Это в теории.

Как будет на деле — этого никто точно не скажет. Можно нарваться на патруль. Можно оказаться в кандалах и на суше. Но, при всех возможных угрозах, море — это море. Тысячи кораблей, больших и малых, идут по нему в эту самую секунду самыми разными курсами. Но выйди в него, и скорее всего пройдешь много месяцев, не увидев на горизонте ни единого паруса. Даже самые крупные острова, вроде авантийской Муйянки, на карте этого моря — ничтожно малы, что и говорить про пару кораблей, которые для него вообще песчинки. Шанс пройти незамеченным не то что есть. Он огромен.

— Итак, каково ваше решение?

Джаг и Улькаир нехотя переглянулись, быстро отвели взгляды и посмотрели на Улирет.

На этот раз Джаг сказал первым:

— Не знаю, мессера… Не знаю. Но вот если бы вы сказали, что даете авансом не две, а четыре тысячи, то я бы спросил, когда лучше отплывать.

Улирет выслушала его и повернулась к Улькаиру:

— А вы, капитан?

Тот пожал плечами и гадко проскрежетал:

— В этом случае я согласен с капитаном Джагом. Он говорит удивительно разумные вещи.

В недовольном прищуре голубых глаз Улирет Джаг видел намек на злость. Денег ей конечно было жалко, но просто так потерять сразу обоих партнеров она не могла.

Наконец, она сказала:

— В таком случае, господа капитаны, я бы ответила, что отплывать надо чем скорее, тем лучше.

***

Надо скорее выходить в море — эта идея глубоко засела в голове у Джага.

На суше мне что-то неймется, да и дело теперь есть. Проклятый Улькаир хоть сейчас готов отплывать — ему ремонт нужен разве что косметический. В тот день огнем пушек с будущего Козла ему только слегка обшивку поломало. А вот мое корыто надолго засело на суше. Уж почти полтора месяца в песке стоит. Как сказала Марна, а ей — Ваба, на починку нужна еще неделя, чтобы довести все до ума.

Слишком долго, думал Джаг. За неделю пьянства я тут весь город разгромлю. Так то я бы и рад не пить — да не могу! Как чую запах рома, как сам не свой становлюсь. И хоть бы уставал быстро — так ведь нет! Каждый раз словно все больше и больше в меня пойла вмещается, и кроет не постепенно, а разом, зато крепко и страшно. Потом только и выслушивай с похмелья, какие непотребства вытворял.

Так что надо скорее с суши убираться. Остатки денег в кармане еще шевелятся, — пьянствовать есть на что.

А потому, будучи в трезвом рассудке, Джаг предпринимал все возможное, чтобы как можно скорее организовать отплытие. И для этого, в первую очередь, нужно было набрать команду. Еще днем, сразу как трехстороннее партнерство мессеры Улирет, капитана Улькаира и капитана Марно было скреплено рукопожатиями (двое последних руки жали друг другу чуть не до переломов, так что партнерство обещало быть крайне крепким), он велел Марне сообщить в городе — Буйный Джаг набирает команду.

Сейчас вечерело, дневная жара отступала, и Джаг направлялся в «Три обезьяны», но, на этот раз, не для того, чтобы напиться. Он уже подходил к таверне в тот момент, как его окликнул сзади сильно взволнованный и прекрасно знакомый ему голос.

— Капитан Джаг!

Он обернулся. Перед ним стояла группа негров, запылившихся и грязных, словно весь день лазили по лесу. Среди них Джаг легко различил тощего юркого негра Мубасу и крупную, рослую негритянку, звали которую Сурбалла Бесстыжая.

Вся толпа смотрела на Джага обалдевшими взглядами, и через мгновение Джаг понял, почему. Они-то, его самые верные люди, целыми днями шныряли по лесу, разыскивая хоть не его самого, так хоть его ошметки, а тут вдруг видят его как ни в чем ни бывало разгуливающего по городу.

Особенно он отметил взгляд Сурбаллы. На ее лице смешались крайние степени ошеломления и какой-то странной ярости. А также — Мубасы. Но этот просто довольно скалился во все белые негритянские зубы.

— Что вы встали как вкопанные? Идите сюда!

После этих слов у негров, очевидно, не осталось сомнений в том, что они не перепутали и капитан им не почудился, а в самом деле стоял тут перед ними. Они воодушевленно помчались к нему и окружили, все разом высказывая ему что-то на ломаном авантийском.

— Эй, хорош орать! Я знаю, вы соскучились, но сейчас не время…

Вперед вышла Сурбалла. Джаг и подумать не успел, как она бросилась на него и обхватила в крепкие объятия, твердо объясняя этим, что сейчас как раз самое подходящее время.

И на это Джаг уже ничего не смог ответить.

Негры одобрительно загудели, скаля друг другу белые зубы.

— Капитан Джаг! — выла она не своим голосом прямо ему под ухо, — я так тебя искать! А ты все нету! Мы так тебя искать весь лес, а ты нету!

Несчастная, или же, напротив, счастливая негритянка не в меру расчувствовалась. Хотя, уместно ли говорить о мерах?

Моя девочка.

— Да… да… — отупело говорил Джаг, не зная, что делать, и лишь вяло похлопывал негритянку по спине. Краем сознания он пытался понять — что же так вдруг сжалось в груди, и щеки сводит от внезапной рези в глазах.

Наконец она отпустила его и отошла на шаг назад. Теперь Джаг увидел, что ее лицо так забавно покривило от наворачивающихся слез. Люди очень чудно выглядят, когда плачут. Но сейчас Джаг почему-то смеяться совсем не хотел.

К нему подошел Мубаса.

— Я всегда знать, ты живой, капитан Джаг! — произнес он.

Джаг снова почувствовал это необъятное, сдавливающее чувство.

— И я тебе за это крайне признателен, друг. Ты уж поверь.

Джаг протянул ему руку.

Мубаса смело ответил на рукопожатие.

— И вы все, — сказал Джаг, — вы все молодцы, парни. Не забыли, кто у вас капитан. Но хватит сопли разводить. У нас есть еще дела. Надо добрать команду взамен тех, кто трусливо свалил от нас. А ну, пойдем!

С этими словами он направился прямиком в таверну и кучка его верных моряков последовала за ним.

В таверне этим вечером было не в пример более людно, чем обычно, и это было хорошим знаком. Стало быть, народ соизволил отреагировать на его призыв, и сегодняшний день не пройдет порожняком — кого-нибудь в команду точно набрать удастся.

За столом у стены сидела Марна, а перед ней лежала записная книга, раскрытая на чистом листе и начиненное перо с чернильницей. Подле нее стояли двое дюжих моряков из команды.

Он направился сразу к ней. Народ в таверне, завидев Джага, поднял неразборчивый гул.

Марна поднялась ему навстречу и наклонилась прямо к уху.

— Много людей могут нам подойти, капитан. Но они хотят услышать от тебя условия.

Джаг кивнул:

— За это не переживай, миссир Марна. Выступлю как полагается.

Он повернулся к громко гудящей толпе.

Да тут больше сотни человек набралось — оценил он. Конечно, не все пришли наниматься на борт. Половина — и то хорошо.

Мубаса, тем временем, отобрал у кого-то из сидевших стул и поставил перед Джагом. Тот поднялся на него и громко заорал:

— А ну заткнулись все быстро! Я сказал, ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ БЫСТРО!

Шум начал утихать, лица толпы — обращаться к нему. Когда стало возможно говорить, не напрягая глотку, Джаг начал:

— Мой корабль вы все видели. И все видели, какую добычу я приношу из моря. Потому нечего гонять из пустого в порожнее, скажу сразу: кто пойдет ко мне в команду, и кто будет хорошо на борту работать, тому с каждого дела равная доля. Кто не пойдет — сидите как крысы сухопутные на берегу и подыхайте от голода.

Зал взорвался ожесточенным гулом.

— Видали корабль! На берегу валяется!

— А что ж от тебя твоя команда сбежала?! А?!

Толпа в зале согласно загудела.

— ЗАТКНИТЕСЬ НАХЕР! — заорал Джаг с табуретки. — А НУ — ЗАВАЛИТЕ СВОИ ПАСТИ!

Он видел, что его люди — Мубаса, Сурбалла и остальные, даже Марна — тоже орут на людей что есть мочи, и потому напора не ослабил. Спустя полминуты толпу удалось унять.

Джаг, тем временем, заметил в таверне несколько знакомых фигур. Вдалеке, в самом углу стоял у стены тот странный тип, которого Джаг приметил еще с первого прибытия на Такьярманку — чуть смугловатый сангрит, мелкий идальго с перекошенной, словно от вони, не по масти напыщенной мордой. Глаза он скрывал под широкой сангритской шляпой, переломанной и размахрившейся по краям. Он молча наблюдал за происходящим в таверне. Другой — был Джагу знаком лучше. Это, без сомнения, был капитан Фариз Улькаир собственной чернявой персоной. И он довольно скалился, слушая возмущенный гомон толпы.