Тем временем О’Брайен сидел на той самой крыше, с которой в первый раз написал Томасу. Несмотря на почти две бутылки алкоголя, воспоминания все равно всплывали в памяти, неприятно царапаясь за ребрами. Было прохладно, дождь хоть и стал слабее, но с неба все еще капало. К Дилану тоже постепенно приходило осознание того, что Томас прогнал его. И это похоже был… конец? Брюнет невесело усмехнулся: он как всегда остался один. Один, один, один. Доверился, подпустил к себе, а потом все оборвалось. Он как будто упал, и на этот раз его никто не подхватил. Не помог подняться. Не протянул руку, как это всегда делал Томас. Сделав еще один глоток из бутылки, стоящей рядом, бегун поднялся на ноги и нетвердой походкой подошел к краю крыши. Он не собирался прыгать, хотя сейчас мысль казалась заманчивой. Второй удар за день, физический, наверняка убил бы его. Дилан мысленно пережил падение, улыбнулся своим мыслям и просто сел на край, свесив ноги вниз и разглядывая сияющий огнями город внизу. Через какое-то время О’Брайен достал телефон, нашел знакомый номер и заледеневшими пальцами написал пару слов, глупо ухмыльнувшись. Ведь пьяные всегда пишут бывшим?

Проснувшись утром, Томас сонно осмотрелся, пытаясь понять, почему он не у себя в комнате и где Дилан. Воспоминания о вчерашнем вечере пришли не сразу, но когда это произошло, внутри у Сангстера все сжалось, как будто ему одним движением перекрыли кислород. Парень думал, что утром станет лучше, но ошибался. Было до боли непривычно просыпаться одному, не видеть рядом расслабленное лицо брюнета, который наверняка проснулся давно и лежал рядом, дожидаясь, пока проснется его парень. Потом ленивые утренние перепалки, непременно заканчивающиеся такими же ленивыми поцелуями. Сейчас Томасу хотелось просто стереть все это из памяти, лишь бы не было так больно. Увидев сообщение от О’Брайена, парень выдохнул с облегчением: значит, бегун был в порядке. И все же сердце в груди неприятно заныло. Сангстер усмехнулся. Почему органу, гоняющему по организму кровь, всегда приписывают чувства и эмоции? Отложив телефон, парень заставил себя подняться с кровати и жить дальше.

02:51 Дилан:

Я все еще жив, если хочешь знать

***

В школе было хуже, намного хуже. Дилан сдержал свое слово и как будто не замечал блондина, но Сангстер видел, как бегуну плохо, каким разбитым тот выглядит, пусть и пытается это скрывать. Было чертовски не по себе, когда одноклассники бросали на обоих парней любопытные взгляды, потому что сидела пара теперь в разных концах класса. Но никто не задавал вопросов, даже Кая, и Томас был всем за это безмерно благодарен. Они никогда не афишировали свои отношения, но вряд ли никто не догадывался. Чтобы подавить в себе желание заговорить с О’Брайеном, светловолосый убеждал себя, что все правильно, а потом просыпал большую часть уроков, положив голову на сложенные на парте руки, даже не подозревая, что в такие моменты Дилан не мог перестать на него смотреть.

Дни тянулись так медленно и безынтересно, что Сангстер иногда подумывал над тем, чтобы остаться дома на пару дней. Но Роза почему-то именно сегодня, в пятницу, попросила Томаса обязательно прийти, чтобы “обсудить кое-что очень важное-преважное”. По какой-то неведомой причине написать об этом в сообщении она не могла. Встретив друга на лестнице, девушка первым делом крепко его обняла, потому что была одним из тех немногих людей, кто знал о расставании парней.

— Ки сегодня устраивает тусу и ты обязан туда явиться! — заявила Салазар. Наверное, именно поэтому она и настаивала на личной встрече: знала, что в сообщении Томас откажется. А так у него не было шансов. Как и ожидалось, к огромной радости брюнетки, Сангстер согласно кивнул. Алкоголь ему совсем не помешал бы. Выдавив из себя слабую улыбку, блондин пошел на урок.

***

История повторялась. Томас стоял перед той самой дверью в квартиру, в которой все начиналось. Как ни странно, открыли сразу же, стоило парню постучать. Ки расплылся в пьяной загадочной улыбке, не предвещающей ничего хорошего.

— Принцесса… А мы тебя заждались! — пропел азиат. Светловолосый вздрогнул. Принцесса… Хонг не обратил внимания на то, как сразу сник Томас, и, вручив ему какую-то бутылку с чем-то алкогольным, скрылся в толпе танцующих людей.

Сангстер сделал пару жадных глотков. Алкоголь сразу ударил в голову, но этого было слишком мало для того, чтобы опьянеть, поэтому парень прошёл в глубь квартиры, раз за разом прикладываясь к бутылке. С прошлого раза его отношение к таким вечеринкам не изменилось: музыка казалась слишком громкой, помещение — слишком душным, было слишком много людей. Томас вышел в коридор, ведущий на балкон, облокотился о стену и, прикрыв глаза, сделал еще один глоток. Как ни странно тут не было ни одного человека, наверное, никого не привлекало полутемное пространство, освещаемое только светом уличных фонарей, падающим из балконного окна на пол вытянутыми полосами.

Дилан знал, буквально почувствовал, что Томас был здесь. Ну конечно, Ки не мог его не позвать. Азиат знал, что между парнями больше ничего не было, он прекрасно видел, как О’Брайен просиживает в курилке уроки, и явно не собирался оставлять это просто так.

Брюнет, который в этот вечер выпил на удивление мало, решил выйти на балкон, но его ждало препятствие: в коридоре, привалившись спиной к стене, стоял Сангстер. Темноволосый шумно выдохнул, собираясь с мыслями, и хотел было развернуться, уйти, но одернул себя. Томас теперь был ему никем.

Бегун еще несколько секунд стоял в дверном проеме, скрываясь в тени и рассматривая лицо Томаса, насколько это было возможно в таком освещении, но все же решился и пошел на балкон, сделав вид, что не заметил парня. Сангстер пьяно хмыкнул и, отпив еще немного, направился следом. Дилан стоял, облокотившись на перила, и курил. Блондин встал рядом и, повернув голову, впервые за неделю увидел профиль О’Брайена так близко. На скуле темнела свежая царапина, а под глазами залегли тени. Томас поспешил отвернуться, потому что чувство вины затопило его с новой силой.

Отставив бутылку, Сангстер вытащил полупустую пачку сигарет, молча достал одну, зажал между зубов, поджег и медленно затянулся, глядя куда-то вдаль перед собой.

— И снова балкон… — невесело ухмыльнулся Томас, выдохнув табачный дым и вновь затягиваясь, будто никотин мог помочь ему не чувствовать боль, виной которой стал он сам. Сделал больно себе и ранил близкого человека. Но сейчас, увидев свежую царапину, парень еще раз убедился, что принял правильное решение. Вот только стало ли ему от этого легче?

— Да, снова балкон, — безжизненно согласился Дилан. Услышав такой родной голос, брюнет успел тысячу раз пожалеть о том, что вообще пришел на эту чертову вечеринку. Ощущение тупой безысходности, которое он всю неделю в себе подавлял, разрослось в груди моментально, как будто кто-то надул воздушный шар, мешающий сделать вдох. О’Брайен не знал, что сказать, поэтому просто смотрел прямо перед собой, натягивая рукава черной толстовки на разбитые костяшки.

Томас откинул окурок куда-то в сторону и тоже положил руки на перила, совсем близко, бросив взгляд на брюнета.

— И все-таки я потерял тебя, — вздохнул светловолосый. — Как бы я не старался, ты все равно не выходишь из головы. Можно задать тебе вопрос?

— Валяй, — Дилан равнодушно пожал плечами. Сангстер на секунду задумался, прищурившись, поежился из-за порыва ледяного ветра и посмотрел на О’Брайена.

— Скажи мне, ты действительно любил меня?

— А кто сказал, что я не люблю тебя сейчас? — Дилан повернулся, спокойно смотря на блондина, а в глазах не было ничего, абсолютная пустота. — Я люблю тебя, Томас.