Чем что?

От этого вопроса Джаг постоянно уходил в своих мыслях.

Что будет делать он и его команда, когда станут достаточно зрелыми для моря?

Вопрос, который не должен и не будет оставшимся без ответа.

Джаг вдруг почувствовал, как кто-то пристально смотрит ему в спину. Он обернулся. На квартердеке стояла атаманша ниггеров, его старший помощник Марна. В ее взгляде не было враждебности, но не было и дружеских намерений. Мало кто распознал бы то, что она хотела донести до него. Но Джаг распознал. В ее глазах был вопрос. Не какой-то конкретный. А скорее, вопрос обо всем на свете. И Джаг вдруг почувствовал, что знает ответы.

Он кивнул ей. Медленно, и едва заметно.

Не переживай, миссир Марна. Я не причиню вреда твоим людям.

И она кивнула в ответ. Так же едва заметно. И отвернулась.

А между тем Джаг понимал, что знает ответ и на другой вопрос. Тот же самый, что задала ему Марна, но касавшийся не ее и всех ее негров, а уже его лично, и всех их вместе.

И ответ был смутен, но, в то же время, ясен.

Кровь и огонь. Кровь и огонь.

***

Джаг стоял на палубе и держал в руке обнаженный меч. Толпа окружила место драки, и внимательно следила за происходящим.

Напротив Джага стоял с длинной тяжелой саблей наголо его лейтенант — крупный негр Дужо Камбала. Он немного запыхался и вспотел, да и Джаг взмок на жаре и от резких движений. Силы в Дужо было предостаточно, но техника почти отсутствовала.

— Ну, давай! — сказал Джаг.

Дужо понесся на него, размахивая саблей. Он высоко поднял оружие над головой, чтобы нанести сокрушительный удар. Заблокировать его было почти невозможно, такая силища, как у Дужо, пробилась бы через любой блок, и потому Джаг взмахнув палашом, отвел удар в сторону. Инерция тяжелой сабли утянула Дужо за собой, он потерял равновесие и чуть было не грохнулся на пол, но удержался и рубанул наотмашь, с разворотом. Джаг уклонился и сам рубанул сверху. Дужо заблокировал удар, подняв саблю вверх, но на этот раз уже не удержался на ногах и упал на спину. Джаг направил клинок ему в грудь, обозначая победу, и отступил, обходя арену по кругу.

— Не руби ты так сильно, ты же видишь, как тебя уносит за саблей. Если выбрал такую здоровую кочергу, то на палубе стой твердо, не прыгай и не скачи, ты здоров как бегемот, зачем тебе это? Тебе не надо разрубить врага от шеи до яиц, бей не так сильно, но наверняка. Ну, давай еще раз!

Дужо направил на Джага саблю и стал приближаться. Джаг атаковал первым, стараясь запутать черного гиганта. Он сделал мечом финт и рубанул справа, подправив меч левой рукой. Дужо принял удар на лезвие сабли. Зазвенела сталь, бойцы обменялись серией ударов. Теперь негр не спешил атаковать без оглядки, он наносил сильные, но осторожные удары, и пошатнуть его Джагу не удавалось. Тогда он стал одолевать соперника сериями сковывающих ударов. Дужо блокировал их без труда, и сам не забывал нападать, но Джаг превосходил его опытом и практикой. Память мышц работала быстрее мозгов, и тело само подстраивалось под ритм боя, выявляя сильные стороны врага, и его слабости. Когда Дужо поднял меч для мощной атаки сверху, Джаг подскочил к нему ближе, принял тяжесть опускающейся сабли уклончивым блоком, отводя ее себе за спину. Сабля скользнула по лезвию палаша в сторону, а Джаг тут же врезал локтем правой руки в приблизившееся лицо противника. Этот удар выбил негра из равновесия, он шатнулся назад, не успев поднять саблю для защиты, и через мгновение лезвие палаша плашмя легло ему на плечо, обозначая новую победу Джага.

— Уже лучше. Когда лупишь сверху, к тебе можно легко подобраться, не забывай про это. И все вы запомните, в бою вам не обязательно изрубить врага на котлеты. Человек — скотина очень хрупкая, хоть и выносливая. Иногда не хватит и дюжины ударов, чтобы прикончить его. Но есть такие места, где только полосни — и враг не жилец. Эти места находятся здесь, здесь и здесь — Джаг наглядно похлопал себя обеими руками по шее, в подмышках и по бедрам в районе паха.

— Если кольнуть в эти места, то перережешь артерию, и из врага вся кровь выйдет за полминуты как из бочонка с дырявым дном. А, черт, все равно ничего не понимаете. Сейчас разберитесь по двое и учитесь драться. Старший у вас будет Дужо.

Джаг повернулся к здоровяку.

— Следи, чтоб они друг друга не перерезали. Пусть в полную силу не дерутся, а только отрабатывают удары. Я не хочу, чтобы команда ополовинилась еще до первого боя.

Запыхавшийся Камбала кивнул, Джаг удовлетворился этим и покинул арену. Он постоял у борта, несколько мгновений рассматривая чернеющую воду от горизонта до горизонта. За его спиной Дужо Камбала расставлял людей для тренировок. Звенела сталь, негры галдели на своем языке, ругались и огрызались.

Учить драться можно бесконечно, но Джаг точно знал, что в толк это все не пойдет, пока команда не побывает в реальном бою, с пушечным огнем и абордажем. То, что было во время восстания, не считается. Они не сражались как команда, действовали неорганизованно, каждый боролся за себя. Кто-то из них умрет, но те, кто выживет, кое-чему таки научатся.

Но об этом думать пока еще рано. Тяжелой воде не видно конца, а корабли по возможности стараются ее избегать. Корабль проваливается в нее глубоко и даже под полными парусами в хороший ветер идет в разы медленнее, чем по обычной. Джаг слышал много историй про то, как суда пропадали в тяжелой воде месяцами. У них кончались припасы, количество которых было рассчитано на дорогу по обычной воде, на борту начинался голод, нередко команды вымирали до последнего человека. Пустые корабли потом выносило в обычную воду, и рано или поздно их обнаруживали.

Пятна тяжелой воды в океанах имели неправильную форму, и, хуже того, их форма постоянно менялась, поэтому никогда нельзя предсказать, когда она кончится, и в какую сторону плыть, чтобы быстрее из нее выбраться. Может быть, это случится завтра, может быть — через неделю, а может пятно движется таким образом, что из него не выбраться и за год.

Этими соображениями Джаг не собирался делиться ни с кем. Им лучше не знать, в какой беде они оказались, иначе выбраться из нее не будет вообще никаких шансов.

Сплюнув за борт, Джаг направился в свою каюту.

Закрыв дверь, он уселся на койку, стащил с себя рубаху и прорычал проклятие, оглядев рану на левом плече. Выглядела она плохо.

Пуля головореза Лонзо Валенте — все, что осталось у Джага от его прошлой жизни. И это наследие обещало стать сущим наказанием. Когда корабль был захвачен а Джаг впервые закрылся в каюте, и стащил с себя провонявшие тряпки, чтобы одеться в нормальную одежду, он обнаружил это напоминание о дне, в который его судьба резко изменилась. В трюме он о ней не думал — потому что общее самочувствие было крайне паршивым, а от рабской кормежки он истощился настолько, что едва понимал, где находится. Теперь же рана заявила о себе. Она воспалилась, кожа вокруг нее покраснела. Место попадания было затянуто свежей корочкой из крови и гноя. Когда Джаг первый раз размотал повязку, то сорвал корку, теперь она снова наросла.

Я гнию заживо, черт подери.

Он взял рану двумя пальцами и надавил. Из под корочки потекла мутная жижа из гноя и сукровицы. Джаг не выдержал и рыкнул от боли. Достав из шкафа одну из капитанских рубах, порвал ее на полосы и замотал рану свободной рукой и зубами.

Левая рука работала как обычно, хоть и иногда было немного больно. Пока что от раны было не много проблем.

Но это «пока» звучало в голове Джага несколько настораживающим образом.

***

Большая толпа собралась на второй палубе вокруг Джага на очередном занятии по боевой подготовке. Видно было, что многие откровенно нервничали, хоть и стыдились показать это соседям. Джаг их прекрасно понимал, потому что сам прошел через это. Он обвел лица присутствующих медленным и пристальным взглядом.

— Итак, кто готов ответить?

Негры стали переглядываться. Первым соваться в дело никому не хотелось. Спустя несколько секунд, когда молчание начало затягиваться, и Джаг уже собирался было назначить добровольца, таковой нашелся сам.