— Я надеюсь, он не партнер компании?

— До такого еще не доходило, но возможно, сегодня он им станет.

Мигит уже некоторое время как понял, что ввязался в большую и темную игру. А теперь он это еще и прочувствовал. Слов на это у него не было. Лейс продолжал:

— Дело в том, что сир Дарда уже давно разыскивает одну штуковину. Она выглядит вот так.

Он извлек из внутреннего кармана пальто сложенный лист бумаги и протянул Мигиту, тот открыл.

— Что это?

— Рисунок… чего-то. Я не знаю, чего именно. Наверно, монета или какая-то отливка с чеканкой. Для меня выглядит как монета.

На листе бумаги были два грифельных рисунка, довольно подробных, изображавших обе стороны монеты. Чеканка на ней была странная — одна сторона была покрыта надписями, идущими по кругу. Слов было много, а буквы — очень тонкими, крохотными, но превосходно отпечатанными. Настолько хорошо, что создатель рисунка прекрасно их разобрал и перенес на бумагу. Их можно было бы прочитать. Да вот только централитянского языка Мигит не знал, хотя и видел, что надписи сделаны на нем, или, во всяком случае, похожем.

Другая сторона и вовсе была полностью заштрихована. По стилю художника было видно, что это не ровная пустая поверхность, а именно штриховка, что-то означавшая.

— И зачем эта монета компании?

— А вот это — хороший вопрос, — сказал Лейс. — Видишь ли, в случае с этой штукой, не важно, что это. Не важно, даже, сколько она стоит. Важнее другое — то, что она на себе несет.

Он указал на изображение той стороны монеты, где были надписи.

— Для большей ясности, эта сторона будет королем, а другая — львом. Так вот, надписи на этой стороне ничего не значат. Буквально. Это не слова на каком-то языке, лишь бессмысленный набор букв. Саладей Дарда полагает, что это некий шифр. Разгадать его до сих пор не удалось.

— А другая?

— Штриховка? Ты ведь заметил, что это не просто ровный металл? Эта сторона монеты покрыта множеством мелких деталей. Настолько мелких и сложных, что художник не смог скопировать их и передать на бумаге.

На некоторое время в карете воцарилась тишина. Мигит пытался усвоить и осмыслить услышанное, а Лейс исследовал сосредоточенным взглядом одному ему известный узор на стене и методично постукивал тростью, словно и сам прямо сейчас разгадывал шифр.

— Так что же это в итоге? — спросил Мигит, разглядывая загадочные буквы на изображении короля монеты.

— Трудно сказать. Есть только догадки, теории. Никто не знает точно. Ясно одно — эта вещь не принадлежит ни одной существующей цивилизации мира. Она слишком сложна, слишком комплексна, слишком красива и слишком уж до неправильного, до странного хороша. Самое любопытное — эта штриховка. На свете не существует такого мастера, который нанес бы на металл узоры, что невозможно изобразить на бумаге. Здесь увеличенное изображение, на деле же она действительно размером с монету. Однако, я твердо уверен, что она не является денежным знаком или неким платежным средством. Саладей Дарда уже давно изучает ее. Он сказал мне, что с некоторых пор склоняется к тому, что эта монета — нечто вроде ключа к землям древней заморской цивилизации. Он думает, что лев — это карта, а король — инструкция, как ею пользоваться. Он считает, что эта вещица создана централитянскими раскольниками, язычниками, которые противились принятию эйясианства в своей древней империи, а потому отправились за великое море и выстроили свою империю в изгнании, на островах новых земель. На тысячу лет раньше, чем узнали об их существовании в Старом Свете.

— Ты думаешь, это все правда? Что это за раскольники такие?

Мигиту было трудно всерьез воспринять эти слова. Они казались вздором, сущей выдумкой. В детстве Мигит слышал сказки о раскольниках, безбожных чудовищах, врагах эйясианской цивилизации и всего рода людского. Но это были именно что сказки. Их можно воспринимать серьезно в возрасте, когда ты можешь не нагибая головы зайти под стол. И теперь их рассказывает Лейс.

Лейс отвечал, не глядя на Мигита, все так же изучая невидимый узор на стене.

— Мало кто знает, оно и понятно. Церковь скрывает некоторые неприятные страницы истории. Централитянская империя не сразу приняла эйясианство. Этому предшествовали долгие годы раздоров, основанных на вере. Фундаментальные язычники не желали принимать веру в Господа, отторгали ее. Это привело к расколу внутри империи. Начались междуусобные войны, в которых эйясиане брали верх. Тогда раскольники совершили Исход. Есть несколько исторических документов, которые говорят об огромном флоте в тысячи и тысячи кораблей, а скорее даже о нескольких таких флотах, на которых народ раскольников отправился за море, чтобы спастись. Эти события Сантрийская церковь подвергла анафеме. Все сведения о тех событиях были уничтожены. Почти все. Есть несколько свитков, рассказывающих истину, и события, описанные там, находят подтверждения даже в нашем мире. Самое позднее из них — постройка флота, непостредственно предшедствовавшая исходу. Степные равнины Мональфийской Ривы в те времена были лесами. Но все они были вырублены и пущены на постройку флота Исхода. И действительно, исследования тех земель показали, что в глубине, под слоями сухого песчаника находится слой почвы, похожий на лесную. Во множестве там находили следы древних вырубок — оставленные инструменты, хорошо сохранившиеся скелеты крупных лесных животных, которые никак не могли существовать в степи. Но главное, Мигит, самое главное — есть подтверждения и гораздо более новые. На черном рынке появляются украшения и произведения искусства, статуи, посуда, привезенные из за моря, но явно централитянской манеры. Большинство людей, исследующих острова Моря Цепей не в состоянии понять, что перед ними находка, гораздо более ценная, чем есть в ней весом золота. Потому такие вещи и попадают на рынки, где уже подлинные мастера определяют принадлежность их к централитянской культуре и никому об этом не говорят. И еще, это пока не подтверждено, но по тайной информации от осведомителей в Оройо, сангритам удалось найти в тех краях нечто такое, что крайне заинтересовало церковь и даже Инквестрию. Мы не знаем даже примерно, что за находка — степень секретности такая, какой не обеспечены даже сведения о караванах груженых золотом геваров, идущих из новых земель в Сангритскую Империю. Я считаю, все это как-то связано. Монета, раскольники, эта сангритская находка. И мы не должны упустить шанс.

— И что же вы хотите найти?

— Как что? Скоровище, конечно. Горы сокровищ древней империи раскольников. Их города, их творения. Все это стоит огромных денег. Все это станет залогом господства Заморской Компании в Море Цепей, единоличного и безраздельного господства. Кроме того, сейчас компания в огромных долгах из за этой операции, и их придется платить. Ты же не поверил, что Дарда действительно хочет наторговать на кофе и пряностях десятки миллионов такатов?

Мигиту нечего было ответить, потому что Дарде он поверил.

— Это все — все эти планы по обустройству наших колоний, по созданию плантаций и прочего — это не просто слова. Это все действительно будет реализовываться и работать, будет приносить золото. Но это — просто игра для отвода глаз. Способ объяснить другим, что мы делаем в Море Цепей. Огромное, крайне масштабное и затратное, но всего лишь прикрытие для истинной цели компании. Пусть и довольно прибыльное прикрытие. Нам ведь нужны средства, которыми мы будем оплачивать наши исследования и операции на пути к цели. А первый шаг на пути к ней — это.

Он указал на рисунок монеты, который был все еще в руках Мигита.

— Монета. Она — ключ ко всему. Она укажет нам путь. Когда мы ее получим, мы узнаем больше, разгадаем ее шифр. И вот тогда-то государство раскольников в новом свете приоткроет для нас свои тайны. Однако, сперва монету нужно найти. И по слухам, такую видели у людей Лонзо Валенте. Мы как раз выяснили, где он находится: собрал сходняк своей организации малым кругом на Хитрецовой. Удачный случай, там только главари и охрана, если бы приехали банды в полном составе, было бы труднее, а так, я имею смелость предположить, все пройдет довольно тихо.