— Монтильё, так ты живой…

Джаг задумчиво почесал подбородок.

— Прости, что отдали тебя его людям. Просто ты нам не нравишься.

В повисшем напряженном молчании Джаг выждал достаточно времени, чтобы заставить всех задуматься, что происходит, и только потом довольно осклабился. На все еще бледной, но уже как и прежде по лисьему хитрой физиономии Гаскара проступило смутное подобие ухмылки.

— Честно говоря, мне не слишком хотелось возвращаться. Но я подумал и понял, что возможно есть капитаны и хуже тебя. Так что я решил то, что решил.

— Эй! — слегка возмутился Джаг. — У меня на корабле ранение не освобождает от драинья палубы.

Но глупая ухмылка радости за выжившего после отравления ядом напарника никак не покидала джагову физиономию.

— Ладно, черт с тобой. Иди ищи свой гамак.

Закипела работа. Люди Тагарла разгружали телеги с брусом янтарного дерева. Люди Джага перетаскивали все на корабль и погружали в трюм.

— Работы выйдет на пару дней, — сказал Тагарл. — Быстрее нельзя. Гарнизон усилил патрули на дорогах и прочесывает остров в поисках тебя. К счастью, они начали с западной части побережья.

— Это хорошо. Очень даже хорошо. Только вот интересно, как это так вышло?..

Их взгляды встретились и повисло молчание.

— Да, любопытно получается. Гарнизон встретил банду с восточной стороны острова, а начал прочесывать с западной. Это ведь очень удобно для нас.

— К чему ты…

— Любопытно еще и то, что гарнизон настиг толпу бандитов на дороге, хотя знать о них никак не мог. Ночью… Не зная, где искать… Ты уж поверь, я не говорил страже, в чем дело. А значит, сказал кто-то другой. Кто-то, кто знает, что творится на острове. Тот, кто знает, сколько у кого людей, и что они могут, чего добиваются, зачем прибыли. Тот, кто наблюдал за ними. И тот, кто достаточно умен, чтобы сопоставить два факта. Первое — я попал к неприятным людям. Второе — неприятные люди собираются всей толпой на дело.

На этот раз Тагарл молчал.

— Ты, стало быть, местный воротила.

Тагарл все еще молчал. Джаг пожал плечами.

— Подпольный король, наделенный приличной властью. Захотелось расширить владения. Только вот беда — во все стороны одно лишь только море. Корабль и команда — вот что тебе нужно. Улирет предложила тебе хорошую сделку, да? Сразу два корабля по цене одного.

— Не класть все яйца в одну корзину.

Верное замечание, подумал Джаг. Как и то, что он не стал отрицать ни единого моего слова. А значит, пора в атаку.

— Моя корзина надежнее.

— И почему?

— А ты погляди на мой корабль. Добротный фрейг. Отлично вооружен. И груза может принять намного больше, чем половина, как договаривались. То корыто, которое прибудет следом, мало того, что командуется обрезанным магребцем от которого дерьмом смердит, так еще и не обеспечит должной защиты. Ему, честно говоря, под стать только грабить рыбацкие кебекки, не на серьезные дела ходить. Против боевого корабля его гнилое корыто не выстоит. А постоять, может, и придется. Ты точно уверен, что два ушедших из гавани патрульных Порт-Лильских фрейга пойдут именно на запад, как ты им нашептал? Уверен, что не разделятся и не станут патрулировать остров с обеих сторон? А уверен ли, что нам не встретится кто еще? По дороге сюда мы чудом разошлись с еще двумя патрульными фрейгами, не отсюда, другими, и кто знает, может они еще в этих водах.

— На удачу полагаться не привык.

— Так вот тебе мой план. Прикажи грузить дерево на мое судно, а на следующее — только то, что ко мне не полезет. Подумай, у кого больше шансов в бою? Подумай, кому бы ты доверился больше — мне, или нечестивой магребской собаке? Да и вообще, что-то его не видно у берегов Святого Адмы…

— Положим, что доверюсь тебе, — сказал Тагарл. — Но мне тоже кое-что любопытно. Сначала я хотел бы знать. Эти люди, что на тебя напали…

— Это люди Лонзо Валенте.

Джаг решил, что не стоит таить это. Тагарл и так обо всем догадывался. Не мог не догадываться — чуйка у него сильная. Теперь, когда карты на столе, выбор остается за ним. Связываться с Лонзо Валенте опасно даже на островах. Особенно теперь, когда тут действует целый корабль его цепных псов. Но если сыграть ва-банк… Высок риск, но велики и ставки. Улькаир как раз очень удачно пропал где-то в море и никак не появлялся, хотя должен был прийти раньше. Отправить на продажу половину груза, или почти весь — получить половину загаданных денег, или почти все, но с риском — вот что должен был решить Порт-Лильский заправила Тагарл. Он должен был понимать, что без риска не бывает крупных денег. Но если все пойдет не по плану, то денег не будет вовсе.

Он думал долго. Почти минуту.

— Значит, — сказал он, — погрузка займет больше времени.

— Не займет, — ответил Джаг. — Мои люди пойдут с твоими и помогут. У меня на борту годного люду почти сто человек.

Джаг протянул руку. Тагарл помедлил, но потом решительно ее пожал.

Да будет так.

Все мне и хрен Улькаиру.

***

В кои то веки удача не стоит ко мне задом, думал Джаг.

Наконец, черт, как долго я этого ждал. Уж после всего того, что я от этой суки натерпелся, пора бы ей сменить гнев на милость. И вот, свершилось.

За двое суток тяжелой работы удалось погрузить двести сорок брусьев янтарного дерева. Джаг не видел причин, чтобы не погрузить все три сотни. Трюм был забит полностью, но еще оставалось место на палубах — орудийных и жилой. Если немного потесниться, то груз должен был уместиться целиком без остатка. Но смутное внутреннее предостережение заставило Джага поумерить пыл.

Проблема в том, что расположение груза выше центра массы судна резко снижало его остойчивость, а на большой воде в это время года таким качеством ни в коем случае не стоило пренебрегать. До предела грузоподъемности судна — того момента, когда оно пойдет ко дну под собственной тяжестью — было еще далеко. И будь груз компактным, но тяжелым, — например, чугунные или стальные отливки, а лучше — отливки серебряные или золотые — можно было бы погрузить еще не одну тысячу килограмм, просто перекидав все в трюм.

Центр тяжести любого судна, которое намерено держаться на плаву, располагается на середине длины судна, на уровне водяной линии — в той точке, где соприкасаются и уравнивают друг друга сила тяготения, действующая на тяжесть корабля вниз, и ахедронова сила, поддерживающая судно на плаву и направленная вверх.

Однако, драгоценное контрабандное дерево оказалось не из таких грузов. Оно было относительно легким в сравнении с металлами — пятиметровый брус весил немногим больше полусотни килограмм. А места занимал гораздо больше, чем заняла бы такая же по весу металлическая отливка. И черт бы с ним, на корабле было предостаточно места, чтобы разместить пятьсот таких брусьев, не сильно затруднив проживание команды и повседневную работу. Но так делать было нельзя.

Как и любая практическая наука, мореходство построено на горьком и кровавом опыте многих поколений, который включал тысячи ошибок, стоивших жизней сотням и тысячам людей.

Корабли имели свойство переворачиваться. Особенно часто это происходило с древними кораблями, которые имели прямые борта и плоские днища. Такие лохани переворачивались так часто, даже на стоячей воде, что выходить в открытое море на них никто и не думал. За века конструкция кораблей улучшалась, бока их становились округлыми, точно бабьи бедра. Во многих морских странах само слово «корабль» имеет женский род.

Вместе с этим центр тяжести судна смещался вниз. В этом состоял весь смысл совершенствования морской технологии — спустить ниже, к воде, как можно больше массы. В первую очередь вниз отправили грузы, не нужные сию минуту наверху. Затем, с верхней палубы перекочевали на внутренние все орудия — конечно, ведь это тысячи кило чугуна, который раскачивается вместе с верхней палубой.

Современные корабли редко несли на верхней палубе больше десятка орудий. А если и несли, то их уравновешивало гораздо большее число орудий на палубах ниже.