Бритон пригляделся к одному из тел, которое слишком выделялось среди прочих. Дыхание замерло в груди, когда по кольчуге и племенному торквесу на шее он узнал в убитом Арторикса — бывшего гладиатора, который примкнул к команде "Танатоса" лет восемь назад. Молодой галл чтил тех же богов, что и племя Брута, разве что под слегка искаженными именами: грозного Тарана, к примеру, называл Таранис, оленерогого Херна — Кернуннос, а короля-ворона Ллеу величал Лугусом… И вот, он нашел свою смерть на этом южном берегу, вдали от родных лесов и равнин.

Брут закрыл глаза на мертвом окровавленном лице и полупрошептал-полупропел моление кельтским богам. Затем поднял тело друга на руки и вынес на берег, к эпактриде.

— Брут! — окликнул вожака Магон, вернувшийся от дороги. — Там солдаты. Несколько контуберний с центурионом во главе… в общем, человек шестьдесят. Идут сюда, похоже, из самой Александрии.

Бритон витиевато выругался на своем родном языке.

— Все сюда! — скомандовал он затем, снимая заплечный мешок с пиросом. — Парни, у нас дорогие гости, так что надо попотчевать их как следует, чтоб запомнили. Сколько бы их ни было, клянусь богами, тут хватит на всех.

На лице пирата заиграла мстительная усмешка.

Центурион Фульвий Макр вел свой отряд — неполную центурию в шестьдесят мечей — походным маршем по ночной дороге мимо полей, разбитых вдоль русла одного из рукавов Великой Реки, и размышлял над полученным с вечера приказом.

В папирусе, который доставил на квартиру центуриона запыхавшийся табеларий префекта провинции, значилось выступить в час prima vigilia со своим отрядом за стены города — к указанному месту на побережье — и там взять под стражу и доставить в город живым особо опасного преступника, пресекая притом все возможные попытки отбить его у солдат. Приказ вполне ясный и четкий, но, тем не менее, центурион был озадачен.

Под мерный топот калиг своих легионеров Фульвий вспоминал, что же его так насторожило в содержании папируса. Срочность? Нет. По своему опыту центурион знал, что, хоть подобные дела планировались и подготавливались заранее, отряд для захвата разыскиваемого всегда поднимали по тревоге в самый последний момент, дабы не спугнуть наиболее крупную дичь. Место пребывания преступника? Тоже нет. По его представлениям, как раз в таких вот заброшенных местах, подобных указанному в папирусе, тайные враги Империи и обстряпывают свои темные делишки. Личность преступника? Ну конечно, вот оно! Имя Бесса-Фракийца центуриону не раз доводилось слышать от знакомых манипулариев военного флота, всегда в самых злобных и скверных выражениях. Дерзкий пират, не дававший Риму покоя своими нападениями на военные и торговые суда, а иногда и на прибрежные поселения, похоже, был тем еще сукинсыном и занозой в заднице у морской пехоты и береговой охраны Империи.

Особые приметы разыскиваемого? Их маловато, но кое-что есть: волосы — темные, глаза — светлые, на левой стороне груди наколота голова волка, а на правом предплечье выжжено клеймо гладиаторской школы. В общем, узнать легко. Поймать — вот что будет непросто. Фульвий слышал, беглому гладиатору удалось в свое время уйти даже от преторианской когорты, которую тогда возглавлял не кто иной, как сам Квинт Осторий Скапула, ныне — римский префект Египта.

Выходит, теперь Осторий получил шанс отыграться и, конечно же, решил его не упускать. Слону понятно: тут замешано что-то личное. Но вот поди разбери, что там за перипетии приключились между знатным римским военачальником и варваром-пиратом…

Центурион очень быстро отринул лишние размышления. Он знал свое дело — простое, солдатское: выполнять приказы. Для него этого было вполне достаточно. Вот чем он и займется в самое ближайшее время, а об остальном пусть там у других голова болит.

— Боги, что это?! — возглас одного из деканов выбросил Фульвия Макра из мира размышлений в мир действия, службы и приказов — словом, в понятный военному мир.

Командир сначала грозно глянул на подчиненного, готовый хорошенько врезать тому центурионским жезлом за нарушение приказа идти молча. Однако его сильно удивил вид солдата. Вытянутая рука легионера почему-то указывала на небо, и все, кто обращал взор в том направлении, замирали с расширенными от удивления глазами и по-дурацки разевали рты. Кто-то сотворял рукой знак, оберегающий от зла, кто-то, содрогаясь, выдыхал в сумрак имя своего бога-покровителя.

Что-то здесь неладно… И тогда Фульвий тоже посмотрел на небо в указанном направлении.

— Хрен Сатурна! — вырвалось у него помимо воли.

Хоть центурион и повидал за свою богатую приключениями жизнь немало странного и даже загадочного, почти всегда сохраняя хладнокровие, здесь у него других слов просто не нашлось. Он собственными глазами увидел, как в сумрачном небе проплывает, паря в воздухе на кожистых крыльях, огромная черная тень. Размер тела неведомого существа был не меньше взрослого мужчины. Размах крыльев — больше, чем у всех известных римлянину птиц. При общей монструозности фигуры, голова, тем не менее, имела вполне человечьи очертания — на мгновение центурион отчетливо увидел мужской профиль на фоне луны. В передних конечностях тварь удерживала кровавую добычу. Приглядевшись, центурион понял, что это была женщина, — черноволосая, в белой тунике — лучше Фульвий рассмотреть не смог. Кажется, она была жива и изо всех сил сопротивлялась чудовищу, но монстр терзал ее прямо в полете, лишая возможности спастись и унося к темным утесам на западе. Пролетев над дорогой, на глазах ошеломленных воинов, тварь исчезла в ночи так же внезапно, как и явилась.

Фульвий крепко сжал рукоять верного гладия, проглотил тяжелый ком и сделал глубокий вдох, успокаивая участившееся сердцебиение. Буря противоречивых чувств бушевала в нем сейчас. Желание вмешаться и глубинный ужас перед сверхъестественным. Гнев пополам со страхом. Ярость рука об руку с отчаянием… Паника… Центурион безошибочно ощутил, как она паутиной охватывает его самого и воинов его отряда, переносясь от человека к человеку, от сердца к сердцу, словно чума в городе или саранча на полях. Нужно было что-то с этим сделать, дабы возложенная префектом миссия не оказалась под угрозой. Нужно было что-то сказать. Фульвий, не мастер на слова, умел лишь отдавать приказы. Вот и сейчас дал людям приказ. Такой, чтобы никто не смел, даже не думал, терять контроль над собой:

— Разговоры прекратить! Держать строй и продолжать движение! У нас приказ префекта, и, клянусь Марсом, ничто не задержит нас в пути! Вперед марш!

Голос центуриона при этом почти не дрогнул, чему он оказался очень рад. Годами приученные к дисциплине легионеры беспрекословно подчинились команде и чеканным шагом двинулись вдоль обочины дороги. Как и было велено, они больше не обмолвились ни словом, разве что чаще поглядывали по сторонам: ну как снова появится в небе таинственная крылатая тварь?

Поглядывал в небо и Фульвий Макр, втайне опасаясь внезапной атаки с воздуха. Однако не было никаких признаков чужого присутствия. Если бы не поведение солдат, центурион и вовсе бы решил, что летучий монстр привиделся только ему одному. Но мерное бряцание амуниции, солдатские шаги и предрассветное затишье вокруг нисколько не обманывали центуриона. В глазах у него по-прежнему стояла та жуткая тень…

Дальнейший путь отряда проходил без происшествий, и Фульвий сумел, в конце концов, сосредоточиться на поставленной задаче. По его прикидкам, они потеряли в пути не так уж много времени, и успевали на место в срок, то есть до рассвета. Передать пленника центуриону должен был отряд фрументариев, ибо префект решил поручить поимку пирата именно им — своим тайным лазутчикам. Легионерам же была отведена роль конвоиров. Не самая почетная задача, но за месяцы тихой и вялой службы в Александрии центурион был и этому рад: хоть какая-то возможность выйти за пределы города и расшевелить размякших от гарнизонной жизни солдат.