Попаданием ядра убило одного раба и ранило еще нескольких разлетевшимися щепками. Трюм наполнился воплями покалеченных и напуганных. С такой-то плотностью народа, это были, наверно, минимально возможные потери от пушечного попадания.

Сверху уже отчетливее громыхнули выстрелы орудий — рабское судно дало новый залп.

Теперь уже все в трюме осознавали свое подвешенное положение, и ситуация была недалека от паники. Все рабы наперебой требовали, чтобы их освободили сейчас. Но топор был всего один, и сил Дужо-Камбалы на всех не хватало. Некоторые пытались взять ситуацию в свои руки и совместными усилиями, на раз-два дергали цепь, силясь вырвать крепления из пола.

Джаг, щурясь от непривычно яркого света, вглядывался в дыру. Снаружи, метрах в четырехстах, он видел смутный силуэт неприятельского корабля. Он не мог рассмотреть подробнее — после месяца, проведенного взаперти, в темноте, зрение не могло восстановиться так быстро. Он видел лишь, как борт судна вдруг покрылся грязно-белыми клубами дыма. Чуть запаздывая, долетели громовые раскаты, и почти сразу ядра ударили в корпус.

Сверху в море посыпались дымящиеся обломки, мешком пронеслось вниз мимо дыры и с всплеском ушло в воду человеческое тело, с палубы доносились крики раненных.

В этот момент дверь в трюм резко распахнулась, и внутрь ввалилась кучка моряков с мечами наголо. С ревом они кинулись рубить рабов, всех, кто попадался под руку. Но навстречу им разом поднялась огромная черная масса, в которой они утонули почти мгновенно. Толпа мятежных рабов, хоть и понесла потери, легко задавила их численностью. Разжившись оружием, освобожденные рабы с новыми силами взялись вызволять своих братьев по несчастью. Увесистые сабли рубили железо не так хорошо, как топор, но тоже сгодились. Дело пошло быстрее за счет возросшего количества инструмента. Дужо-Камбала продолжал рубить топором более толстые осевые цепи, отделяя рабов сегмент за сегментом, а другие перерубали саблями цепи кандалов, что потоньше. Получалось не с первого и не со второго раза. И им еще повезло, что металл оков был явно не высшего качества, но с пятого или шестого удара звенья лопались. Не прошло и минуты, как набралось уже с полторы дюжины рабов, полностью отделенных от своих сегментов. Их запястья все еще были скованы между собой, но они уже могли перемещаться свободно, а оружие можно было держать и обеими руками, не испытывая практически никаких неудобств.

С палубы рабского корабля грянул пушечный залп. Джаг наблюдал через пробоину, как взрывается россыпями щепок корпус неприятельского корабля, и как поднимаются вокруг него столбы воды, знаменующие промахи. Теперь, когда глаза привыкли к свету, он мог сказать с уверенностью, что судно двухмачтовое, — дункас или браррак — скорее последнее, потому что паруса, как ему казалось, были и косыми, и прямыми. На борту было не меньше пятнадцати пушек — семь на верхней палубе и восемь на нижней. Сколько орудий у его корабля, Джаг не знал, но мог догадываться, что рабское судно, хоть и крупнее в размерах, в вооружении уступало. Конечно, изначально этот корабль был построен для других целей, возможно и для военных. Но когда две палубы заняты рабами, под орудия остается намного меньше места.

Число освобожденных рабов все прибывало. Негр Ваба, рабский генерал, пытался организовать их в нечто вроде боевого отряда. Вооружившись дубинками, кусками обшивки, собранными с убитых моряков ножами и пистолетами, они уже представляли собой подобие банды. Жалкой, бестолковой, но все же банды, а не напуганного безоружного стада. Им страшно не хватало организации, но они могли возместить это яростью, гневом и отчаянной решимостью. Никому из них не надо было объяснять, что в случае неудачи все они — трупы, а те, кто останется в живых, позавидуют мертвым.

Пути назад у них уже не было. Оставалось только идти вперед. Это они и сделали.

Проорав напутственные слова на своем бубнящем наречии, Ваба бросился к двери и скрылся из трюма. Остальные с ревом повалили за ним.

Взглянув в дыру, Джаг увидел, что корабль неприятеля приблизился уже на мушкетный выстрел. Теперь он точно видел, что это был браррак со смешанным парусным оснащением. Косые паруса на грот-мачте позволяли ему идти круче к ветру, чем тяжелой посудине вроде рабского корабля. Он шел плавным сходящимся курсом, правым бортом, и скоро должен был выйти наперерез своей добыче. Это были пираты. Джаг рассмотрел драный черный флаг на грот-мачте. На таком расстоянии он уже мог видеть суетящихся на палубе людей. Борт браррака был поврежден, но не сильно, все орудия должны были быть исправны. Пушкари как раз должны были успеть перезарядить их.

Браррак снова окутался белесыми клубами, и грохот выстрелов смешался с сухим треском разрываемого в щепки корпуса рабского судна.

Рабы слишком рано бросились в бой, — думал Джаг. Еще минут десять, и пираты сойдутся с работорговцами в абордаже, вот тогда и следовало нападать. Но попробуй объяснить это чертовым нигерам, одуревшим от близости воли. Обманчивой близости.

Их план был хрупок и ненадежен во всем, и срабатывал до сих пор только благодаря везению.

И хотя они как-то раздобыли заточки и целый топор, все, что касалось реализации непосредственно мятежа, делалось прямо сейчас, совершенно спонтанно, без задней мысли.

Джаг понимал, что ничем от них выгодно не отличается. Заточить самого себя в клетке казалось хорошей идеей тогда, но вот о том, как выбраться отсюда Джаг даже не думал, полагая, что это будет не его заботой. А вот теперь, когда пришла пора выбираться, ему не на что было рассчитывать, кроме удачи.

Может быть, чертово ядро угодит в мою клетку и пробьет в ней хорошую, добрую дыру?

В трюме почти никого не осталось. Освободившись от стягивающих их друг с другом цепей, негры радостно выбегали из трюма, надеясь раздобыть оружие и вступить в бой.

Джаг заметил, как к нему приближается Дужо-Камбала с топором в руке. Сначала он глядел ему в глаза, потом перевел взгляд на молодую негритянку — заложницу Джага. Та подставила ему цепь, которой была прикована к решетке и зажмурилась. Дужо, уже набивший руку в своем деле, одним крепким и точным ударом перерубил цепь. Затем то же самое сделал с цепью, которая вела от оков на запястьях девки к осевой цепи.

Негритянка поднялась на ноги, оглядела Джага с ног до головы презрительным и гневным взглядом, и плюнула в него.

— Твоя сам залез клетка, — сказал Дужо, — тогда твоя и сидеть. Раб Джаг.

Он довольно осклабился, и они с негритянкой побежали к выходу из трюма. Следом за ними смотались последние освобожденные негры, и через пару мгновений Джаг остался единственным пленником рабского трюма.

С браррака пиратов грянул новый залп — практически в упор. Но вместо ядер на рабский корабль обрушился шквал картечи. Ответный залп грянул почти сразу. Это была последняя стадия артиллерийского обмена. Теперь наставало время более близкой схватки. Вместе с этим рухнула смутная надежда на чудесное спасение из клетки благодаря вражескому огню.

— Обоссы меня дьявол! — в отчаянье прокричал Джаг.

Он попытался успокоиться и взять себя в руки. Подумать головой, прежде чем пороть горячку. Вполне возможно, что негры сейчас проиграют бой. Они слабо вооружены, плохо подготовлены. Их много, но для опытной команды это не проблема. Что тогда? Остается надеяться на то что…

На что? На победу пиратов? Интересно, а как они поступят с рабами? Освободят и позволят присоединиться? Это вряд ли. Эти негры первый раз на корабле и годятся только драить палубу.

Другое дело — Джаг. Он служил на разных кораблях и с морским делом был хорошо знаком. Но рассчитывать на благосклонность пиратов — все равно, что бросать монету, делая ставку на ребро. А в азартных играх Джагу никогда не везло.

От работорговцев ждать добра тем более не стоит. Самое щедрое, что они могли бы предложить после всего случившегося — назад в кандалы. Бунтовщиков вырежут всех до единого, это если не придумают более изощренного способа казни. Остатки рабов отправятся в рудники, где их ждет мучительное существование и скорая смерть.