И все таки. Козел. Не спроста он мне явился. Так что ж с этим теперь делать?..
Внезапная догадка вдруг осенила Джага, и от нее заговорщицкая ухмылка появилась на его губах. Но стук в дверь оторвал его от внезапно пришедшей мысли.
— Да, что такое?
В дверях появилась невысокая фигура старшего помощника.
— Марна?.. Кхм. Заходи, садись…
Подумав, Джаг добавил:
— Я как раз хотел обсудить с тобой одно дело…
— И я тоже хочу обсудить с тобой одно дело, — сказала Марна, присаживаясь на стул напротив Джага.
При взгляде на нее, при виде ее взгляда, Джагу вдруг стало совестно. Он положил руки на стол и чуть подался вперед.
— Слушай… Прости за то, что…
— Именно об этом я и хотела поговорить.
Джаг, не договорив, закрыл рот и подался назад.
— Ты допросил много людей, капитан. Почему же меня не стал? Разве не я твоя главная подозреваемая?
— Подозреваемая в чем? С чего ты взяла?
Джаг решил изображать простоту. Хотя почти сразу понял, что без толку. Эту бабу просто так не одуришь.
— Как в чем? — она пристально смотрела в лицо Джагу.
— В языческом негритянском заговоре. В связи с демонами. В том, что вся команда в тайне поклоняется темным силам, а я — их атаманша, величайшая распутница. Бесовская подстилка. И… В твоей болезни?
— Ну… — Джага такие прямые слова застали врасплох. Он сумел лишь выдавить из себя несколько нечленораздельный и неуверенных звуков. Понимая, что с каждой секундой выглядит все глупее, он просто развел руками.
— Вообще, у меня были к тебе кое-какие вопросы…
— Так позволь, я отвечу на все сразу.
С этими словами она встала со стула. Не спуская глаз с Джага, она стала развязывать шнурки платья у себя на груди.
Трахаться хочет что ли? — мимоходом подумал Джаг.
Развязав шнурки, Марна запустила правую руку за пазуху и извлекла оттуда маленький, поблескивающий металлом, нательный трист.
Джаг озадаченно нахмурился.
— Ты знаешь, что это, капитан Джаг. Не можешь не знать.
Знаю, подумал про себя Джаг. Конечно знаю. Кто ж не знает. Эта штука — трист, триединый символ божьей веры. Отец, сын, святой дух. Я хоть в церкови бывал редко, да обычно не по своей воле, и то знаю, что такой носит любой церковный служитель.
— Может, ты его только что нацепила?
— Нет. Я ношу его всю жизнь.
С этими словами она пальцами оттянула шнурки платья вниз, чтобы было видно верхние округлости небольших, приподнятых платьем грудей. Меж ними Джаг увидел отчетливое пятно более бледной, чем вокруг, кожи, формой повторяющее трехконечную звезду святителя.
— Ты, стало быть, монашка? — спросил Джаг, крайне удивленный. — И богу нашему молишься?
На такое он ну никак не рассчитывал.
— Не совсем, — сказала Марна, убирая трист. — Я, скорее, как… святой отец. Только… сам понимаешь.
— Да я вперед поверю, что бес взаправду ко мне на палубу высадился, чем в то, что церковь допустила к служению бабу!
— Пути господни неисповедимы, — загадочно сказала она. Джаг издал пренебрежительный звук.
— Я почти поверил. Но давай в будущем только без этих басен ваших! У меня от них в печенке зудит.
Она чуть заметно улыбнулась ему, медленно прошлась по каюте, на ходу завязывая шнурки на платье.
— Хочешь правду, я расскажу. Ты слышал о Городе Тракса?
— Не довелось.
Марна остановилась у шкафа, стоявшего рядом с гардеробом. На полках было несколько пыльных книг, и она стала с интересом их изучать, водя пальцем по корешкам.
— Это город, который находится глубоко в саваннах Ривы, — рассказывала она, не глядя на Джага.
— Город негров, которые исповедуют святую веру. В давние времена его основали глубоко верующие путешественники из Авантии, Йона Бреба и Охамт Стаглед. В твоих краях о них давно позабыли. Но для моего народа они — величайшие из людей. Святители, почти равные апостолам пророка, и их имена вечно живы в Городе Тракса. Они возвели прямо посреди саванны первое строение города — церковь святого мученика Тракса, и приняли первые племена в священную веру. Прошло много времени с тех пор, как они почили. Но их город остался и вырос, а его жители впитали их науку и продолжили их дело. Я родилась там. Там я обучилась всему, что я знаю. Письму, математике, истории нашего мира. Я черная и родилась в Риве, Джаг, но авантийский — мой родной язык. Потому, как ты мог заметить, я так хорошо на нем разговариваю. Языки саванны я учила уже после. И все для того, чтобы, как святые отцы Бреба и Стаглед посвятить свою жизнь божьей миссии: нести благодатное Слово Господне людям бескрайних просторов саванны… и дальше. Я была у людей больших деревьев, у людей водопадов, у народа долин, у братьев бивня, и у многих других. Я шла от одного племени к другому, рассказывая им о господе. О пути Эйяса святителя среди людей, о казни централитянской, и о вознесении его на небеса… Я говорила о святой деве, о святом духе, посетившем их, и об отце небесном, об их мудрости и любви, и о царстве божьем на небесах. Рассказывала и о другом. О господнем гневе. О гибели империи централитян от гордыни и порока, о священных войнах за святые мощи, о походах на благодатную землю и каре, которую божьи воины несут грешникам. И в конце — о божьей милости и прощении, которое можно заслужить, лишь искренне раскаявшись в своих грехах. Я проповедовала. Обращала людей в веру. Принимала исповеди и совершала причастия. В общем, делала все то, что делают священники. Так что, по всей видимости, я и была им.
Ну и дела, подумал Джаг. Да чтоб мне провалиться…
— Смотри только никому не брякни об этом на суше, — сказал Он. — А то тебя мигом на костре поджарят. Да и как ты вообще столько протянула? Неужели никому из церковников не попалась? Поверь, они бы не оценили проповеди от женщины…
Марна чуть отвела взгляд и едва заметно улыбнулась.
— Я думаю, мне помогал бог…
Но заметив, что Джаг нахмурился, добавила:
— Но я еще и умна, ты мог это заметить.
Джаг усмехнулся. Это было трудно не заметить.
— Как же ты в рабство-то попала, «святая мать»?
Марна пожала плечами.
— Увы, не все народы саванны одинаково открыты благим проповедям.
— Не уберег, значит, господь…
Марна сделала руками жест, в котором Джаг легко увидел пресловутое «на все воля божья». Но смолчал.
— Я ответила на твои вопросы, капитан Джаг?
Какие уж тут вопросы, подумал он. Мой старший помощник, черная рабыня из трюма, оказалась… Святым отцом? Святой матерью?! Даже слова такого нет, чтобы ее назвать… Не зря орут на улицах сумасшедшие, что мир несется в тартары.
— Да… — сказал он, все еще не отошедший от удивления. — Да, это все…
— Тогда, что за дело ты хотел со мной обсудить?
— А!
Джаг уже совсем и забыл про это.
— Да, об этом… У меня минут пять назад появилась одна интересная идея насчет имени для корабля… Но, после твоего рассказа… Я думаю, ты не оценишь…
***
Джаг стоял у фальшборта и смотрел вниз. За бортом была вода. Обыкновенная вода.
Не та вода, что была раньше — чистая и прозрачная, словно воздух. Обыкновенная морская вода. Синяя морская пучина.
Со слов команды Джаг знал, что легкую воду корабль покинул два дня назад. Тогда он еще валялся в кровати без чувств. Перехода через водораздел он не почуял, потому что спал без задних ног. Часть команды даже списала его со счетов. Это они, конечно, зря. Но наказывать Джаг никого не собирался. В такой ситуации он и сам сказал бы, что капитан явно собрался к Владыке Океанов.
Перебирая в голове самые отчетливые мысли и воспоминания, которых почему-то вдруг стало так много, Джаг то и дело чертыхался. Сначала этот бес, которого на деле и не было. А потом — негритянка, которая оказалась слугой церкви.
Джаг верил ей. Потому что выдумать просто так, с ничего, такую историю никому не под силу. Чего греха таить, слова Марны звучали дико, просто совсем невероятно. Женщина, священник?
Джаг мрачно усмехнулся своим мыслям.
