось с дюжину тяжелораненых, которых Джаг приказал добить, чтобы не мучились. Уцелевших осталось человек сорок — среди них чуть больше дюжины бойцов в красных мундирах — солдат заморской компании, остальные — простые моряки. Всех вместе Джаг велел связать и усадить на палубе, так что теперь куча пленников сидела со связанными руками под грот-мачтой, как когда-то Джаг с неграми и пиратами покойного Барбо Нурги.

Козёл же потерял убитыми сорок пять человек: половину из них поубивало ядрами, картечью и пулями еще на подходах к абордажу, половина легла в рукопашной от меча.

Самая неприятная и темная часть разбойного дела осталась позади, а впереди была самая приятная. Разобравшись с порядком на палубе, Джаг немедленно отправил людей обыскать корабль и вытащить все добро, какое можно продать. А сам направился к пленникам. Их охранял Атаульф Тяжелый со своей немного поредевшей в бою шайкой йорсов. Зло боя и крови он впитал хорошо, а потому как следует возненавидел своих врагов, и под его мрачным и злым взглядом пленники боялись даже пошевелиться.

Джаг остановился перед усаженной на зады кучей пленников, обвел их взглядом, уделяя особенное внимание солдатам. Его еще при первом осмотре заинтересовало то, что на солдат эти люди едва ли походили. Да, в мундирах, да, в париках. Но морды у них совсем не как у честных служак.

Более внимательный взгляд подтвердил смутные догадки: если это и солдаты, то набранные из отборного сброда и шпаны. Физиономии у людей были разбойничьи, хоть это было непросто понять из-за того, что они были бледными от страха и понимания, что их жизни находятся в руках более удачливых, но оттого едва ли благодушных разбойников. Джаг также отметил у некоторых уголовные татуировки на тех частях тела, которые не покрывал мундир: у одного сзади на шее — штурвал за решеткой, у другого — буквы на костяшках пальцев.

Укрепляясь в подозрениях, Джаг приказал:

— Ну-ка живо все встали и сымайте мундиры и рубахи!

Пленники стали переглядываться меж собой, неуверенно поднимались на ноги. Атаульф Тяжелый прикрикнул на них:

— Кому не ясно, гады? Капитан сказал — всем заголиться по пояс! Живо, а не то за борт отправитесь!